Страница 32 из 66
— С древних времен всякого гонца должно отпускать, не взирая на суть вестей! — протараторил он.
— И с древних же времен этот закон не работал, — холодно ответил Вэйл и приставил острие к шее Суна, заставив того поднять голову.
— На пути мудрости немыслимо насилие! — пискнул Сун одну из множества заученных сентенций и с мольбой во взгляде посмотрел в холодные голубые глаза. — Отец Вэйл, если ваша вера для вас еще хоть что-то значит, остановитесь!
Рука Вэйла дрогнула, и лезвие слегка поцарапало кожу на шее парня.
— Да кто… — задыхался от злости Вэйл. — Да кто ты, Мора тебя забери, такой?! Шастаешь по моим территориям, приносишь мне письма с угрозами — и от кого? от этих бездельников с верфи! — так тебе еще хватает наглости читать мне нотации о моей вере?! — он замахнулся свободной рукой, чтобы ударить Суна по лицу.
Но Сун лишь зажмурился, ожидая на своей щеке обжигающую боль, которой впрочем не последовало. Спустя несколько мгновений он почувствовал, как сухие пальцы коснулись его подбородка, вынуждая повернуть голову.
— Твое лицо… Я видел тебя раньше… Или кого-то вроде тебя, — пробормотал Вэйл и отступил назад, отведя клинок от шеи Суна, но не убирая его в ножны. — Назови свое имя. Кто такой? Откуда родом? Работаешь на этих мелких бунтовщиков? — оттарабанивал он вопрос за вопросом, не давая и слова вставить.
Поднявшись с пола, Сун склонил голову, лишь исподлобья бросая взгляды на собеседника.
— Я выполняю работы для любого, кто согласен мне платить, — тихо произнес он, заметив, как напряглась рука Вэйла на рукояти меча. — Звать меня Сун, а место, откуда я родом, вам должно быть хорошо известно. Как и вас когда-то, меня изгнали из Редайнии, — стыдливо отвернув голову, закончил Сун.
Меч сиротливо бряцнул по полу.
— Ты лжешь! — выпалил Вэйл и дернулся было с клинком наперевес в сторону юноши, но в тот же миг остановился, вглядываясь в черты его лица. — Не мог же он… Нет-т, он же не совсем идиот… — истерически шептал он. — Нет, нет, ты не лжешь. Это я не могу поверить! — Вэйл резко отпрянул назад и оперся рукой о стол, уже не в силах стоять самостоятельно. — Неужели, ненависть к Акари совсем замутнила его разум? — прошептал он, вдыхая все глубже. — Боги, Венан, что же ты наделал? Что я наделал?!
Заметив, как Вэйл пошатнулся, Сун тут же бросился к нему, чудом не давая упасть, и принесенным же конвертом стал обмахивать побледневшее лицо мужчины. Он осторожно усадил тяжело дышавшего мужчину на пол и потянулся к столу за кувшином, когда Вэйл схватил за край рубахи. Глядя снизу вверх, он упрямо произнес:
— Запри дверь. Никто из этих шакалов не должен видеть меня в таком состоянии.
Сун настороженно кивнул и послушно выполнил просьбу мужчины, тут же вернувшись и вручив в его дрожащие руки стакан с питьевой водой. Он смотрел на Вэйла и ждал, совершенно не понимая его реакции. Что значили его слова? Это было как-то связано с «избранностью» Суна? Он, конечно, слышал что-то о пророчестве Акари, но давно перестал придавать этому значение. Ему казалось, что избранного сама судьба должна была оберегать и вести, его же она просто пережевала и выплюнула. Но Вэйл, похоже, считал иначе.
— Я догадывался, — тихо заговорил он, — что этот старый пес использует любую возможность, чтобы не дать тебе вознестись. Но и мне и в голову не приходило, что он просто выбросит тебя из поселения. Я надеялся, что исчезновение реликвии заставит людей взбунтоваться, усомниться в Венане как в жреце. Но коли ты тут, а он все еще возглавляет культ… Даже странно. Как он смог все объяснить? Он никогда не отличался ни харизмой, ни красноречием.
— Зато он всегда был хорош в запугивании, — холодно ответил Сун, вспоминая слова Исы. — Так значит, это вы прислали того вора, — он слабо улыбнулся, усаживаясь напротив Вэйла.
— Да, — мужчина неохотно кивнул и поспешил объясниться: — Акари в своем пророчестве ни слова не говорил о том, что ты должен был именно вознестись. Ты должен был изменить Редайнию, повести людей в светлое будущее, а для этого есть как минимум две роли. Я видел, что с тобой делал Венан, я знал, что он не даст воле Акари осуществиться. Как видишь, бунт в те годы обернулся для меня позорным изгнанием, — он усмехнулся и склонился вперед. — Тебе не суждено было стать Мессией, но ты все еще мог занять место Венана. Шансы небольшие, но они были. Нужно было лишь как-то освободить это место. А теперь уже все, — выдохнул он и, с трудом поднявшись, направился за стеллажи. Подойдя к небольшой прикроватной тумбе, он вытащил из нее небольшую флягу и отхлебнул. — Посох признал Мессией артиста и, скорее всего, для Редайнии потерян навсегда. Венан все так же сидит в сане жреца, а ты болтаешься тут. Все идет по худшему сценарию из предсказанных. Редайния падет. Деградирует, утонув в предрассудках и заплесневелых традициях, выродится и исчезнет, и мир даже не сразу узнает об этом.
— Это их выбор, — заметно осмелев, резко ответил Сун. — Если из того мальчика еще и можно было слепить светило культа, то из меня уже нет. Мне ведомо, что люди видели, как Венан сходил с ума, как жадность до власти и ненависть поглощали его, но они продолжали молчать, даже когда находились те, кому хватало смелости выступить против. Та Редайния, что я звал домом, для меня пала еще десять лет назад, а спасать этот тлеющий остов мне не позволят ни остатки гордости, ни сами люди.
Вэйл замолчал, серьезно глядя в лицо Суна. Сложив руки на груди, он долго рассматривал его, вглядывался в холодные серые глаза, будто пытаясь понять: а не подменили ли человека перед ним? И только Сун знал правильный ответ: не подменили, но сделали все возможное, чтобы он изменился.
Молчание затянулось, и Сун уже собрался откланяться и покинуть злополучный район, когда Вэйл тихо произнес:
— Может, ты и прав. Может, мой бой уже давно проигран и я впустую размахиваю кулаками. Может, Редайния и правда умерла вместе с Акари. Впрочем, это покажет только время, — покачал он головой. — Что ж, мальчик мой, пусть и при таких обстоятельствах, но я был рад повидать тебя! — натянуто улыбнулся он, в следующую секунду вдруг нахмурившись, он развернулся к тумбе и к Суну подошел уже с кусочком белой ткани, смоченной в какой-то настойке. — Прости за это, — смущенно кашлянул он, аккуратно приложив ткань к порезу на шее.
Отпрянув от чужого прикосновения, Сун тут же стушевался и, промямлив что-то в благодарность, забрал у мужчины кусочек ткани.
— Так значит, ты решил остаться в Илинке? — неловко поинтересовался Вэйл.
— Пока да, — кивнул Сун. — Вариантов у меня все равно нет.
Вэйл понимающе кивнул.
— С вашего позволения… Я пойду.
Вэйл снова было кивнул, но, резко спохватившись, окликнул Суна:
— Подожди! Эти черви с верфи уже заплатили тебе за работу?
Сун удивленно хлопнул глазами:
— Нет, я же только закончил…
— И не заплатят, — тяжело вздохнул мужчина. — Как я и думал. Сейчас, ты, скорее всего, их не найдешь, а если и найдешь, то получишь только по шее. Вот, — он вложил десяток серебряных монет в ладонь юноши, — можешь считать это своим гонораром, — Вэйл с почти отеческой теплотой посмотрел на Суна. — Тебе еще много предстоит узнать об этом месте и о его людях, но кое-что я подскажу тебе сейчас: берешься за работу на сомнительные слои населения — всегда требуй предоплату. А еще лучше будет, если ты устроишься в нормальное место. Вон, к Нэнке в «Розу» напросись, ее помощник надолго из города отчалил, она как раз искала замену, — он хлопнул Суна по плечу: — Удачи!
Скомкано поблагодарив Вэйла, Сун спрятал полученное серебро за пазуху и поспешил покинуть дом. Подобно стреле, он пролетел мимо удивленно взглянувших на него громил и почти бегом помчался к центру. Пусть Вэйл был добр к нему, но это не означало, что остальные Волки будут столь же радушны — у них с Суном общей истории нет.
Едва заслышав за домами выкрики рыночных зазывал и гомон людей, Сун позволил себе замедлиться и выдохнуть. Работенка оказалась непростой, но серебро под рубахой приятно грело душу. С удивлением для себя Сун понял, что это единственное чувство, которое он испытывал. Слова Вэйла об общине его почти не цепляли. Добрые воспоминания о родне давно поблекли, а новая дурная жизнь захватила его, подобно шторму, и понесла в неизвестность. Он заметил, что давненько перестал думать о попытках возвращения и изрядно сосредоточился на вливании в городскую жизнь. Даже сейчас его больше заинтересовали слова Вэйла о «Розе», нежели все эти патетические россказни об интригах и пророчествах.