Страница 17 из 66
Совсем рядом монотонно жужжало по полу веретено, сматывая пряжу в нитку, а чуть дальше, в глубине магазина звучали ножницы и заглушавшие их тихие разговоры подмастерьев. Заприметив, как Йозэль застыл, повернувшись на звук веретена, швея недовольно заворчала и прогнала пряху из магазинчика за стенку, к подмастерьям.
— Свой магазин в центре столицы, — цокнул Йозэль со знающим видом. — Вы явно не бедствуете, так от чего зазывательством балуетесь?
— Народу в этом месяце не шибко много, все к празднику урожая копят, — хихикнула женщина. — Так что же нам простаивать попусту? Мне, вон, ребятам платить еще надо! Подойдите-ка сюда, — подвела она его еще на пару шагов в сторону. — Вот так… Руки немного в стороны, — Йозэль послушно развел руки, и тонкая лента опоясала сначала его торс. — Такой худенький! — слегка разочаровано протянула швея. — Вас в храме совсем не кормят?
— Я странствую, — смешавшись, пробубнил Йозэль.
— Мгм, мгм, — согласно промычала женщина и обвила лентой шею парня. — Как только ветром не сносит?
— Груз ответственности прочно удерживает меня на земле, — попытался отшутиться Йозэль, и швея оценила попытку, тихо засмеявшись. — Знаете, эта ряса мне очень дорога, я не хотел бы расставаться с ней, — перешел он к делу. — Быть может, в ваших силах придать ей более благородный вид?
— Да, да, — задумчиво протянула она, замеряя длину рукава. — Хм, — она обошла его вокруг, и от ее пристального взгляда по телу пробежали мурашки. Она прижала ткань рясы по бокам и недовольно заворчала. — Вам бы рубашку да кафтан по колено, а вы в эту рясу вцепились! Надо подумать. Может, добавить слоев и пояс… Да, пояс нужен. Еще рукава эти, — она оттянула широкий рукав, после чего отошла в сторону и вернулась с широкой лентой, которой перехватила край рукава, привязав его к запястью. — Мгм, так уже лучше.
Йозэль с любопытством пошевелил рукой, примеряя импровизированный манжет. Так действительно было гораздо привычнее, жаль только, что оценить внешний вид он не мог. Оставалось лишь довериться вкусу швеи. Булавками она отметила длину ленты и сняла ее с руки.
— Края присборим, подошьем манжеты. И смотрится лучше, и вам должно быть удобнее, — бормотала она себе под нос. — Пока присядьте. Хм… И накидку сделаем! — она хлопнула в ладоши и отошла, захваченная идеей. — Вроде мантии без рукавов, — поспешно пояснила она.
— Столько энтузиазма! — улыбнулся Йозэль. — А ведь мы еще не обсудили цену… — протянул он, ненавязчиво намекая на свое безденежье.
— Дай-ка подумать, — протянула швея. — За такую работу я обычно беру от семи серебряных монет, смотря еще, какая ткань, — задумчиво говорила она, а Йозэль внутри сжался, уже прикинув сумму и мысленно подготовив прощальную речь. — Но брать такие деньги со священника как-то даже неприлично. Так что же нам делать?
На некоторое время в помещении повисло молчание.
— Скажите, юноша, какому божеству вы служите? — мягко спросила швея, и Йозэль чуть не свалился со стула.
В голове мигом пронесся пантеон всех известных ему божеств и божков, но над всем этим зарницей горел вопрос: почему она этим заинтересовалась? Почему именно сейчас? Он сделал что-то неправильно? Не может же это быть как-то связано с ценой! Йозэль крепче вцепился в посох, и в подсознании проскочило: «Давай! Скажи ей, кому ты служишь, чью реликвию сжимаешь в своих потных ручонках!» И на выдохе он произнес:
— Этот адепт несет в мир волю Ксенона, бога знаний, — слова дались ему с трудом, но на лице не дрогнул ни единый мускул — парень все также безмятежно улыбался.
Что это вообще было?!
— Вот как… — в голосе швеи послышалось разочарование. — Да уж, ему за мой достаток не помолитесь и на удачу не благословите! — грустно усмехнулась она.
Йозэль только пожал плечами.
— Я лишь адепт, не священник, я не смог бы благословить вас в любом случае.
— Да поняла я, — отмахнулась женщина. — Я-то уж думала, передать вам одежду в качестве пожертвования, но далековато до вашего храма, да и адепты все равно что миряне, — с хитрецой в голосе сказала она. — Ну да ладно, коль уж обещала что-нибудь придумать… — она вновь на несколько секунд притихла. — С вами, служитель бога знаний, — неожиданно тяжелым тоном заговорила швея, — мы поступим следующим образом: у меня есть один вопрос, который мучает меня уже несколько лет; ответите на него — заплатите только за ткань. Согласны?
— Это неслыханная щедрость, госпожа! — склонил Йозэль голову.
— Не обольщайтесь, вы еще не слышали моего вопроса, — впервые за беседу голос швеи прозвучал столь серьезно. Тон ее будто пригвождал к месту и выметал из головы даже намек на смешинку.
— И все же, — Йозэль наклонил голову набок. — Вы так добры ко мне. Да и не только вы. Кто же знал, что столица может быть такой дружелюбной?
Швея в напряжении затихла, будто выискивая подвох в словах Йозэля, но тот продолжал мило улыбаться.
— Столица? Дружелюбной? Это ж насколько должно повезти, чтобы Златослава дружелюбной показалась? Да господин адепт никак лисице на хвост сел!
— Как бы с него не свалиться… — неловко промямлил Йозэль.
— Да уж точно! Удивительно, что вас не обсчитали и не обчистили! — Йозэль повернул голову к двери, вспоминая, как еще с полчаса назад ему чуть не всучили какой-то веник от сглаза. — Ладно, не суть! Вы уж простите мою резкость — в свое время пришлось знатно поцарапаться за место в лучах Златославы.
— Вам не за что извиняться. Я все прекрасно понимаю. Давайте лучше вернемся к вашему вопросу, — мягко прозвучал его голос.
Женщина ничего не ответила, лишь что-то бубнила себе под нос, собираясь с мыслями. Она взяла Йозэля за руку и ловкими отточенными движениями прошила рукав, аккуратно сосборив его по запястью. Следом зазвучали ножницы, укорачивая ленту будущих манжет. Она начала работу, будто вовсе ее не волновала оплата. Все это время она напряженно молчала, и заговорила лишь тогда, когда первая лента заняла положенное место.
— Действительно ли боги милостивы, раз они сотворили такой жестокий мир?
Голос спокойный, совершенно будничный, будто это и не было тем, что годами терзало женщину, но сам вопрос прозвучал как гром среди ясного неба. Чего-то подобного не ожидают после шутливого обмена любезностями от незнакомой швеи. Если бы вовремя не вспомнил, что представился служителем божества, от подобной искренности рухнул бы со стула. Йозэль всерьез задумался, надолго замолчав, однако швея и не собиралась торопить его с ответом и спокойно взялась за второй рукав.
В своей жизни Йозэль не особо интересовался ни богами, ни о их ролями в этом мире. Более того, слушая стенания людей, все больше уверялся, что никого там наверху не было. Чего уж там! Мелкий воришка не постеснялся наведаться за добычей в храм! С самого рождения его окружали люди, уверенные в том, что положиться можно только на себя и, может, на своих близких, но уж точно не на мифических существ, якобы определявших все в этом мире. Роар, фокусник, которому Йозэль ассистировал еще мальчишкой, вообще считал это бредом. Он называл религию не иначе, как сказочкой для слабовольных взрослых, не желающих думать своей головой. Раз за разом он отмечал: как могут боги судить людей за грехи, если все в этом мире якобы движется по плану, задуманному свыше? Мать Йозэля, Эдна, относилась к этому явлению куда снисходительнее, считая веру приютом для усталых душ, да и храмы приносили немало пользы, помогая обездоленным и обучая сельских детишек. Куда больше ее беспокоили культы отдельных божеств, пытавшиеся распространить свое влияние на наместников и светскую культуру, что, впрочем, немудрено, в конце концов, в цирк Эдна сбежала из семьи, посвятившей себя именно такому культу. Йозэлю же ближе всего оказались взгляды Нэны, а именно никакие. Кабатчица всегда махала рукой на всякую святость и верила только в одно: есть боги или нет — жить надо по чести, а свобода каждого заканчивается там, где начинается свобода другого человека. Впрочем, когда дело касалось чужого имущества, Йозэль как-то забывал про приверженность этим взглядам.