Халява

Солдатики затихли, старательно отводя взгляды от распластавшего на полу казармы тела. Смотреть в глаза сержанту тоже никто не решался.

— А теперь — отбой! Желудь, Абрек, пошли отсюда!

Через два часа, когда весь личный состав части, погрузилась в сон, сержант деликатно постучал костяшками пальцев в дверь начальника хозяйственной части:

— Товарищ майор, к вам можно?

— А, это ты, Селиванов?

— Так точно, товарищ майор! — щелкнул каблуками сержант.

— Принес?

— Так точно! — Селиванов положил на стол перед начхозом старую холщовую сумку цвета хаки, набитую приватизационными чеками.

— Молодец, Артем! — Начхоз алчно запустил руки в мятые бумажки. — Я посчитаю, завтра получишь деньги… По пятьсот рублей за каждый ваучер…

— Товарищ майор! — обиженно протянул сержант. — Я слышал, что за каждый ваучер легко можно пять-шесть тысяч срубить…

— С дуба рухнул? — нахмурился майор. — Такую кучу сразу и по две-три тысячи не сдать! Хватит с тебя и пятихатки!

— Товарищ майор…

— Ладно, добавлю еще по две сотни за каждый! — расщедрился начхоз, посчитывая в уме будущую прибыль. Клиент на ваучеры у него уже был. — И все! — он хлопнул по сумке рукой. — И без того это большие бабки! И скажи спасибо, что твою бражку дедовскую до дембеля никто запрягать в работы не будет — живите в свое удовольствие! А дембельнешься ты, Селиванов, богатым человеком… Если, конечно не пропьете деньги до гражданки, да на коноплю не спустите… А теперь вали — у меня есть, чем заняться на досуге.

— Ох, зачупись! — Подняв кучу брызг, в маленький холодный бассейн сиганул красный, как вареный рак, Васька.

— Нет, ну ты посмотри, Серж, этот папуас опять всех пересидел! — притворно возмутился Патлас, присасываясь к большой кружке с пивом.

В преддверии новогодних праздников я собрал пацанов на своей фазенде в Новокачалинске. Вот уже как полтора года мои родители переехали в роскошный трехэтажный особняк, выросший в частном секторе поселка. Таких аппортаментов в поселке еще никто не строил, поэтому односельчане жутко завидовали моим родокам, а мои — жутко стеснялись вдруг свалившегося на их головы изобилия. Честно говоря, было чему завидовать: сотни квадратных метров жилплощади, оформленных по последнему слову заграничного дизайна и отделочных материалов, своя котельная, дизель-генератор, чистейшая артезианская вода из скважины, сауна, парная… Настоящий бассейн во дворе! Что по меркам родного захолустья невиданная роскошь. Но в итоге к такому положению вещей привыкли и те, и другие. В конце концов, известному на весь бывший Союз писателю многое сходило с рук. Как-никак, а я являлся настоящей достопримечательностью Новокачалинска. Мной гордились, меня знали в лицо, каждый встречный хотел поздороваться со мной за руку и взять автограф… Я им не отказывал. Зачем обижать и без того обиженных родным государством людей. Пусть погреются хотя бы в лучах моей славы. Девяносто второй год выдался для россиян ужасным: чудовищная инфляция, больше двух тысяч процентов за год, мизерная зарплата, которую не выплачивали месяцами, постоянно растущие ценники… Словно насмешка — изобилие импортных товаров в магазинах, которое недоступно среднестатистическому гражданину. Механический завод едва сводит концы с концами, леспромхоз умер… Глупцы! Одно время они купались в деньгах, толкая древесину за кордон. Начальство меняло каждый месяц дорогие внедорожники, а надо было закупать современное оборудование для обработки леса. Все градообразующие предприятия сдохли! Работы нет. Безнадега. Нищета… И посреди всего этого мой, не побоюсь этого сравнения, дворец. Признаюсь, что иногда и мне становилось не по себе… В сравнении… Но я давил в себе эти отдающие горечью ростки совести. Когда мне было также плохо, протянул мне кто-нибудь руку помощи? Нифига! Я сам зарабатывал себе на хлеб насущный, скрипя зубами от натуги… Как следствие: геморрой, язва желудка, радикулит, гнилые зубы и нервы ни к черту. Но, слава Богу, я ухватил Удачу за хвост, оседлал Самую Большую Халяву, о которой только можно мечтать. Все мои болячки остались в прошлом. Я здоровый, богатый и вроде как почти бессмертный сукин сын. Поэтому: оставить сантименты и наслаждаться жизнью!

Васька выбрался из бассейна, накинул на плечи махровый халат и присоединился к нашей шумной компаний. Он нацедил себе полную кружку пива и, сдув пузырящуюся шапку пены, жадными глотками принялся поглощать хмельной напиток.

— Васек, ты бы поберег себя, — произнес я. — Нельзя так долго в бане сидеть! Сердечко побереги…

— Серж, чё ты заладил: сердце береги, сердце береги! — возмутился Васька. — Я здоров, как бык! И с сердцем у меня все ништяк! Тебе откуда знать, что у меня что-то не в поряде?

— Вась, я когда-нибудь ошибался? Хоть в чем-нибудь? Если говорю, береги мотор, значит береги!

— Ты, Васек, прислушайся лучше, о чем тебе Серега толкует, — пришел мне на помощь Патлас. — У него чуйка… Если говорит: прыгай, ты только спрашивай: как высоко?

— Да, Андрюха, тебе мне тоже есть, что сказать, — я переключил внимание на Патласа. — Если я еще раз узнаю, что химку куришь, или колеса глотаешь… Я тебя, сука, так закодирую…

— Серега, да я всего пару раз… — начал оправдываться Патлас. — Пацаны в институте предложили, а я…

— Вбей себе в башку, Андрюша, я не Минздрав, больше предупреждать не буду!

Без штанов оставлю, студент недоделанный!

— Все, Серега, все! Я понял! — скороговоркой выпалил Патлас. Что-что, а деньги он любил, наверное, больше всех из нашей компании.

— Серж, ты лучше скажи, зачем ты всех нас собрал в этой дыре? — спросил Васька, который уже давно перебрался в столицу. — Мы и в Москве могли неплохо оторваться на Новый Год.

— Во-первых, Васек, Новокачалинск не дыра, а Родина! Грех это забывать! — наставительно произнес я. — А во-вторых, наш совместный бизнес входит в новую фазу… И в связи с этим, наш родной поселок должен превратиться в опорный пункт. Безопасный для…

— Постой, Серж, — перебил меня Патлас, — какая новая фаза? Ты о чем? Дела вроде на мази, бабло капает…

— Бабло капает! — передразнил я его. — Бабло не главное!

— Бабло не главное? Серега, ты не заболел часом? Что, по-твоему, сейчас главное?

— Ты о том, что в стране происходит, слышал?

— Это ты о ваучерах? Фуфло эти твои ваучеры! Чё с ними делать? Перепродавать? Так они с каждым днем дешевеют. В трубу мы с ними вылетим…

— Да, Анрейка, — я покачал головой, — видимо ты недопонимаешь самой сути процесса… Васек, ты-то хоть не даром штаны протираешь на экономическом факультете? Можешь пояснить для особо одаренных суть процесса ваучеризации на пальцах? А то наш Андрейка думает, что ваучер это просто ценная бумажка, годная только для «купи-продай»…

— Да легко! — Васька накатил еще пива и вальяжно развалился в удобном кожаном кресле.

— Давай, Васек, проведи с нами политзанятие, — подковырнул Шиханова захмелевший Патлас.

— Хавло завали! — одернул я распоясавшегося Андрюху. — Трындеть — не мешки ворочать! Бери пример с Леньчика, он слова лишнего не сказал…

— Так он у нас известный молчун, — продолжал брыкаться Патлас. — А для адвоката, коим я хочу стать в ближайшем будущем, треп — естественное состояние!

Что правда, то правда, именно по этой причине я и продвигал Андрюху по юридической линии.

— Трепаться у себя в институте будешь! — Я тоже не собирался съезжать со своей линии. — Послушай, от этого зависит наше дальнейшее благосостояние.

— Все! Все! Развесил уши! Давай, Васек, гони волну! Что там у нас в государстве Рассейском происходит?

— А происходит вот что… — Васька закурил и, выпустив дым из ноздрей, продолжил, — в августе нынешнего года наш незабвенный президент Боря Ельцин подписал указ…

— О ваучерах? — влез Патлас.

Я зыркнул глазами и Андрюха заткнулся.

— О ваучерах, — кивнул Васька. — По сути это указ о массовом разгосударствлении российского имущества. Если сказать по-простому: все барахло, нажитое при советской власти, то бишь заводы-пароходы, решили попилить на всех. Каждому в руки кусок государственной собственности. Этот кусок — ваучер, в денежном эквиваленте десять косарей деревом…