Доверься мне

— Детка, я здесь! — кружится Аланна и останавливается с шевелящимися пальцами в воздухе. Она широко улыбается мне.

— Джазовые руки12? Серьезно?

Ее хихиканье заполняет мой маленький дом, и она подбегает ко мне, ныряет в мои объятия и прижимает меня к стене. Слава Богу, это ненадолго, потому что, когда она замечает Кару, я ей уже не нужна.

Мой брат, наконец, входит и переводит взгляд с них на меня.

— Аланна и Кара? Вы, блять, прикалываетесь? — он закатывает глаза, когда его дочь подбегает к нему, протягивая руку за долларом, который она получит за его ругательства. — Ты уверена, что не хочешь остаться у нас? — спрашивает Джереми. — Там будет намного тише.

— Тише и скучнее, — Аланна закатывает глаза. — Мама и папа сказали, что сегодня лягут спать после того, как Джемми ляжет спать, так как меня не будет дома, ведь, знаете, я ложусь спать гораздо позже него, — Джемми — это ее младший брат Джереми. Да, мой брат назвал своего сына в честь себя. Я называю своего племянника Джемом, а брата чаще всего засранцем.

Кара смеется.

— Поспать, а, Джер? — она бросает многозначительный взгляд на Аланну. — Вы уверены, что не пытаетесь сделать третьего?

— Нет, блять, — еще один вздох, еще один доллар для его дочери. — Я забыл, как тяжело с младенцами. С меня хватит.

— Тебе нужно сделать вазектомию.

Он хлопает рукой по своей промежности.

— Не угрожай моим мальчикам.

Незнакомый мне молодой человек появляется у двери с одной из этих ярко-красных сумок с терморегуляцией. Он вытаскивает две коробки с пиццей.

— Э, Олли… Олли-Уолли?

— О… Боже, — я прячу лицо за руками, прежде чем взять пиццу. — Большое спасибо. Сколько с меня?

Он мотает головой и спускается по ступенькам, махая через плечо.

— За нее заплатили при заказе!

— О-о-о-о, пицца, — Джереми тянется к крышке верхней коробки, но Кара бьет его по рукам, забирает пиццу и идет на кухню, Аланна следует за ней по пятам. Он хмурится, делая еще один шаг, и вздрагивает. — Здесь холодно, Ол. Опять отопление не работает?

— Похоже на то, — бормочу я, двигаясь к регулятору температуры. Пятьдесят пять. Я нажимаю на кнопки, ожидая звука, который покажет, что отопление ожило, но его нет, поэтому я нажимаю на них еще раз, затем дважды ударяю лбом о маленькую коробочку на случай, если это что-нибудь изменит. Когда все вышеперечисленное не срабатывает, мои уши начинают гореть под кепкой, которая все еще на мне, пока я избегаю взгляда брата. Эта штука не работает восемьдесят процентов времени. Он чинил ее по крайней мере три раза, и четыре раза я вызывала мастера. Это всегда решает проблему лишь на время. — Мне жаль.

— Какого черта ты извиняешься?

Я потираю руку и смотрю вниз на свои ноги.

— Потому что здесь холодно, а Аланна остается у меня. Он работал, когда я уходила на работу сегодня утром, клянусь, — порой так трудно не чувствовать себя неудачницей рядом с братом, а сейчас как раз один из таких случаев.

Джереми закатывает глаза и натягивает мою толстовку.

— Одень ее в свои грязные треники перед сном. Она не сахарная.

— Я крепкая как гвоздь, тетя Олли, — выглядывает из кухни Аланна, разминая бицепсы и рыча как медведь, с куском сырной пиццы между зубами.

Я спускаюсь за Джереми в подвал, обгрызая ноготь большого пальца, пока он возится с печью. Когда он вздыхает, я понимаю, что ничего хорошего он мне не скажет.

— Не хочу говорить тебе об этом, Ол, но эта штука раздолбана. Тебе нужно ее заменить.

На моем лице написано, что я об этом думаю: фан-блять-тастика. Печь не входит в список вещей, которые я могу себе сейчас позволить.

— Мы с Крис можем тебе помочь.

Я машу руками. Он уже выручал меня раньше, и мне было достаточно трудно с этим смириться. Новая печь — вот где я проведу черту.

— У меня есть немного денег на экстренный случай.

Он удивленно вскидывает брови, и указывает на лестницу, пропуская меня вперед. Только я подумала, что он про это забудет, пока мы не выходим из подвала, а он останавливается рядом со мной, чтобы прошептать мне на ухо.

— Ты ужасная лгунья.

Когда он через минуту уходит, Кара и Аланна на полу гостиной, пицца на журнальном столике, а они листают «Нетфликс».

— Для тебя особая пицца, — говорит мне Кара, не поднимая глаз.

Я прохожу на кухню и поднимаю крышку коробки, смеясь над начинкой. На самом деле она всего одна. Бекон. Настоящий бекон. Непомерное количество бекона. Примерно полкило. Скрученные, хрустящие края, крошечные пузырьки жира, пикантный, дымный аромат, который заполняет мои рецепторы самым лучшим образом.

В кармане толстовки вибрирует мой телефон, и я нажимаю «воспроизвести» на видео от Эммета.

Это Картер, нагружающий тарелку пиццей, пока поет.

— Пощади мое сердце, не жарь его как бекон! М-м-м, м-м-м! Я его не буду жарить! Так что, о-о-о-о, о-о-о-о! Пощади мое сердце, не жарь его как бекон!

Картер издает звук, похожий на счастливый вздох, и опускается на диван.

— Думаешь, Олли понравилась пицца с беконом, которую я ей заказал? Держу пари, она нашла самый вкусный кусочек с беконом, — он смеется, откидывая голову назад, когда отправляет в рот половину куска пиццы. — Не могу дождаться, когда увижу ее на вечеринке в субботу. Может, набить карманы беконом?

Видео заканчивается в тот самый момент, когда я понимаю, насколько я бессильна, когда речь заходит об этом человеке.

Уже почти полночь, когда я высвобождаюсь из коалоподобной хватки Аланны, тихо вылезаю из кровати и натягиваю одеяло на ее плечи. Включив лампу в гостиной, я устраиваюсь под уютным пледом на диване и набираю номер, который соединит меня с голосом, который мне сейчас больше всего на свете нужно услышать.

— Единственная приемлемая причина, по которой ты звонишь так поздно, — это сообщить мне, что ты наконец-то пришла в себя и возвращаешься домой.

Хихикая, я ложусь на бок, засунув телефон между ухом и подушкой. — Прости, что снова разочаровываю, мам.

Она смеется, легкий и мягкий звук, которого мне так не хватало. — Что случилось, милая?

— Просто скучаю по тебе.

— Я всегда по тебе скучаю, милая. Что такое?

— Я встретила… я встретила кое-кого.

— О, милая. У тебя есть парень! Джеймс! Джеймс, у Олли есть парень!

— Мам, нет! У меня нет… — зачем я позвонила?

— Парень? Кто? Она слишком молода для парня. Нет. Не раньше, чем ей исполнится тридцать. У меня есть еще пять лет! Возьми мой дробовик! — у отца нет ружья, поэтому я знаю, что он шутит. По большей части. Думаю. Надеюсь.

— Картер не мой парень, — бормочу я в подушку.

— Картер? Звучит мило. Как он выглядит? Чем он занимается? Ооо, дай угадаю! Он учитель в твоей школе. Нет, директор! Ты встречаешься с директором? Так эпатажно. Мне это нравится.

— Ты так сильно ошибаешься, сильнее некуда, — я также не собираюсь рассказывать маме, чем занимается Картер. Я даже не хотела называть его имя. Я и так уже сказала слишком много, поэтому просто повторяю: — Он не мой парень.

— Но он тебе нравится.

— Он мне нравится.

— А ты ему нравишься?

Мое сердце стучит чуть сильнее.

— Да.

— Так… в чем проблема?

— У него репутация… бабника, — это неловко настолько, насколько я ожидала.

— О. И ты боишься, — она не спрашивает, она говорит. Моя мама всегда была одной из моих лучших подруг, поэтому она так сильно расстроилась, когда я собрала вещи и переехала на другой конец страны. Она знает меня как свои пять пальцев, и я ничего не могу от нее скрыть.

— Ужасно.

— Что тебя пугает больше всего?

— Того, что я в него влюблюсь.

— О, милая, — мама смеется. Это одна из тех насмешек, когда ты ждешь, что она скажет: — Какая же ты наивная дурочка, — когда закончит. — Мне не хочется говорить тебе это, дорогая, но если ты боишься влюбиться в него, что ж… ты уже на полпути к этому.