Когда наступает рассвет

С трудом передвигая ноги, он подбадривал себя. «Вот если бы дойти до того дерева!.. Давай шагай! На Мудьюге не такое терпел и то выжил. Не может быть, чтобы я пропал здесь, у себя дома!»

Мысли о товарищах, о том, что где-то они рядом, придавали Проне сил, и он настойчиво продвигался вперед, опираясь здоровой рукой на винтовку.

На рассвете Проня вышел на берег лесной речки. Кое-где поблескивала в полыньях вода, клубился парок.

Какая это речка? Если пойти по ней, куда выведет? Проня долго стоял в раздумье. Хотелось пить, но к полынье подходить было опасно. Наконец решил идти вверх по течению. По его расчетам, где-то там могла быть мельница.

С трудом давался ему каждый шаг. Лыжи он потерял во время рукопашной схватки. А снег в лесу по пояс.

Проня обессилел. Рана нестерпимо ныла. Он чувствовал, как горит голова, по лицу струился пот. И все же он не ложился на снег, упорно брел вперед.

Уже вновь начало темнеть, когда он наконец увидел мельничный пруд. Проня не сразу поверил глазам, подумал — мерещится. От радости хотел крикнуть, но пересохший рот с потрескавшимися губами чуть раскрылся, на возглас не хватило сил.

Возле пруда, у самой речки, виднелся одинокий дом. Ползком добравшись до него, Проня упал на крыльцо. Невесть откуда взявшийся пес залаял на незнакомого человека.

Из дома вышел хозяин, из-за его спины выглядывала женщина. Они ввели раненого в избу, сняли затвердевшую от крови шинель, разрезали рукав гимнастерки, перевязали рану, напоили молоком.

Проня едва мог сидеть. Пока он ел, хозяин поддерживал его, чтобы не свалился.

В избе, кроме хозяина и хозяйки, никого не было. Они разговаривали вполголоса. По их озабоченным лицам, из их рассказа Проня понял, что волость все еще у белых.

Хозяин, догадываясь о тревоге Прони, успокоил его:

— Парень, не бойся, все будет ладно!

Проня с трудом забрался на печь. Хозяин сказал:

— Ложись к стене! Жена, накрой малого получше! Быстрее согреется… Надо как-то сообщить товарищам, чтобы пришли за ним.

Накрыв Проню, они нагромоздили впереди него разные вещи, чтобы, если кто и зайдет, не заметил чужого на печке.

— Смотри, паря, не подавай голосу! — предупредил его хозяин. — Я пойду узнаю, что делается в волости.

Он ушел, а Проня остался на теплой печке. Скоро он забылся в тяжелом сне…

В крестьянской избе Проня провел всю ночь. Иногда он просыпался, но сразу же забывался вновь, видя один и тот же сон: будто заблудился в густом лесу, кричит, но ему никто не отвечает.

Хозяйка мягко поглаживала его по голове, как ребенка, и успокаивала:

— Лежи, дитятко! Спи…

Только под утро вернулся хозяин. Вместе с ним в избу вошла девушка в крестьянской одежде. Она заглянула на печку, где под шубой лежал Проня, тихо спросила у хозяйки:

— Что, спит?

— Затих, а то все метался. Видно, рана болит. Если бы фельдшер посмотрел…

— Пусть полежит у вас. Скоро увезем его в санчасть, — продолжала девушка. — Сейчас ехать с ним опасно. Увезем его к вечеру, как стемнеет…

Она ушла.

Рассвело. Опять наступил беспокойный день, казавшийся бесконечно длинным из-за тревожного ожидания.

Хозяин весь день провел во дворе, колол дрова, возился под окном, в избу заглядывал только что погреться. Переменит валенки и рукавицы, пошепчется с хозяйкой и опять на улицу, чтобы вовремя предупредить раненого, если появятся белые.

Вечером под окнами остановилась подвода.

Хозяйка разбудила Проню:

— Вставай, солдат, за тобой приехали.

— Кто? — спросил Проня и от радости ожил; даже рана как будто стала меньше ныть.

— Подвода пришла. Побыстрее собирайся, парень! К своим поедешь, — помогая ему спускаться с печки, торопил хозяин.

Хозяева проводили Проню на улицу. Под навесом их ждали. В овчинном полушубке, в теплой шали, небольшого роста девушка-ямщик взбила помягче сено в санях, помогла уложить раненого. Укутывая ему теплым одеялом ноги, девушка прошептала:

— Потерпи, дорогой! Скоро в санчасти будем.

Голос ее показался Проне знакомым. Он хотел спросить, но его с головой накрыли тулупом, велели лежать спокойно. Лошадь затрусила…

Сани слегка покачивало, на мягком сене было приятно лежать. На свежем воздухе Проня вскоре уснул. Проснулся он от окрика:

— Стой, кто едет?

Возница назвала пароль.

— Куда едешь?

— В санчасть, раненого везу, — объяснила девушка, и ее звонкий голос опять показался Проне хорошо знакомым. Он откинул здоровой рукой тулуп и осмотрелся. Здесь, видимо, была своя застава. Вооруженные красноармейцы отошли в сторону, и возница взмахнула кнутом. Сани снова заскользили по дороге.

Проню привезли в санчасть, уложили, осмотрели. К счастью, пуля прошла навылет. Доктор обработал рану, забинтовал.

Проне сразу стало легче, рана не так ныла, боль утихла.

— Доктор, сообщите обо мне в лыжную роту! — попросил Проня.

Доктор усмехнулся, кивнул на девушку, стоявшую тут же у дверей:

— Об этом, парень, поговори со своим ямщиком! Это она может сделать.

Проня взглянул на возницу, на ее круглое лицо, завитки русых волос и знакомую улыбку на пухлых губах. Да это же Домна! Но как она сюда попала?

— А я уже давно смотрю на тебя! — сказала Домна и бережно пожала его руку. — Узнала тебя.

Сидя рядом с Проней, Домна весело говорила:

— Невдомек мне было, кого я выкрала из-под носа у белых! Там, на печи, ты, конечно, и не догадывался, сколько нужно было хитрости, чтобы вызволить тебя!

— Ты и отсюда увези меня поскорее, — стал упрашивать Проня. — Хочу к товарищам!

— Придется подождать, браток! — ответила Домна чуть-чуть обиженно. — Сейчас им не до тебя: бой идет, сам должен понимать. Да и ты слаб. Полежи, наберись силенок.

Проня хмурился.

— Не беспокойся! — ласково поглаживала она здоровую руку Прони. — Я сообщу в твой отряд, и товарищи наведаются.

— Как ты сюда попала, Домна?

— Так же, как и другие. Я давно в партизанском отряде. Поправишься — обо всем поговорим.

— Спасибо, выручила меня, спасла от смерти.

— Хозяина с хозяйкой благодари. Если бы не они, не узнать бы нам про тебя.

— В лесу я уже думал: конец пришел. И на тебе — снова живу!

Проня устало закрыл глаза. Домна сказала:

— Белые бегут. Кулаки им показали лесную дорогу, и они драпают по ней. Ну ты, парень, устал, отдыхай! — укрывая его, сказала Домна.

— Спасибо! — уже с закрытыми глазами шепнул Проня. На сердце было празднично. Он чуть приоткрыв веки, украдкой наблюдал за Домной: она весело говорила что-то раненым и, запрокинув голову, смеялась.

В тот вечер Проня уснул с мыслью о ней…

Освободив Нёбдино, красные войска взяли Вомынскую волость и намеревались продвигаться дальше, но пришел приказ: наступление приостановить и закрепиться между Сторожевском и Подъельском. В штабе сводного отряда стали готовиться к глубокой разведке в расположение врага.

Узнав, что собираются посылать разведку, Домна сама пошла в штаб.

— Готова хоть сейчас! Мне не впервые…

— Знаю! — улыбнулся командир сводного отряда.

Домна с жаром продолжала убеждать:

— Женщине легче проникнуть в расположение врага, в глаза не так бросается! Уж я-то знаю…

— Так-то так!.. — кивнул тот неопределенно и обратился к начальнику штаба — Расскажите, какие задачи стоят перед разведкой?

Начальник штаба, полный блондин в очках, с короткой русой бородой, вынул из полевой сумки карту и, водя по ней пальцем, стал объяснять:

— Нам нужно знать силы противника в Аныбе и прилегающих к нему пунктах, его вооружение, количество пулеметов, снабжение, откуда и какие ожидаются резервы. Затем надо сходить в Усть-Кулом, где, по нашим сведениям, их главный штаб. Задача трудная.

Командир, набивая трубку, внимательно посмотрел на Домну.