Иллюзионист

Всё его поведение вмиг меняется.

— Ты про тот уговор, где ты проткнула меня ножом, а потом объяснила, для чего это нужно?

Я отступаю на шаг и беру его руку в свою, ладонью вверх. В самом центре виднеется крошечный белый шрам, как зёрнышко риса. У меня есть точно такой же. Воспоминание вернулось ко мне, когда мы были в той пещере на берегу после побега от Шепчущих. Раньше я думала, что это просто один из шрамов, которыми покрыты мои ладони.

— Сам виноват.

Он принимает оскорблённый вид, но не спешит забирать руку.

— Я?

— Это ты рассказал мне ту историю про друзей, заключивших договор кровью. И я решила, что нам надо сделать то же самое. Ты куда-то ушёл и вернулся… с кухонным ножом, кажется?

— Это был королевский церемониальный клинок, — поправляет он, проводя по моей ладони от запястья до подушечки среднего пальца. — Ты даже не дала мне приготовиться. Сразу ударила.

— Кое-что никогда не меняется, — говорю я, внезапно осознав, что улыбаюсь. И, подняв взгляд, вижу, что он тоже.

— Мы обещали никогда не расставаться. А затем всё пошло прахом, сгорело в огне.

— Но сейчас мы здесь.

Когда мы прикладываем наши ладони друг к другу, происходит нечто странное. Моя магия вспыхивает, и завитки на ладони светятся, оживая. Испугавшись, что я заберу у него воспоминание, я отдёргиваю руку.

— Прости. Я не хотела.

Он ловит мою руку, держа нежно.

— Я доверяю тебе, Нати. Твоя магия не опасна для меня, помнишь?

Говорят, Госпожа Теней двигает звёзды, выстраивая судьбы всех и каждого, кто родился под ними. Дез как-то сказал, что доверяет мне, и его жизнь кардинально изменилась. Что, если сама судьба свела меня с Дезом и Кастианом? Подтолкнула меня к нужному пути, чтобы я встретила детского друга?

Тепло в груди распространяется по всему телу, как будто веретено разматывается. Меня пугает это чувство. Я беспокоюсь, что эти недели, проведённые вместе с Кастианом, сделали меня терпимее к его прошлому. Но если Кастиан не заслуживает прощения, то и я тоже.

Кастиан ласково поглаживает мои ладони. Он уверяет, что моя магия не может ему навредить, что он не боится меня. Но разве он не знает, сколько страхов во мне вызывает?

— Пойду поищу свои перчатки, — говорю, отступая от него, радуясь прохладе, образовавшейся в расстоянии между нами. — Не то Лео подумает, что нас поглотили призраки.

Кастиан прочищает горло. Он проходит мимо меня к двери.

— А разве не так?

Когда мы возвращаемся в гостиную, которую превратили в лагерь для ночлега, Лео, расстеливший спальные мешки, выразительно переводит взгляд с Кастиана на меня и обратно. Я делаю вид, что не заметила.

— Смотрите, что я нашёл! — Лео показывает на какой-то медный предмет с нефритовыми вкраплениями. — Я последний раз видел альфаро, когда был в Захарине.

Кастиан присаживается рядом с ним и берёт в руки небольшую металлическую полусферу с дырочками в форме звёзд. Это лампа, показывающая созвездия.

— Он стоял в моей детской… нашей детской.

Лео роется в своей сумке, достаёт огарок и зажигает фитиль, который Кастиан тут же накрывает «куполом». Свет проходит сквозь отверстия, и на стенах с потолком мы видим карту звёздного неба.

— У меня тоже была такая в детстве, — говорю я и присаживаюсь рядом с ними, опираясь на руки чуть позади. — Папа сделал из олова. По задумке, должно было получиться созвездие трёх дев, но мама смеялась и говорила, что на правду не похоже, но красиво. Я не могла уснуть без этого ночника, потому что боялась темноты.

— А какое созвездие показывает этот альфаро? — задаётся вопросом Лео.

Кастиан присматривается к мерцающим звёздам на потолке.

— Не уверен.

— Что ж, в моей родной Захарине, — рассказывает Лео, — где и были изобретены альфаро — можете не благодарить, — их дарят в честь важных событий в жизни: на свадьбу, рождение или смерть. В случае смерти дар вручают семье, а не самому покойнику, разумеется. Ночник повторяет звёздное небо, каким оно было в то время и в том месте, когда это произошло.

Кастиан пожимает плечами и стягивает с себя сапоги.

— Я родился под созвездием Отца-Великана, а брат — под созвездием Мировой Звезды. Но это ни то, ни другое.

— Возможно, это созвездие вашей матери, — предполагает Лео.

— Возможно.

Ливень за окном и потрескивающий огонь в камине задают успокаивающий ритм, от которого молчание не кажется таким тяжёлым, а даже почти приятным. Я протираю свои сапоги и оставляю носки сохнуть у камина. Кастиан точит кинжал и в какой-то момент задерживает взгляд на плоской стороне лезвия.

— Что здесь произошло? — любопытствует Лео.

Сначала мне показалось, что Кастиан не станет отвечать. Он очень долго молчит. Его сине-зелёные глаза напоминают два тёмные омута, когда он смотрит на альфаро посреди комнаты.

— Семья моей матери не пережила чуму, поэтому защищать замок, когда по всей стране начались волнения, было некому. Бунтовали не только мориа, но и жители других провинций, всё ещё питавшие ненависть к королевскому роду. По крайней мере, если верить записям, небольшая группировка мятежников из Сол-Абене участвовала в набеге. А оставшееся разобрали мародёры.

— Это объясняет многое из того, что я слышала, — я кладу подбородок на колено. — Жители этих мест охотно присоединяются к мятежникам. Но вот чего я не понимаю: зачем Шепчущим было нападать на королеву Пенелопу, если она была союзницей Иллана?

— Только мёртвые знают ответ, — Кастиан тянется к альфаро, чтобы развернуть, и звёзды на потолке кружатся в танце. — Полагаю, чтобы отвести подозрения от её причастности к мятежам или её происхождения, хоть никто никогда и не видел, чтобы она использовала дар.

— Она могла быть одной из ольвидадос, — предположила я. Бабушка Эстебана была из таких — «забытых» — тех, кто родился в семьях мориа, но не обладал магией.

— Но у кого-то из её семьи наверняка был дар. К сожалению, я не так хорошо знаю родственников по маминой линии, как стоило бы. Я перебирал её вещи, но ничего не нашёл. Мне известно только, что она была молодой королевой с трагической судьбой и ещё более трагической кончиной. Даже после смерти она остаётся для меня загадкой.

Лео ложится на спину, сложив руки на затылке, и смотрит на усеянный звёздами потолок.

— В детстве я часто слышал песни о золотой королеве Пуэрто-Леонеса. Она не забыта. Возможно, однажды о тебе тоже сложат песни.

— Да уже поют, — Кастиан криво ухмыляется.

Я швырнула в него носок, и принц его поймал. Я ожидала, что он скривится, но он только рассмеялся и бросил обратно в меня.

— Однажды отец запретил бардам появляться при дворе за то, что пели обо мне. Я всегда думал, что он не желает видеть меня, потому что я напоминаю ему о моей матери. Но теперь мне кажется, что я повторю его судьбу. Он убил всех членов своей семьи, претендовавших на трон. Когда распространились новости о смерти Андреса, я подслушал его разговор с мамой. Он тогда сказал, что, возможно, оно и к лучшему.

— Никогда не пойму вашу королевскую логику, — качает головой Лео. — Король Фернандо с таким остервенением пытается спасти сына от мятежников…

— Пока народ верит, что Шепчущие держат меня в заложниках, у него есть благовидный предлог развязать давно желанную войну.

— Он совсем параноик. Опасный для себя и королевства, — Лео вздыхает, в глубине его зелёных глаз отражается страх. — Остаётся надеяться, что Клинок Памяти — не просто миф.

— Когда я жила с Шепчущими, — говорю я, крутя кольцо на пальце, — некоторые старейшины рассказывали об огромной силе, которой обладает наша богиня — Госпожа Теней. Она даровала часть этой силы мориа. А спустя несколько тысяч лет своего существования она создала оружие, способное лишить её бессмертия. Она спрятала это оружие так, чтобы его могли найти только достойнейшие робари из мориа. Многие из нас считали это просто милой сказочкой, которая позволяет нам забыть о нескончаемой войне. Но были и те, кто искренне верил в существование оружия.