Страница 20 из 87
— И от какого я ушёл?
— Уйдёшь. От моего отца, конечно! Который посвятит тебя в рыцари. А почему уйдёшь… А, впрочем, это мы ещё придумаем! Не бойся, Андреас, мы ещё сделаем из тебя человека!
— Уже страшно! — признался я, — А до этого страшно не было…
— Ну, ты… Ладно! Пора ужинать и спать. Завтра вставать рано. И в путь! Как у нас с деньгами?
— С сотню флоринов. Но я узнал на рынке адрес, где можно купить свинец!
— Отлично! Тогда… не закажешь ли ты ужин в номер? И бутылку вина? Хочется отметить наше счастливое освобождение!
— Только без вина! — твёрдо возразил я, — Вернее, не больше бутылки. Мне не хочется, чтобы мы опять поругались, как в прошлый раз. А всему виной — вино!
— А я разве сказала, что нам бочку надо? Бутылки вполне хватит… наверное. И потом, это было неправильное, итальянское вино! Когда ты попробуешь французское, ты поймёшь разницу!
— Одна бутылка! — повторил я.
* * *
Пробка на бутылке оказалась притянута какой-то проволочкой. Зачем? Загадка! Я осторожно открутил эту самую проволочку и… ничего не случилось. Странно! Зачем же тогда проволочка? И я потянул за пробку. БАХ! — сказала пробка, улетая под потолок.
— Это же… шампанское! — скривилась Катерина.
— Не знаю… — признался я, — Я попросил какого-нибудь французского вина.
— Ну вот, тебе и сплавили, самое гадкое!
— А оно не французское? — я принюхался к бутылке. Пахло… странно!
— Французское… — призналась девушка, — Из провинции Шампань.
— Значит, правильное! — подвёл итог я, разливая вино по кружкам, — По сравнению с итальянским?
— Когда это шампанское вино стало «правильным»? — ехидно покосилась на меня Катерина, — Шампань, это северная провинция. Виноград там собирают недозрелым, кислым, После того, как вино перебродит в бочках, нужно его дополнительно подслащивать. Для этого добавляют немного хорошего, южного вина. И разливают по бутылкам. И вот тут-то начинают выделяться всякие газы… Целый год вино выдерживают в бутылках. Некоторые бутылки взрываются! А через год эту гадость пытаются продать в разных трактирах. И некоторые, недостаточно бдительные юноши, эту гадость покупают! Ты посмотри, какое оно мутное![1] Фи-и! А попробуй хлебнуть! Чувствуешь? Чувствуешь пузырьки на языке? Бр-р!..
— А мне нравится! — признался я, попробовав глоточек, — Очень неожиданный и необычный вкус и любопытные ощущения на языке!
— А вино должно вызывать такие ощущения⁈
— Не знаю, — сказал я, — Откуда мне знать, если я не винодел? Но мне нравится и я не раскаиваюсь, что мне дали эту бутылку! Если тебе хочется другого…
— Чего уж… — вздохнула Катерина, заглянув в свою кружку, — Всё равно, теперь этот вкус на языке будет.
— Хорошее, лёгкое вино! — оценил я, хорошенько хлебнув и с удовольствием прислушиваясь к пузырькам на языке, — От такого вина не опьянеешь!
— Чушь, а не вино! — с выражением возразила девушка, — Можешь поверить опытному виноделу! Вот у нас вина, так вина! Я тебя угощу, когда мы до нашего замка доедем. А это… ну, ладно! Да будет с нами милость Господня!
— За удачное избавление от рук пиратов!
— Чтоб лёгким был наш дальнейший путь!
— Будем здоровы!
— Чтобы нас ждал успех у авиньонского папы!
— И пусть всё будет хор-р-рошо-о-о!
Вы, наверное, догадались? Да, как я не крепился, а за второй бутылкой Эльке пришлось отправить. Что характерно, опять за шампанским. Катерина сказала, что мешать другое вино с игристым шампанским — это искать приключений на свою пятую точку. Вот мы и не стали мешать. А чтобы отказаться от третьей бутылки, мне пришлось собрать всю волю в кулак. Но я собрал!
* * *
Какое коварное вино! Я был уверен, что совершенно трезв, но ноги почему-то сами запинались, когда я вышел из номера Катерины и пытался дойти до своего номера, по соседству. Пришлось даже опереться на перильца, ограждающие кусок коридора, который одним углом выходил в общий зал. Перильца заскрипели.
— Сударь?.. — взглянула на меня снизу служанка, протиравшая столы, — О, сударь! Сейчас помогу!
И вихрем взлетела по ступенькам наверх. Да так, что от быстрого бега, подол платья почти оголил её стройные ножки. Впрочем, может, мне и показалось. Я немного потряс головой, но просветления в мозгу не случилось.
Служанка, между тем, ловко скользнула мне под мышку, помогая выпрямиться. И, не знаю, как, наверное случайно, но я почувствовал под своей ладонью её упругую выпуклость. Что такое?.. Я даже, не поверив себе, сжал ладонь пару раз. Нет, точно, женская грудь! А служанка уже толкала дверь моего номера, аккуратно помогая мне протиснуться внутрь и усаживая меня на подготовленную и разобранную постель.
— Сейчас, сударь! Минуточку! — ворковала она, стаскивая с меня бригандину, верхнюю рубашку, штаны…
Нет, я убедился, что пить шампанское — рискованное занятие! Я честно пытался отмахнуться от вероломных поползновений девушки, но руки слушались плохо, а голос вообще отказал. Только отдельные звуки, похожие на мычание.
— Сейчас, сударь, сейчас! — приговаривала служанка, начиная стаскивать с себя платье, — Я вижу, вам невтерпёж!..
Наверное, кровь погорячела и быстрее побежала по жилам, когда я увидел её оголённые бёдра… и вообще… А вместе с горячей кровью, я почувствовал, как ко мне возвращается самообладание.
— Стоп! — шикнул я на служанку, — Прекратить!!
Бедняжка замерла, так и не успев стащить с себя платье полностью. Пару мгновений я невольно полюбовался открывшейся мне картиной. Хороша, зараза! Будь я в своём времени, в Древнем Египте, я бы такую купил в рабыни… да!
— Оденься! — я почувствовал, как внезапно охрип мой голос и прокашлялся.
Служанка нехотя вернула платье на место. Я заметил, как на её глазах блеснула слезинка.
— Что такое? — не понял я, — Неужели у такой милашки нет любимого человека?
— Нет… — отвернулась служанка, смахивая слезинку, — Не в этом дело…
— А в чём?
— Трактирщик… это мой двоюродный дядя… он мне не платит! Говорит, что если хочу заработать, то должна так услужить постояльцам, чтобы они дополнительно платили! И вот… зарабатываю деньги. И на свадьбу, и на первое обзаведение хозяйством. Ой, Господи! Вы, хоть, сударь, представляете, сколько стоит обычное платье⁈ Бешеных денег оно стоит сударь! Ну… вот…
— А если любимый человек узнает источник твоих доходов⁈
— А он знает, сударь! Он сказал, что не будет попрекать. Мол, ну что ж, что деньги идут через… хм! идут таким образом? Лишь бы побольше! А, когда на ноги встанем, своё дело заведём, тогда забудем об этом, как страшный сон!
— Странно… Подожди! — я пошарил за пазухой нижней рубашки, в поисках кошеля, — Вот тебе… да! Вот тебе серебряная монетка.
— Это же… это же широкий грошен! — расширились глаза у девушки, — О, сударь! За такие деньги я могу такие вещи, что…
— Цыц! — шикнул я, — Я плачу не за эти услуги!
— А за что? Если вы — простите сударь! — извращенец какой-нибудь…
— Нет. Я плачу тебе, чтобы ты разбудила меня на рассвете. Ещё до зари. Мне нужно выехать как можно раньше.
— А-а-а… — поняла по-своему служанка, — Так вам это дело утром привычнее… Можно! Разбужу вас пораньше. Все дела успеете, сударь!
И, слава Богу, убралась восвояси. А то я уже начал изнемогать во внутренней борьбе с соблазнами!
[1]…шампанское… мутное… Любознательному читателю: Катерина несколько пренебрежительно отзывается о шампанских видах вообще. Это не совсем так. Известно, что французские короли использовали во время коронации именно шампанские вина. Но не игристые! Игристые вина в Средневековье не пользовались спросом и уважением. Кроме того, привычный нам вид и вкус игристое шампанское приобрело примерно к 1800 году. К этому времени научились делать тёмные, невзрывающиеся бутылки и производить процесс ремюажа (это, когда горизонтально лежащую бутылку ежедневно поворачивают на небольшй угол и постепенно переводят в положение горлышком вниз, где собирается осадок, который через 12 месяцев выдержки удаляют из бутылки, осветляя вино). В описываемый период игристое шампанское и в самом деле было мутным и… опасным! Могло взорваться прямо в руках.