Страница 128 из 145
Лоснящиеся потом кони пронеслись галопом, только пыль столбом. Ну и ладно, при таком темпе объездчики определенно не разглядели в траве затаившегося чужака. Но Альберт отметил, что за спиной конников отчетливо выделялись охотничьи двустволки. По обыкновению стражники заряжали ружья солью, чтобы не изувечить воришек, но при случае, ничего не стоит дослать в ствол и тяжеленький жакан. Сторожа ребята бравые и шутки с ними плохи, кречетовцы молодчиков не любят, потому садовые охранники появлялись в поселке только группой, поодиночке ходить опасались. Правда горят, что теперь на место ушедших на фронт молодых парней, набрали отставников-пенсионеров из милиции и ВОХРа, которые даже злей прежних молодцов, ну, да Бог с ними…
Альберт подобрался и в пару рывков проскочил опасную дорогу, благо, что объездчики и не думали оборачиваться. Потом агент забрал резко вправо, намереваясь наискосок пересечь квартал, впрямую прилегающий ко второму отделению Плодстроя. Но был вынужден затаиться под развесистой кроной яблони, чуть ли не вжаться в окружавшую ствол густую поросль. Опять раздался прихлоп конских копыт, и по недавно покинутой аллейке теперь уже с юга на север проскакал одиночный всадник, понукая коня плетью. «Что у них за спешность такая, — подумал Альберт, — уж не сигнал ли, какой получили… Странно выходит…»
Потому он благоразумно решил повременить с посещением дворов второго отделения совхоза, — нужно получше осмотреться, понять, что же там происходит. Альберт с большей осторожностью миновал половину квартала и выбрал сносную наблюдательную позицию, посреди густых кустов калины. Отсюда легко проглядывался садовый квартал и краешек совхозного селения, точнее огородные зады. Беглец расслабился и невольно обрадовался случайно возникшему отдыху.
В первых числах декабря восемнадцатого года Альберт Арнольд, теперь — Роман Денисович Ширяев, согласно полученному паспорту и другим гербовым бумагам, сошел на виленском железнодорожном вокзале. Добирался разведчик сюда из Инстербурга в чересчур переполненном вагоне Brawa-DRG (четвертого класса) на второй полке. Было непривычно зябко, пришлось потуже затянуть ремень шинели. Вильно (немцы, захватив город, вернули старое польское название) удивил приезжего пустынными улицами, по которым изредка прохаживались немецкие патрули в подобие русских шапок-ушанок. Альберта дважды остановили: на углу Садовой и Шопеновской, а потом чуть подальше, на перекрестке Киевской и Александровского бульвара. Мужчине пришлось общаться с патрульными на ломанном немецком, так как оккупационные власти запретили употребление русского языка. Распоряжения коменданта выходили на немецком, польском и литовском языках. Проверив бумаги, не придравшись оба раза, солдаты сразу же отпускали Арнольда-Ширяева… Идти тому было недалеко — на Смоленскую, где сразу же за пересечением Киевской и Новгородской в двухэтажном особнячке помещалась явочная квартира.
Агента уже ждали. Плотно покормили и остаток суток, вплоть до полуночи посвящали в курс дел — здесь в Вильне и на прилегающей территории с востока, захваченной Красной Армией.
В конце декабря немцы наметили полное отступление из Виленского края, оккупированного еще в пятнадцатом году. Альберт знал о ходе той — четырех недельной операции десятой германской армии генерала Эйхгорна против десятой русской армии — Радкевича. После захвата Ковны девятого августа, немцы, совершая обходные маневры, непрерывно атакуя, пытались потеснить русских… Но в упорных встречных боях к двадцать второму августу германское наступление захлебнулось. Тогда в помощь Эйхгорну германскому командованию пришлось на севере сосредоточить конную группировку Гарнье, которая стала громить русские тылы, кавалеристы дошли до Березины, перерезали главные дороги с востока на город. Чтобы избежать окружения русские третьего сентября оставили Вильну. Но в последующих боях с русской армией, немцы истощили наличные силы, фронт стабилизировался, и германскому командованию пришлось перейти к позиционной обороне.
Специальная секретная резидентура Вальтера Николаи в Вильне не имела никаких сношений с разведывательными службами дислоцированной в крае германской армией и охранкой округи административного образования «Обер-Ост» на землях Прибалтики. Смысл созданного полковником подразделения сводился к организации шпионажа против Советской России. В резидентуре отчетливо понимали мощь восточного гиганта, которая не шла ни в какое сравнение, — ни с Литовской Тарибой, формально провозгласившей себя властью в Литве, но опирающейся на оккупационные штыки, ни с польским национальным движением, опять же поддерживаемым немцами. В Вильне ожидали неминуемого возвращения русских, теперь уж в худшем, большевистском варианте. Секретность же обусловлена тем, что чекистская агентура уже успела свить надежные сети в городе с многочисленным еврейским населением, которое, после ухода русских из города, заняло свободную нишу во всех канцелярских структурах. Поляки же продолжали амбициозно воротить нос, предпочитая действовать только среди соплеменников. Потому Николаи и считал, что в Вильне даже заветная тайна — секрет Полишинеля.
Немцы наверняка знали, что по их уходу поляки свергнут Тарибу и захватят власть в городе, в надежде привлечь силы из Польши и организовать отпор наступающим частям Красной Армии. Но в резидентуре осведомлены также и о большевистском подполье, которое начнет незамедлительно действовать в поддержку Красным. Однако, никто не сомневался, что Советам долго не продержаться в этом сложном месте, без достаточной доли русских жителей. Поляки, которые составляют половину населения, непременно возьмут верх, евреи же примут любую власть.
Потому составили такой план: Арнольду-Ширяеву следует срочно внедриться в среду оставшихся русских пролетариев-железнодорожников, найти контакт с подпольщиками, по мере сил помогать «товарищам», стать сподвижником, что поможет разведчику без лишних проблем попасть в дальнейшем на территорию Советской России.
Поутру, на следующий день Роман Денисович с доверенным человеком пошел на уже заранее подготовленную съемную комнату, тут же рядом на Архангельской. Нужные бумаги уже имелись… Осталось только представиться местному околоточному. Тот, понимая с кем столкнулся, даже толком и не поговорил с Альбертом, но зато заискивающе пытался сопроводить гостей, но полицейского вовремя остановили.
Затем абверовцы отправились в виленское паровозное депо. Благо идти было недалеко, стоило только выйти на Полтавскую, с которой в деталях просматривалось полукольцо задней стены веерного депо. А вот двухэтажная контора размещалась через квартал, на углу Оренбургской. Мужчины пролезли сквозь исхоженный лаз в дощатом заборе, прошли вдоль складских построек и попали в полуциркульный амфитеатр, образованный корпусом депо, изогнутым дугой. Эту внутреннюю площадь прорезали многочисленные рельсовые колеи, идущие к паровозным стойлам. Альберт насчитал свыше двадцати стойловых ворот и сбился. Сами пути шли из центра, где втиснулся поворотный круг, на него загонялись паровозы, и тот медленно вращаясь, распределял локомотивы по нужным местам. Посетители зашли в низенькую пристройку к главному зданию, в глаза агента сразу бросились большие гильотинные ножницы, в окружении верстаков с коваными тисками и прочей слесарной оснасткой. Обвыкнув в металлическом шуме, провожатый спросил Семеныча…
Максимом Семеновичем оказался маленький щупленький старикашка в очках на веревочке, который и числился мастером слесарного участка. Дедок оказался глуховат, а поскольку дело было деликатное, позвал гостей на воздух. Короче, мастеру перепала увесистая пачка купюр ост-марок, и тот обещал сегодня же переговорить со старшим конторщиком, ведающим подбором кадров. Дело в том, что большинство заводов и фабрик города в военную годину закрыли, единственным источником сносной работы оставались железнодорожные предприятия. Разумеется, там никаких вакансий не имелось, разве только по блату или за щедрую мзду. Семеныча подкупили для правдоподобия… кадровика — чистейшего немца, предупредили заранее. Таким образом, никаких осложнений по устройству на работу у Альберта не возникло.