Страница 64 из 70
— По сути, это ленивый трах, — она трется о меня сверху в стиле наездницы, кладя пальцы на свои губы, целуя их, а затем прикасаясь ими к моим. Она двигается неторопливо, и я наслаждаюсь своим видом с расслабленной ухмылкой на губах. — Так люди трахаются, когда за ними не гонится весь чертов мир, — подмигивает она.
— Хм, — я провожу руками вверх и вниз по ее телу, потирая ее соски большими пальцами, прежде чем двигаться вниз, чтобы провести пальцем по ее набухшему клитору. — Я не знаком с этой концепцией, и, честно говоря, меня это не волнует. Какого хрена мне делать со своей жизнью, если никто не охотится за моей задницей?
— Живи этим, — выдыхает она, наслаждаясь моим прикосновением к своей коже. Я щипаю ее клитор и кусаю ее запястье. — Наслаждайся этим.
— Мне это нравится, — я сосу ее пальцы. Мы слышим, как итальянки в соседней комнате хихикают. Они уже несколько дней подслушивают, как мы занимаемся сексом. — Тебе нравится трахать меня так же, как убивать людей, Кокберн?
— Да, — задыхается она. — Конечно.
Я засовываю палец в ее киску и скручиваю ее. В этот момент она наклоняется, чтобы поцеловать меня, и я шепчу ей в лицо. — Потому что иногда мне кажется, что ты жаждешь крови больше, чем члена.
Она кончает на меня, дрожа и улыбаясь, а я вхожу в нее, стону и смеюсь.
Я мог бы привыкнуть к этому. Жить так вечно. Я бы взял с собой долбанный багаж Берлингтон-Смит, включая Престона. Но моя девушка хочет убить человека, который ее погубил, и мы это сделаем, так или иначе.
Ей нужно собрать еще одну частичку души.
Разговор с Кэмденом лопнет наш пузырь. После того, как мы закончим, мы выясним, где мы хотим жить, что мы хотим делать.
Сегодня мы обсудим наш план загнать его в угол после похорон его отца. Мы сидим в маленькой кофейне в Челси, чертовски дорогой, но это заведение дорого сердцу Горошка. Именно здесь она часто убегала от своего парня-изменщика в витрину. Я встаю со своего места, потягиваюсь, залпом выпиваю небольшую порцию эспрессо и хлопаю ею о деревянный стол.
— Я иду поссать. Жди здесь.
— Не волнуйся, я никогда не покину тебя, — говорит она, подмигивая.
Я целую ее губы и иду к туалету. Пока я спускаю воду, я насвистываю и смотрю на свой член ленивыми глазами. За последнее время он столько раз зарывался в киску и задницу Прескотт, что уже практически может назвать ее домом. Я мою руки и смотрю на себя в зеркало, и по моей дерьмовой ухмылке, которую я демонстрирую в эти дни, люди могут подумать, что я счастлив. Шокирующе, но это так. Я действительно чертовски счастлив, впервые в жизни.
Я прошел через столько дерьма, недавно убил так много людей, и все же я никогда не чувствовал себя более живым.
Живым, потому что есть еще одно сердце, ради которого мне нужно жить.
Оно бьется о мое каждую ночь.
Бьется, бьется, бьется.
ПРЕСКОТТ
Я смотрю на свой телефон, переписываясь с парнем из Брикстона, который предлагает наемную силу. Нам понадобится вся помощь, которую мы сможем купить, когда мы нападем на Кэмдена в Кенте. Быстро набирая текст, яростно постукивая подушечками пальцев по экрану, я приостанавливаюсь, когда в ноздри ударяет запах дорогого одеколона. Мои руки замирают, брови нахмуриваются. Это знакомо...и отвратительно.
Я не смею оторвать глаз от экрана.
— Диабла , — его низкий голос настолько леденит кровь, что он звучит как сам Жнец. — Такая красивая, поцелованная калифорнийским солнцем. Жаль, что ты больше никогда этого не увидишь.
Я вскакиваю со своего места, собираясь броситься через дверь и бежать, спасая свою жизнь, но я слишком озадачена. Кэмден сжимает меня в объятиях, прежде чем я успеваю ускользнуть, заключая меня в объятия. Его руки обвивают мою шею, как будто мы старые друзья, разделяющие мгновение, и я чувствую, как лезвие давит на мою сонную артерию. Люди этого не видят. Его руку закрывают мои длинные волосы. Но она там, и безумие, кружащееся в его сапфирах, говорит мне, что он все еще сумасшедший. Достаточно безумен, чтобы убить меня.
Он зарылся лицом в мое плечо и обнял меня крепче, вдыхая мой запах, как наркоман, нюхающий дорожку кокаина.
— Покажи малейший признак бедствия, и я перережу тебе горло и оставлю умирать на этом полу, милая.
Я сглатываю, глядя на машину, ожидающую его снаружи. Яркая Альфа Ромео. Я узнаю его водителя через опущенное окно. Саймон. Он возил меня, когда мы с Кэмденом были вместе. Мой бывший говорил, что мы были слишком хороши для метро.
— Следуй за мной. Не волнуйся, твой любовник скоро присоединится к тебе. — Он выхватывает салфетку из-под моей кофейной кружки и записывает свой адрес тем же предметом, которым угрожал мне. Один конец — ручка, а другой — нож. Умно . В стиле Кэмдена.
Я позволила ему бросить меня на заднее сиденье его машины только потому, что я в шоке. Он не должен быть здесь. И все же он очень даже здесь.
Кэмден крадется на кожаное сиденье, скрещивает ноги и небрежно закуривает. Он смотрит в окно, когда говорит. — Ты оказала мне огромную услугу. Я всегда хотел унаследовать семейный бизнес. Мой старик стал неряшливым с возрастом и с гордостью. Это то, что обычно убивает.
Мне напасть на него? Двери заперты, и только мы и Саймон. Кэмден не Нейт. Он не такой высокий, сильный и чудовищный. Словно читая мои мысли, мой бывший парень пожимает плечами, переводя взгляд на меня. Он пускает дым мне в лицо, когда говорит. — Видишь эту ручку? — он перебирает свое оружие. — Это лезвие, изготовленное на заказ. Острое, как охотничий нож. Он может порезать твою кожу, как масло. Великолепно, правда. Моя невеста купила его мне на Рождество.
— Мило, — я скрещиваю руки на груди, имитируя его шикарный акцент. — Я рада, что она лелеет твоего внутреннего психопата. Я позволила ему голодать годами.
Кэмден смеется и цокает, приближаясь ко мне. Он убирает мои волосы с шеи и нежно целует их, говоря в мою кожу приглушенным тоном. — Я скучал по нашим шуткам, Диабла.
Я втягиваю воздух. Меня душит запах сигарет и дорогого одеколона. — И я бы не стал называть людей психопатами с твоим послужным списком. Ты убила моего отца.
— Твой отец убил мою душу, — шиплю я в ответ, приближаясь так близко к своей стороне машины, что всем телом прижимаюсь к двери. — И моего ребенка.
Он издает стон, искажая мое лицо, сжимая мою челюсть своей ладонью, заставляя наши взгляды встретиться. — Посмотри на меня сейчас, Прескотт. Мой отец действительно изнасиловал тебя?
Я медленно киваю, не прерывая зрительного контакта. — Иначе я бы его не убила.
Его лазурь тонет в моем орешнике. Он теряется глубоко внутри меня, а я? Я втягиваю его внутрь. Я вижу это сквозь его расширенные зрачки. Сострадание. Парень, который купил мне билет в Лондон после первого полусвидания под звездами. Парень, который влюбился в девушку, чей отец стал сиротой. Это все там, в нашей грязной, грязной правде. Его взгляд падает на мои губы.
— Прескотт. — Он дышит. Он движется, чтобы поцеловать меня, и я инстинктивно поджимаю губы. — Отпусти меня.
Это приказ.
— Никогда.
Это обещание.
Он снова целует меня, на этот раз сильнее, в губы. Я слегка задыхаюсь, но сохраняю самообладание. Когда его губы покидают мои, он все еще смотрит на меня, молча затягиваясь сигаретой.
— Скажи мне правду, Прескотт. Этот гигантский ублюдок — пешка?
Я медленно качаю головой. — Я влюблена в него. — Я нахожу в себе силы улыбнуться. Это последнее, что я говорю, прежде чем он врезается кулаком мне в нос, и мои глаза снова закатываются в темноту, и я вижу звезды.
Нейт.
НЕЙТ
Еще до того, как я вернулся на свое место у окна, я понимаю, что что-то не так. Я чувствую это своими костями. Они холодные. Когда я сворачиваю за угол и Прескотт не сидит на диване с видом на оживленную улицу, холод превращается в жар. Когда я подхожу к тому месту, где мы сидели, прорезая заряженный воздух, в котором, кажется, не хватает кислорода, жар превращается в тошнотворный. На столе лежит небольшая салфетка с адресом, нацарапанным на ней. Я искал его на Google Maps и не удивился, увидев, что он находится в Мраморной арке.