Похищенная грешником

— Selam , — отвечает она на мое приветствие. Ее глаза, такие же светло-карие, как и мои, тепло смотрят на меня.

Стол уже ломится от еды, и мы недолго ждем, когда прибудет Эмре и Низа присоединится к нам.

После того, как Эмре приветствует нашу бабушку, я беру ложку и наслаждаюсь турецким супом. Только благодаря нашей бабушке и Низе мы продолжили наши турецкие традиции в Америке.

Пару минут мы едим в тишине, затем моя бабушка говорит:

— Низа сказала мне, что в коттедже есть женщина.

Я вытираю уголки рта салфеткой, затем объясняю.

— Она одна из сотрудниц Мазура, которая пострадала во время нападения. Как только я допрошу ее, она уйдет.

Меняя тему, моя бабушка спрашивает:

— Вы заняты на работе?

Эмре кивает, затем одаривает меня игривой улыбкой.

— Я перегружен работой и мне недоплачивают.

— Черта с два, — бормочу я, накладывая себе немного овощей и рубленой говядины. Прежде чем откусить кусочек, я смотрю на свою бабушку и спрашиваю. — Как продвигаются планы на твой день рождения?

Она морщит нос.

— Я сожалею об этом каждый год. Почему я все еще устраиваю вечеринки в моем возрасте?

— Отмени ее, если не хочешь праздника, — упоминает Эмре.

— Тогда Габриэль никогда не увидит свою семью по материнской линии, — бормочет она. Вздохнув, она добавляет. — Я никогда не ладила с Айсенур и Эслем.

— Аллах, Аллах , — бормочет Низа. — Я их терпеть не могу.

Не могу сказать, что я ладил со своими тетей и кузиной, но поскольку мы семья, я не могу просто повернуться к ним спиной.

Кроме того, тесное сотрудничество с Эйменом, который является полной противоположностью своей сестры и матери, делает невозможным разрыв связей с ними.

— Это всего на неделю, — говорю я, ободряюще улыбаясь женщинам. — Спасибо, что терпишь их ради меня.

Моя бабушка тянется через стол и сжимает мою руку.

— Gözümün nuru 8 , — она называет меня светом своих очей, это одно из ее любимых ласковых выражений.

Глава 6

ЛАРА

Проснувшись, я моргаю от яркого света, льющегося в комнату.

Странно.

Проходит мгновение, прежде чем я понимаю, что здесь нет ничего знакомого.

Никакого тускло освещенного подвала.

Не слышно храпа другого персонала.

Здесь тихо.

Как только мое зрение фокусируется, я оглядываю комнату, замечая кремовое постельное белье с вышитым цветочным узором. Кремовые занавески. Стул с высокой спинкой в углу.

Все выглядит мягким, теплым и роскошным.

Я снова бросаю взгляд на кровать, пытаясь принять сидячее положение, затем, внезапно, все возвращается на круги своя.

Боль от порки.

Нападение на особняк.

Меня охватывает паника, моя кожа становится ледяной. Мое дыхание учащается, глаза дико мечутся вокруг.

Мое тело протестует, когда я снова пытаюсь сесть, сильная боль в животе останавливает меня. Замечая капельницу, вставленную в тыльную сторону моей ладони, мои глаза расширяются еще больше.

Боже. Где я?

Как только я вспоминаю, что в меня стреляли, в дверях появляется мужчина. Его черные брюки-карго и рубашка такие же, как те, что носят охранники Тимона. Без всякого выражения на лице он бормочет:

— Ты проснулась.

Нервно мой язык высовывается, чтобы смочить пересохшие губы.

— Где я?

— Ты узнаешь достаточно скоро. — Он снова исчезает.

О, Боже.

На этот раз я сжимаю зубы от боли, и мне удается сесть. Спуская ноги с кровати, я прислоняюсь к краю матраса, когда пытаюсь встать. На мне только белая ночная рубашка, доходящая до пят.

Давай, Лара. Ты должна двигаться быстрее.

С колотящимся в груди сердцем и отсутствием сил в ногах я не успеваю пройти и половины пути до двери, как падаю на ковер, подставка для капельницы валится рядом со мной.

Нет. Вставай!  

Боль становится такой сильной, что кажется, будто что-то пытается вырваться из моего живота.

Ты в порядке.

Ты можешь это сделать.

Ты в порядке.

Ты переживала и худшее.

Я вскидываю голову, когда слышу бормочущие голоса, затем в дверях появляется еще один мужчина. В отличие от охранника, который одет во все черное, этот мужчина одет в дорогой костюм-тройку угольного цвета.

Проходит пара секунд, прежде чем я узнаю его.

Грубый мужчина из ресторана.  

Я не могу вспомнить его имя.

— Наконец-то, — бормочет он, уже выглядя раздраженным мной. — Если ты не планируешь выползать отсюда, я предлагаю тебе вернуться в кровать.

Предчувствие сжимает мои мышцы, усиливая боль.

— Вы вообще позволите мне выползти отсюда?

Его глаза прищуриваются на мне, затем он медленно наклоняет голову.

— Нет.

Боже правый.

— Почему? — Я снова облизываю губы, разочарование закручивается в моей груди, потому что у меня недостаточно сил даже для того, чтобы выползти отсюда. — Почему я здесь? — Я качаю головой, когда мой страх темнеет, превращаясь в чувство бессилия. — Как я сюда попала?

Мужчина смотрит в коридор, потом говорит с кем-то, кого я не вижу, его слова звучат властно.

— Верните женщину в постель. Пристегни ее.

— Да, босс.

Босс?

Дерьмо.

Вот дерьмо!

Охранник возвращается в комнату, затем меня поднимают в воздух и кладут обратно на кровать, тошнотворные волны боли прокатываются по мне.

Капли пота выступают на моей коже, а измученная дрожь сотрясает мое тело. У меня нет сил помешать охраннику надеть кандалы на мою лодыжку. Цепочка гремит, когда оседает, свисая с края кровати. Я даже не заметила, что она лежала под кроватью.

Что происходит?  

Паника крадет последнее тепло из моего тела, оставляя меня дрожащей.

— Зачем вы это делаете? — Слабо спрашиваю я, страх пропитывает мои слова.

Босс смотрит на меня, и как раз в тот момент, когда мне начинает казаться, что он пытается разрезать меня пополам своим пронзительным взглядом, он говорит:

— Ты работаешь на Мазура.

На моем лбу появляется легкая морщинка.

— Да?

Он указывает рукой по всей длине моего тела.

— Тебя ранили во время нападения. Я спас тебя, а взамен ты ответишь на все мои вопросы.

Я хмурюсь еще сильнее и нерешительно спрашиваю:

— Вы напали на особняк?

Он кивает, прежде чем сесть на стул с высокой спинкой, отчего эта штука выглядит как трон. Охранник выходит из комнаты, закрывая за собой дверь.

Одним человеком меньше, с которым придется иметь дело.

Мой взгляд снова останавливается на боссе, тот факт, что он несет ответственность за нападение на особняк, заставляет меня испытывать к нему абсолютный ужас.

— В меня стреляли из-за вас, — выдыхаю я, быстро понимая, что этот человек – враг Тимона, и по умолчанию это означает, что он тоже будет считать меня своим врагом.

Мое сердце быстро колотится в груди, во рту становится суше, чем в пустыне.

В панике я бормочу:

— Я всего лишь горничная. Я ничего не знаю о деловых отношениях мистера Мазура. Я...

Он перебивает меня, его тон жестоко резок:

— Это просто совпадение, что ты столкнулась со мной в Aqua в тот же день, когда я планировал напасть.

Что?

Мои губы приоткрываются, а хмурый взгляд становится еще глубже.

Aqua?

Затем я вспоминаю, и мои глаза расширяются. Я быстро восклицаю:

— Я не знаю, кто вы.

Его львиные глаза встречаются с моими, и я мгновенно чувствую себя добычей, которую в секунду могут разорвать на части.

Боже. Помоги мне.

Уголок его рта подергивается, заставляя мое сердце бешено биться о ребра. Моя кожа покрывается еще большим количеством пота, по мне пробегают мурашки страха.