Похищенная грешником

— Бедняжка, — бормочет она, ее слова наполнены состраданием. Она откашливается, нежные поглаживания по рубцам по моей спине, одновременно успокаивают и мучают.

Успокаивают потому, что никто не проявлял ко мне такой заботы с тех пор, как я потеряла мать, а мучают из-за, что мне становится намного труднее не плакать.

Единственная слеза достигает моей челюсти, затем падает и шлепается на мою руку. Я быстро вытираю ее, изо всех сил стараясь не рассыпаться под тяжестью оказанной мне доброты.

— Я не позволю тебе сегодня работать, — сообщает мне Низа.

Мгновенно все посторонние, но хорошие эмоции испаряются, и по моим венам разливается лед. Я вскидываю голову, и смотрю на Низу расширенными глазами.

— Но у меня будут неприятности. Я не думаю, что я достаточно сильна, чтобы выдержать еще одно избиение. Пожалуйста, позвольте мне работать.

Низа качает головой, прежде чем меня заключают в материнские объятия. Она проводит рукой по косе, которую я с трудом заплела.

— Аллах, Аллах.  Это разбивает мое сердце. — Слегка отстраняясь, она встречается со мной взглядом. — Здесь тебя не побьют. Это безопасное место, Лара Ханым .

Не понимая, мои брови сводятся вместе. Мне нужно знать, чтобы мысленно подготовиться, и я осторожно спрашиваю:

— Какого рода наказания мы получаем?

Она снова качает головой.

— Здесь нет наказаний. Габриэль Бей  не такое чудовище, как тот презренный человек, на которого ты работала.

Этого не может быть, не так ли? Как же тогда Габриэль контролирует своих сотрудников?

— Что, если я что-нибудь сломаю или опоздаю? — Я спрашиваю.

Низа похлопывает меня по руке.

— Мы все люди, Лара Ханым . Мы обязательно разобьем тарелку или стакан.

Совершенно ошеломленная, я пытаюсь все осмыслить. Мой мир полностью перевернулся.

Низа, кажется, понимает мое затруднительное положение, потому что она говорит:

— Ты привыкнешь к нашему образу жизни, который на самом деле вполне нормален. Это Мазур ненормальный. — Она дарит мне успокаивающую улыбку. — Жизнь не предназначена для того, чтобы жить в боли и несчастье, Лара Ханым . Я покажу тебе все. Хорошо? Никогда не беспокойся спрашивать меня о чем-либо. Если ты не понимаешь что-то, я буду объяснять это до тех пор, пока ты не поймешь.

Мои глаза снова наполняются слезами, и я с трудом сглатываю.

— Спасибо, Низа Ханым .

Возможно, Габриэль ответственен за то, что в меня стреляли, но благодаря ему я получила шанс работать в доме, где людям не все равно.

Возможно, все это фарс, чтобы заставить меня ослабить бдительность, но мой внутренний инстинкт подсказывает мне, что это не так.

Мое сердце бьется немного быстрее, когда волнение просачивается в мою грудь.

Смею ли я надеяться, что жизнь без наказаний существует? Что в жизни есть нечто большее, чем быть все время начеку и жить в пузыре одиночества?

Глава 13

ГАБРИЭЛЬ

Когда я захожу на кухню, чтобы взять бутылку воды, и нахожу Низу работающей в одиночестве, я спрашиваю:

— Где Лара?

Женщина, которая для меня как вторая мать, издает недовольный звук через нос, затем пригвождает меня хмурым взглядом.

— Она отдыхает. Ты ведь помнишь, что ее подстрелили меньше двух недель назад, верно?

Как я могу забыть? Это я в нее стрелял.

Не отвечая, я открываю холодильник и беру оттуда бутылку.

— Лара прошла через ад. Тимон Мазур – отброс общества, — начинает ругаться Низа, явно расстроенная.

Прислонившись спиной к стойке, я делаю глоток воды, мой взгляд останавливается на Низе. Как только ее что-то расстроило, все, что ты можешь сделать, это слушать, пока она выкладывает все, что у нее на уме.

— Я никогда никому не желала зла, но я надеюсь, что ты найдешь этого монстра и заставишь его заплатить.

Моя бровь приподнимается.

— Тебе, должно быть, очень нравится Лара, раз ты жаждешь крови ради нее.

Низа роняет тряпку, которой вытирала стойку, упирает кулаки в бока и смотрит мне в глаза.

— Мое сердце обливается кровью за бедную девушку, Габриэль Бей . Наблюдать за ее борьбой нелегко. Она продолжает спрашивать, не будет ли у нее неприятностей, и она до смерти напугана тем, что ты ее накажешь.

Вероятно, это еще из-за того, что я угрожал ее жизни.

— Она привыкнет к тому, как мы здесь все делаем, — бормочу я, уже снова раздражаясь, хотя Лары нет на кухне. Одного упоминания об этой женщине достаточно, чтобы заставить меня почувствовать разочарование. Это действительно начинает меня беспокоить.

— Знаешь, — Низа подходит ближе, выражение ее лица становится таинственным, когда она оглядывается, чтобы убедиться, что мы одни, — Лара даже не плачет. Она борется с этим так усердно, что мне хочется плакать за нее.

Вздохнув, я ставлю бутылку на стойку и скрещиваю руки на груди.

— Почему мне кажется, что ты хочешь, чтобы я решил проблему?

Низа тычет в меня пальцем.

— Потому что она в ужасе от тебя, Габриэль Бей . Просто скажи Ларе доброе слово и убеди ее, что ты не будешь бить ее, если она случайно разобьет тарелку. Это неправильно, когда кто-то живет в таком страхе.

Эта женщина становится большей проблемой, чем я ожидал. Она уже обвела Низу вокруг своего пальца.

— Я дал ей работу, кровать, где можно спать, и еду, чтобы есть. — И я, блять, пощадил ее жизнь . — Я сделал больше, чем она заслуживает.

Низа начинает моргать, ее голова откидывается назад, как будто я физически ударил ее.

— Аллах Аллах!  Из-за тебя чуть не убили Лару Ханым . Ты практически похитил ее и привез сюда. Конечно, это твоя обязанность заботиться о ней. Мы с Алией Ханым  воспитали тебя лучше, чем это!

Я снова вздыхаю, понимая, что этот спор мне не выиграть.

— Хорошо, я скажу ей, что не буду ее бить. Счастлива?

Низа бросает на меня взгляд, полный предупреждения.

— Evet . А теперь поторопись и уходи, чтобы я могла приготовить завтрак, прежде чем ты начнешь жаловаться на голод.

Боже, помоги мне.

Издав смешок, я целую Низу в лоб, затем бормочу:

— Ты сводишь меня с ума.

Когда я выхожу из кухни, Низа кричит мне вслед:

— Я добавлю к твоим яйцам побольше пастрами 10 .

Чтобы сохранить мир в доме, я иду в комнату Лары и стучу один раз, прежде чем открыть дверь. Как и раньше, Лара сидит за столом. С широко раскрытыми глазами и видимым страхом, сковывающим черты ее лица, она вскакивает, складывая руки перед собой.

Я захожу внутрь и оглядываю опрятную комнату, вокруг нет ни единой разбросанной вещи, говорящей о том, что здесь теперь живет женщина.

Мой взгляд останавливается на Ларе, на которой надето другое платье. Оно ей не идет. Ей всего двадцать два, и то, что надела бы пятидесятилетняя женщина, нелестно смотрится на ее стройной фигуре.

Я снова вздыхаю, а затем замечаю, что ее руки дрожат. Продвигаясь вперед, я занимаю место за столом и бормочу:

— Садись, Лара.

Она мгновенно прислушивается, опускаясь на другой стул. Осторожно ее взгляд скользит по моему, прежде чем опуститься обратно к ее коленям.

Я пристально смотрю на нее лишь мгновение, задаваясь вопросом, не должен ли я просто отправить ее обратно к Мазуру, но что-то подсказывает мне не делать этого. Я смотрю на нее, пытаясь понять, почему меня беспокоит мысль отправить ее обратно.

Она бросает на меня еще один осторожный взгляд, от беспокойства ее брови сводятся вместе.

— Низа сказала мне, что ты живешь в страхе, что я побью тебя за малейшую оплошность.

На этот раз ее глаза встречаются с моими, и с выражением тревоги на лице ее губы приоткрываются, но она ничего не говорит.

Она просто выглядит чертовски напуганной.

Я смотрю в окно и глубоко вдыхаю.

— Я не нахожу радости в избиении людей, Лара. Я не так наказываю своих сотрудников.