Слияние с ним

Зак смотрит на Брэя, прежде чем уйти от ответа на вопрос.

— Я расскажу тебе позже.

Брэй в шоке поднимает брови, качая головой. Он берет ключи с журнального столика и бросает их Заку. Когда он ловит их, Брэй улыбается и говорит:

— Макларен вернулся из химчистки. Знаешь, я никогда не мог понять, как тебе удалось размазать крошки от шоколадного кекса по всей машине, хотя ты никогда не пил в ней воду и даже не любишь шоколад, — он смотрит прямо в мою сторону, прежде чем добавить, — думаю, теперь я понял.

У меня открывается рот, и я вопросительно смотрю на Зака, думала, что он пошутил насчет машины в химчистке. Вместо ответа он хватает меня за руку и начинает тянуть к двери.

Как раз когда мы все собираемся войти в лифт, я спрашиваю:

— Элла придет сегодня вечером?

Все трое мужчин одновременно говорят:

— Ни единого гребаного шанса.

— Ха, знаете, это мило, что вы все можете так заканчивать предложения друг друга, — я невинно улыбаюсь, делая шаг внутрь, поворачиваюсь и встречаю три очень пугающих взгляда. Но, по какой-то причине, я никогда не чувствовала себя в большей безопасности.

Сидя на пассажирском сиденье Бэтмобиля, в моей голове звучит чувство вины за то, что я устроила такой беспорядок, и Заку пришлось делать химчистку машины.

— Знаешь, я могу заплатить тебе за чистку машины.

Я смотрю на Зака, а он смотрит на меня, нахмурив брови.

— О чем ты говоришь?

Закатив глаза, я отвечаю:

— Это я разбросала повсюду крошки от шоколадного кекса. Если это правда, что ты не ешь в машине, какого черта ты дал мне, возможно, самому грязному едоку на континенте, чертов кекс, чтобы я поела здесь?

Поднеся мою руку ко рту, он целует внутреннюю сторону моего запястья. Я не могу не растаять от этого действия, и он это знает.

— Солнышко, я ем в машине. Я просто не разрешаю Брэю или кому-то еще есть в машине. Я люблю её гораздо больше, чем его.

Зак смотрит на меня, его взгляд скользит по моим ногам, где мое платье задралось высоко на бедрах, а затем снова смотрит на дорогу.

— Пожалуйста, скажи мне, что на тебе есть нижнее белье под рубашкой, которую ты надела как платье, — простонал он.

— Итак, ты позволил мне поесть в шикарном Бэтмобиле, но не своему брату. Ты знаешь, что это безумие? Если я испачкаю обивку или крошки застрянут в щелях, из которых ты их никогда не вытащишь? — выжидающе глядя на него, я жду реального ответа.

— Так получилось, что ты мне нравишься, гораздо больше, чем эта машина, поэтому твоя еда для меня важнее, чем чистая машина, — сжав мою руку, он смотрит на меня, — а теперь ответь на мой вопрос, ты ведь носишь нижнее белье под этим платьем?

Все, что я услышала от него, это то, что «ты мне нравишься больше, чем эта машина», и упала в обморок. Это действительно чертовски хорошая машина. Размышляя, как много информации дать ему о нижнем белье, которое ношу, я выдаю лучшую невинную улыбку, на которую только способна.

— Ммм, нижнее белье? — спрашиваю я.

— Клянусь всем святым, солнышко, если ты скажешь мне, что на тебе нет нижнего белья, я разверну эту чертову машину, отвезу тебя домой и прикую наручниками к гребаной кровати.

Ну ладно, я не ожидала такой реакции. От упоминания наручников и того небольшого количества нижнего белья, которое на мне надето, я стала очень мокрой.

— Конечно, на мне есть нижнее белье, Зак, — улыбаясь ему, я решаю сказать, какое именно белье, — под этим платьем на мне кружевные белые стринги.

Машина сворачивает на обочину и резко останавливается. Я даже не успеваю сообразить, что происходит, когда измученный взгляд Зака впивается в меня.

— Ты что, блядь, сейчас издеваешься? Твоя задница не прикрыта? Ты наклонишься, и каждый ублюдок вокруг будет видеть твою задницу.

— Ну, я не собираюсь наклоняться, Зак, и, чтобы ты знал, то я уже давно ношу платья. Ты знаешь, учитывая, что я девушка, и девушка, которая любит платья. Я знаю, как не показывать всем свою задницу, когда ношу их. Это действительно навык, можно сказать, талант.

Как раз когда он собирается что-то сказать, его телефон звонит по Bluetooth в машине, сообщая, что звонит Брэй.

— Что? — гаркнул Зак.

— Какого хрена ты остановился? У меня планы, некоторые из нас хотят попасть в клуб до того, как он закроется, — кричит в ответ Брэй. Глядя в зеркало заднего вида, я вижу Range Rover позади нас. Дин за рулем, а Брэй на пассажирском сиденье.

— О, я могу ответить на этот вопрос, милый, — я включаю свой приторно-сладкий голос и улыбаюсь Заку, который, кстати, сейчас хмурится на меня.

— О, это будет здорово, — слышу я бормотание Дина.

— Брэй, это моя вина. Очевидно, мне следовало подождать, пока мы доберемся до клуба, прежде чем описывать, какое на мне нижнее белье, — немного посмеявшись про себя, я останавливаюсь, когда замечаю, что больше никто не смеется.

Зак выглядит так, будто у него сейчас лопнет кровеносный сосуд во лбу, а Дин и Брэй так чертовски тихи, что я подумала, что они отключились, пока снова не услышала голос Брэя:

— Лисса, не пойми меня неправильно, потому что ты мне нравишься, чертовски нравишься. Но не могла бы ты подождать, пока не обеспечишь меня племянником, прежде чем доводить моего брата до сердечного приступа? Потому что я действительно охуенно хороший дядя. Дядя Брэй — это звучит, не находишь?

При одном упоминании о детях я чувствую, как меня охватывает паника. Моя кожа липкая, меня тошнит. Мне нужен воздух, мне нужен… О Боже, я не могу здесь дышать, нужно выбраться из этой чертовой машины. Оглядываясь, я ищу выход, способ опустить чертово окно, хоть что-нибудь. Зак замечает моё бедственное положение и хватает меня за руки, останавливая на месте.

— Брэй, мы встретимся в клубе, — отключив связь, он не ждет ответа, — солнышко, дыши, ты в порядке, — хотя его голос мягкий, я слышу в нем беспокойство, — Алисса, детка, дыши со мной, хорошо? Вдыхай… Выдыхай… Вдыхай… Выдыхай.

Он приближает своё лицо к моему, его губы едва касаются моих, я чувствую дыхание на своих губах, глубоко вдыхая его запах.

— Вот так, детка, просто продолжай дышать вместе со мной. Ты в порядке, я держу тебя и никогда не позволю, чтобы с тобой что-то случилось, — его голос успокаивает, и он поглаживает меня по рукам. Я чувствую, как расслабляюсь, и вместе с этим приходит смущение. Не могу поверить, что у меня только что случился приступ паники на глазах у Зака, конечно, теперь он увидит, насколько я разбита.

Я пытаюсь повернуть голову, чтобы он не видел моего стыда, но его руки останавливают меня.

— Солнышко, тебе никогда не нужно смущаться передо мной, никогда.

Он так искренен, что я не могу этого вынести, мои глаза расширяются, и прежде чем я успеваю остановить его, чувствую, как слеза катится по моей щеке. Зак смахивает её большим пальцем.

— Я убью его на хрен, — бормочет он.

Смутившись и желая отвлечь внимание от себя, я спрашиваю:

— Кого?

— Моего гребаного брата-идиота, то, что он сказал, заставило тебя паниковать и плакать.

Чёрт, я не хочу создавать проблемы в его семье.

— Брэй не виноват, и мне жаль. Иногда у меня бывают приступы паники. Я не могу предсказать, когда они произойдут, такое случается нечасто, и это впервые за год.

Покачав головой, он наклоняется и целует меня в губы.

— Я все равно собираюсь разорвать его на части, — он делает паузу, а затем спрашивает, — что он сказал такого, что вызвало панику? И не пытайся сказать мне, что это был не он. Я знаю, что это то, о чем говорил Брэй.

Не имея другого выхода, я говорю правду, и если это заставит его бежать от меня далеко-далеко, что ж, выживу, надеюсь.

— Он хочет стать дядей, — говорю я, глядя вниз на свои пальцы.

— Почему желание Брэя стать дядей заставляет тебя паниковать? — спрашивает он и терпеливо ждет моего ответа.

— Потому что, ну…Потому что я не думаю, что могу дать тебе это. Не думаю, что хочу иметь детей, и, если я не могу дать тебе этого, ты захочешь найти кого-то другого. Кого-то, кто сможет. Я не могу… Я не могу… — качая головой, я чувствую, как еще одна слеза скатывается, Зак смахивает её и снова целует меня в губы легким прикосновением.