Ученый из Сиракуз

Среди толпы медленно двигалась повозка, на которой стояли двое в одежде телохранителей, потрясая царским шлемом с поломанными перьями и обрывками пурпурного плаща.

— Тиран убит! — кричали они. — Слава Аполлониду, надежде города! Слава Аполлониду, приверженцу истинной республики! Смерть Андронадору, защитнику тирании!

Гераклида обнял незнакомый горожанин.

— Тиран убит, — твердил он. — Теперь все переменится! Жизнь будет совсем другая!

— Вооружайтесь! — призывали рядом. — Идите к Острову! Там Аполлонид собирает войско!

Стемнело, в руках идущих загорелись факелы, в окнах домов и на оградах замелькали огни светильников.

«Вот так начинаются гражданские смуты, — думал Гераклид, — сперва радость, а потом война своих со своими не на жизнь, а на смерть».

Больше всего ему хотелось поскорее добраться домой к учителю. При первой возможности он свернул в боковой переулок и, боясь заблудиться в темноте, направился в Ахрадину. На улочке, где стоял дом Архимеда, было тихо. Гераклиду встретилась группа вооруженных горожан во главе со знакомым ему амфодархом[15] квартала, которые обходили улицы, опасаясь нападения грабителей.

Гераклида долго не пускали в дом. Как оказалось, его собственный слуга Ксанф, которого Гекатей поставил сторожить вход, от страха не узнал голоса хозяина. Архимед облегченно вздохнул, увидев ученика, за судьбу которого давно беспокоился.

— Как ты считаешь, что теперь будет? — с тревогой спросил учителя Гераклид.

— Слишком мало я знаю, чтобы делать предсказания, — ответил Архимед. — Подождем до утра.

Они поужинали в столовой и долго сидели там, обсуждая случившееся. Снаружи доносился далекий гул толпы, выкрики, обрывки воинственных песен. Архимед вспоминал бурные моменты истории Сиракуз — борьбу Гермократа с Диоклом, которую использовал для захвата власти Диониссий, противоборство сторонников широкого представительства с советом шестисот, на котором сыграл Агафокл…

Они уже собирались ложиться, когда по улице защелкали копыта, загремели колеса повозки и раздался настойчивый стук в дверь. Во дворике перед входом собрались вооруженные слуги с факелами.

— Да не бойтесь же, — донеслось из-за двери. — Я — Полиен!

— Откройте, — сказал Архимед, — это его голос.

В дверях, озаренный неровным светом факелов, действительно появился Полиен.

— Они подождут на улице, — кивнул он в сторону спутников, — ас тобой, Архимед, мне нужно поговорить.

«Что надо ему? — с тревогой думал Гераклид, шагая следом за гостем, которого Архимед вел через дворик в свою рабочую комнату. — Хочет скрыться? Или спрятать ценности? Или привлечь учителя на свою сторону? То есть на сторону Андронадора, ведь его сын Фемист муж Гармонии».

— Что же за дело у тебя ко мне? — спросил Архимед, предложив гостю кресло и сев напротив.

Полиен потер пальцами обрюзгшие щеки и заговорил усталым голосом:

— Только ты один можешь сейчас спасти Сиракузы. Я пришел просить тебя стать посредником между мятежниками и старой властью.

Он стал рассказывать о положении в городе. Когда пришла весть о смерти Гиеронима, Андронадор успел запереться на Острове. Воинов у него немного, но Остров хорошо укреплен. К тому же в руках Андронадора городская казна, арсенал. Возможно, его поддержит стоящее в Леонтинах наемное войско, которое он набрал и которому платит. Аполлонид с отрядом мятежников захватил хлебные склады у конца дамбы. Он глава заговорщиков, объявивших свободу, и многие горожане примкнули к нему. Еще больше таких, которые надеются поживиться при захвате дворца. И Аполлонид не ограничится угрозами. Он постарается начать войну сразу, до того как из Леонтин сможет прийти на помощь Андронадору войско. Филодем с гарнизоном отсиживается в Эвриале и не желает вмешиваться в события.

— Противников надо примирить, пока не поздно, — убеждал Полиен, — и только ты, Архимед, способен сделать это.

— Почему?

— Потому что я член совета опекунов, и Аполлонид сочтет меня шпионом, а Андронадор предателем. Здесь нужен человек беспристрастный и такой, которому бы всё доверяли, о котором было бы известно, что интересы города он ставит выше собственных. И такого человека в Сирагузах я знаю только одного — тебя. Может быть, подошел бы еще Зоипп, но он в Александрии.

Архимед задумался. Потом он поднялся, подошел к Полиену и положил руку на его плечо.

— Благодарю тебя, почтенный, за то, что ты преподал мне урок гражданского поведения. Я поеду и сделаю все, что в моих силах.

— Я еду с тобой, — торопливо проговорил Гераклид.

— Возьмешь мою повозку и охрану, — сказал Полиен, — а я, если не возражаешь, подожду тебя здесь.

_____

Была уже глубокая ночь. Повозка, окруженная всадниками, катилась к дамбе Острова. Народу на улицах поубавилось, но многие проезды были перегорожены опрокинутыми повозками. За ними у костров дежурили сторонники Аполлонида, охраняя товарищей, прикорнувших прямо на земле.

У главного спуска к Малой гавани их остановили: был приказ не пропускать никого.

— Кто тут у вас старший? — спросил ученый.

Вперед вышел рослый парень в потрепанном плаще.

— Мне надо говорить с Аполлонидом, — сказал Архимед, — пошли к нему человека, пусть обо мне доложит. А мы подождем ответа за углом.

— Да я и так тебя пропущу. Только оставь провожатых.

— Я не знаю, захочет ли Аполлонид меня видеть, и поэтому сделай лучше так, как я тебя прошу.

Они отъехали за угол.

— Почему ты не поехал сразу? — спросил Гераклид.

— Надо же дать Аполлониду немного времени на размышления.

— А если он откажет?

— Вот этого он не сделает. Скорее задержит как заложника.

Потянулось ожидание, которое показалось Гераклиду бесконечным. Наконец появился юноша, преувеличенно серьезный от сознания важности поручения, и заявил:

— Архимеда пропускаем, охрана пусть остается здесь. Оружие тоже оставьте.

— Мы безоружны, — сказал Гераклид.

Юноша сменил возницу, и повозка загремела вниз по мощеной улице. Хлебные склады, обнесенные высокой стеной, были построены основательно и выглядели не хуже иной крепости. Ученика и учителя провели внутрь широкого пустого помещения. На вставленных в щели кладки копьях висели яркие лампы с несколькими фитилями. В освещенном углу на складном табурете сидел Аполлонид с планом Острова на коленях и что-то обсуждал со стоявшими вокруг помощниками.

— Приветствую тебя, Архимед! — сказал Аполлонид. — Принесите стул мудрому. Мне известно, как мало ценил тебя Гиероним, и я рад, что ты решил стать моим союзником.

Из темноты вышел воин с табуретом. Архимед сел, поправил плащ.

— О нашем союзе речь впереди, — сказал Архимед. — Пока что я приехал по просьбе Полиена, чтобы помирить тебя с Андронадором, пока не пролилась кровь.

Аполлонид презрительно сморщился:

— Полиен не имеет никаких прав. Старая власть повержена.

— Оставим это, — сказал Архимед, — я хочу выяснить суть твоих разногласий с Андронадором и попытаться вас примирить.

— Надо арестовать его, — сказал один из помощников Аполлонида, — он знает укрепления Острова.

— Помолчи, Мискел, — остановил его Аполлонид. — Ты упустил момент, когда Остров можно было взять голыми руками, и теперь помолчи. А ты, Архимед, разве не понимаешь, что Гиероним был лишь игрушкой в руках Андронадора, что настоящий тиран — он. И нельзя покончить с тиранией, не свергнув его.

— В этом я сомневаюсь, — ответил ученый. — Гражданская война может принести городу неисчислимые беды. Думаю, Андронадор понимает это не хуже тебя. Скажи, а не согласился бы ты на то, чтобы Андронадор и другие члены старого совета выставили свои кандидатуры в Совет стратегов на общих основаниях?

— Андронадор никогда не пойдет на это.

— Ну а если пойдет? Если, как в геометрии, предположим, что он согласится. Как тогда?

— Тогда пусть возвращает городу казну и все богатства Гиерона.