Ученый из Сиракуз

Гераклид рассказал о том, что видел по дороге.

Тут пришел Гай и изумился, увидев Гераклида.

— Мы с тобой уже встречались, когда ты с конниками выезжал из города, — сказал Гераклид, — только ты меня не заметил.

— Возможно, — кивнул Гай. — Мне было не до того. Торопился в Сикеллу, чтобы перехватить грабителей.

— Да там же римские владения! — воскликнул Магон.

— Знаю, — спокойно ответил Гай, — но почему мы должны признавать их границы, если они не признают наших?

— Расскажи нам о своих подвигах, Гай! — попросил Магон. — Они ездили спасать угнанный обоз, — объяснил он Гераклиду.

— Людей и скотину отбили, — нехотя ответил Гай, — телеги с грузом пришлось бросить. У меня трое раненых, а у них двое убитых. Теперь на пару дней притихнут.

— Ну а со мной ты так легко не справишься, — сказал Магон, доставая плоский ящичек, разделенный на клетки. — Гай оказался прекрасным партнером, а ты, — обернулся он к Гераклиду, — не откажешься составить нам компанию?

Он выложил на стол цветные фишки и игральные кости. Гераклид знал эту египетскую игру, в которой, двигая фишки по клеткам, надо было загнать противника «в воду».

Весь вечер они провели за игрой, попивая вино и беседуя о чем попало.

Магон оставил Гераклида у себя ночевать.

Утомленный геометр проспал бы, наверно, до полудня, но рано утром его разбудил Магон.

— Смотри! — кричал он, подталкивая друга к окну. — Ты не должен пропускать этого зрелища.

Под окном Магона появилась пышная процессия Гиероним отправлялся к войску. Он гордо вышагивал по дороге над обрывом, в шлеме с перьями и пурпурном плаще. За ним шел надутый Диномен, дальше колонной по два — построиться шире не позволяла дорога — полсотни воинов личной охраны.

Внизу, напротив башни, пестрели выстроенные отряды. Блестели шлемы пехотинцев, покачивались над рядами всадников тонкие копья. Толпы любопытных горожан заполняли выходящие на площадь переулки и портики зданий, сидели на крышах окрестных домов.

_____

Наружный ход начинался у ручья, обходившего крепость, в одной из ниш заброшенной каменоломни. Он шел вверх не так круто, как опускался встречный, и имел длину 570 шагов.

Гераклид присел на камень, обдумывая, как начать измерения, заглянул в записку, которую писал под диктовку Архимеда, и велел Гекатею поставить у входа треногу с угломером. Потом Ксапф забрался в глубину хода и стоял там с факелом, пока Гекатей не установил прибор так, что мерцающий огонек стал виден через глазки поворотной линейки. Дальше он закрепил клином вертикальную ось, теперь линейка могла качаться только вверх и вниз. Гераклид зашел за инструмент и стал смотреть через глазки наружу. Он попросил Гекатея отойти от обрыва на такое расстояние, чтобы ему стала видна верхушка средней башни, и долго кричал ему: «Направо, налево, еще левей!», пока тот не оказался в луче зрения угломера. Найденную точку отметили, прикатив туда большой камень. Потом Гераклид потребовал от Диона, чтобы в башне проломили крышу, по отвесу нашли на ней место точно над входом и приладили там шест.

Гераклиду беспрекословно подчинялись. К концу дня он закончил измерения в крепости и за ее стенами и принялся за расчеты. Как пригодились ему сейчас уроки счета, которые он получил от Архимеда! Аккуратно он высчитывал размеры сторон треугольников, выписывал числа из таблицы хорд, составлял и решал замысловатые пропорции.

Вычисления заняли всю ночь. Утром он уже знал, что верхний ход перекрещивается с нижним на расстоянии 428 локтей от начала и проходит левее его всего на пару локтей. Задача была решена, и тут Гераклид ощутил страх. Страх за правильность своих измерений и расчетов. Скоро его решение должно было проверяться, и не знатоком-геометром, который стал бы разбирать его записи, а самой горой, прорезанной подземными ходами. Она не станет разбираться, где он ошибся — запутался в рассуждениях, неверно сложил числа или просто по рассеянности написал одну букву вместо другой. Ответ задачи будет проверен разом с помощью кирки на глазах у людей, которые ему доверились. «Ладно, — успокаивал себя Гераклид, — не получится, начнем сначала. Но почему не получится? Должно получиться».

После бессонной ночи Гераклида познабливало. Он стоял в башне, удивляясь своему спокойствию, и ждал, пока Гекатей привяжет конец мерного шнура к бревну у входа. За спиной Гераклида молча стояли четверо строителей с кирками и ломами и Дион, который их привел.

— Сколько локтей отсчитывать? — спросил Гекатей.

— Я сам, — ответил Гераклид, — а ты будешь разматывать шнур.

Они спустились в туннель. Впереди с факелом двигался Дион, за ним Гекатей, следом осторожно шагал Гераклид. Он пропускал через ладонь шнур и считал завязанные на нем узлы. Позади с инструментом и светильниками шли строители. Вот наконец и четыреста двадцать восьмой узел. Гераклид остановился и постучал кулаком по правой стене.

— Здесь, — проговорил он, и его голос гулко разнесся по подземелью.

Началась работа. Сменяя друг друга, строители принялись долбить стену, выламывая из непрочной скалы увесистые глыбы. Их скатывали по продолжению хода. Воздух наполнился известковой пылью. У Гераклида ломило уши от звонких ударов железа о камень, хотелось выбраться отсюда на свежий воздух и подождать окончания работы наверху. Но Гераклид не уходил. Боковое ответвление постепенно углублялось, вот уже не стало видно работника, который орудовал там ломом. Неожиданно раздался радостный крик. Из ниши вылез полуголый, покрытый серой пылью рудокоп и замахал пустыми руками:

— Провалился лом! Улетел!

Строитель засмеялся, в свете масляной лампы блеснули его белые зубы. Гераклид бросился к нему, крепко обнял и услышал за спиной голос Диона:

— Дай-ка я обниму тебя, Гераклид! Теперь у нас хоть надежда на спасение будет…

Дальше дело пошло быстро. Строители пробили в стене несколько отверстий и обрушили ее на пол нижнего хода. Чтобы перейти туда, пришлось спускаться с уступа — ниша вошла в туннель на локоть выше уровня пола. Гераклид как завороженный смотрел на пятнышко входа, который светился далеко внизу, как белый фонарик. Больше он не чувствовал усталости, хотя голова кружилась, будто он хлебнул неразбавленного вина. Задача была решена. Оставив строителей заканчивать переход, Гераклид с Гекатеем и Дионом пошли наверх.

— Сколько было всяких проб, и ничего не получалось, а у тебя с первого раза! — восхищался работой Гераклида Дион.

— Школа Архимеда, — сказал Гекатей.

АНДРОНАДОР

рошло немногим больше месяца после возвращения Гераклида из Леонтин, когда неожиданно новые события всколыхнули город.

Под вечер Гераклид возвращался из Тихи от хозяина скриптория, где заказал для себя копию «Большого миростроя» Демокрита — редкой книги, которую обнаружил в библиотеке дворца.

Смеркалось. Он шел по неширокой боковой улице, когда услышал крики. Улица наполнилась людьми, которые шли и бежали вниз, к Мегарскому проезду, возбужденно перекликаясь на ходу. Гераклид ускорил шаги, пристроился к какому-то лысому старику с толстой суковатой Палкой и спросил у него, что случилось.

— Гиеронима в Леонтинах кончили, — ответил тот. — Теперь свобода!

— Убили? — переспросил Гераклид. — Кто?

— Вот и иду узнавать, — буркнул старик и заковылял быстрее.

Толпа вынесла Гераклида на широкий Мегарсрий проезд, начинавшийся у Гексапилы. Улица была забита народом, повсюду слышались радостные возгласы.

— Свобода! — кричали тысячи глоток. — Слава тираноубийце Диномену! Демократия! Закон один для всех! Свобода!

Гераклид в смятении прислушивался. Диномен — убийца Гиеронима? Диномен, который забавлял царя, когда тот был младенцем, который учил его ездить верхом и стрелять из лука, который совсем недавно спас его от покушения! Начальник личной охраны, убивший того, кого охранял! И этого человека восхваляют как героя?