Страница 51 из 65
“Но мы созданы друг для друга. Ты идеальна, когда ты в моих объятиях. Ты знаешь, что я прав ”.
“Разве я не совершенна такая, какая я есть?”
“Конечно. Я не имел в виду.… Черт возьми, Сью, ты нужна мне”.
“Я не могу!” - воскликнула она, поворачиваясь к двери в бальный зал. Ей нужно было быть подальше от него. Все кончено, и, оставшись еще на минуту, этого не изменишь. Она вся дрожала, когда вошла в теплую бальную залу.
“Сью, подожди. Сью! Сью!”
Она не осталась, чтобы слушать дальше. Она уже бежала.
***
Прохладный воздух отбросил пряди волос Сью ей на лицо и сдул шляпку с головы. Поправив булавку, прикрепляющую украшение в цветочек к волосам, она свернула за поворот тропинки, ведущей обратно ко входу в парк. Она надеялась, что быстрая прогулка и свежий воздух прояснят ее разум, но ее мысли были такими же запутанными, как и раньше.
Она сделала всего несколько шагов, когда увидела знакомую фигуру, неторопливо приближающуюся к ней. Черт бы побрал ее удачу. Это была та сумасшедшая Генриетта. Леди Пембертон, кажется, так ее звали? Почему она думала, что они подруги? С Генриеттой все было в порядке, но что-то было не совсем так. Это было то, что Сью получила взамен за то, что слишком много болтала с людьми, которых не знала. “Добрый день, леди Пембертон. Не ожидала увидеть вас здесь”.
Губы Генриетты растянулись в довольной улыбке, как будто ей только что вручили большой кусок торта. “Тебе не мешало бы быть более наблюдательной. Я вижу тебя здесь каждый день. Ты всегда дважды обходишь дорожку по часовой стрелке, прежде чем вернуться домой пить чай.”
Сью переминалась с ноги на ногу и оглядывалась по сторонам. Это звучало так, как будто женщина следовала за ней, но, конечно же, нет. Она вела себя нелепо. “Генриетта, я нахожу довольно неприятным обнаружить, что я такая предсказуемая”.
“Шаблон и рутина - основы жизни”.
“Я всегда думала, что основой жизни являются искусство и шоколад”.
Генриетта принужденно хихикнула. “Да, тебе нравится рисовать, не так ли? Я видела, как ты делаешь наброски в своем блокноте”.
“А как вы узнали?” Сью посмотрела за спину женщины, преграждавшей ей путь, считая секунды до того, как она сможет уйти.
“О, действительно”. Генриетта цыкнула сквозь поджатые губы. “Ты не помнишь, когда мы в последний раз разговаривали в парке?”
“Конечно, я помню”, - блефовала с улыбкой Сью. “Я просто забыла, что в тот день у меня был с собой альбом для рисования”.
“Увлечение джентльменами производит такое впечатление на леди”.
Развлекаешься? Это прозвучало ужасно. Она, должно быть, имела в виду день с Холденом, потому что ни один другой джентльмен никогда с ней не разговаривал. Однако в тот день она болтала только с Холденом. Конечно, все это больше не имело значения. Она не хотела думать о нем, и уж точно не хотела обсуждать его. “Я совершенно уверена, что не общалась с посторонними мужчинами. И он все равно мне больше не друг.”
“Не так ли? Вы двое выглядели довольно уютно на скамейке в тот день”. Она застенчиво подмигнула Сью, от чего тридцать лет назад на нее повернулись бы головы.
“Это было до ... и много после...” Она не хотела говорить об этом, ни сейчас, ни когда-либо. “Это долгая история с несчастливым концом”.
“Я ни на секунду в это не верю. Я видела, как он смотрел на тебя”. Руки Генриетты были сжаты перед ней так, что побелели костяшки пальцев.
Сью не хотела задавать вопрос, который вертелся у нее на языке. Она не хотела знать. Но она уже заговорила, прежде чем обрела контроль над своим языком. “Как? Как он смотрел на меня?”
“С желанием, конечно”. Она выглядела возмущенной этой мыслью, но с другой стороны, Генриетта была немного не в себе, когда дело касалось темы отношений. “Такое хорошенькое юное создание, как ты, должно привыкнуть к такому вниманию”.
“К сожалению, позже я обнаружила, что желание - это все, что было у этого конкретного джентльмена”.
“Многие браки были построены на меньшем”.
“Если вы не возражаете, можем мы поговорить о чем-нибудь другом?”
Тон Генриетты мгновенно смягчился. “Как невнимательно с моей стороны, дорогая. Ты, должно быть, расстроена. Очевидно, у тебя все еще есть чувства к этому мужчине. И я готова поспорить на воздух, которым ты дышишь, что у него тоже есть чувства к тебе. Ее челюсть изогнулась в улыбке. “Мой дом прямо по улице. Приходи и выпей со мной чашечку чая. После чашки чая ты почувствуешь себя прекрасно.”
“Спасибо, но мне нужно вернуться домой”. Чаепитие с Генриеттой было слишком в такой день, как сегодня. Она действительно не могла представить себе худшей участи в данный момент.
“Твоя мать и сестра проехали мимо в экипаже менее десяти минут назад, направляясь на Роттен-Роу, чтобы их увидели. Дома тебя никто не ждет”.
“Ох”. Взрыв это все. “Я полагаю, что мне нет оправдания, чтобы отказаться от чая ?”
“Мой дом вон там”. Генриетта указала на место за рядом деревьев внутри стены, окружающей парк. “Пойдем”.
Сью плелась рядом с женщиной. Она была не в настроении пить чай, но и не видела способа вежливо отказаться. Это не займет много времени. Одна чашка чая, и она уйдет. Они пересекли улицу сразу за воротами парка и завернули за угол.
Генриетта привела ее к красивому кирпичному дому с отделкой кремового цвета. Аккуратные цветы росли по обе стороны каменной дорожки, ведущей к входной двери. Окна над ними были распахнуты, чтобы впустить солнечный свет внутрь. Почему-то дом не соответствовал ее впечатлению о Генриетте. Это был веселый дом. И если и было что-то, чего не было у леди Пембертон, так это жизнерадостность. Она отбросила эту мысль и поднялась по лестнице к парадной двери.
Войдя внутрь мимо древнего дворецкого, она остановилась и с благоговением уставилась на него. Картины в золоченых рамах самых разных размеров покрывали почти каждый дюйм красной стены над обшитыми темными пятнами деревянными панелями, окружавшими холл. Лорд Пембертон, должно быть, интересуется искусством. Она посмотрела вверх по лестнице, где она выгибалась дугой вдоль задней стены комнаты, и увидела, что картины простираются настолько далеко, насколько она могла видеть.
Она снова повернулась к Генриетте, заметив большую статую греческой дамы за плечом женщины. У нее закружилась голова. По бокам от одной двери стояли урны ручной работы, а в переднем углу, рядом с приставным столиком, стояла еще одна скульптура молодой девушки. Дом был изысканным. Это был наполовину музей, наполовину дом, перемешанный в восхитительную смесь. И снова Сью удивилась, что кто-то вроде Генриетты живет в таком красивом месте. Ее платье было обтрепано по краям, и все же коврик для прихожей был привезен с какого-то экзотического рынка.
“Ты должна извинить за убранство. Это дом моего сына. Он любит картины. Я планирую сделать ремонт для него. Сразу после того, как я избавлю его от назойливой прислуги, - сказала она, бросив многозначительный взгляд на дворецкого.
“Я позову горничную, чтобы она приготовила вам чай”.
“Это было бы чудесно”.
Когда мужчина ушел, Сью повернулась, чтобы спросить: “У вас есть сын?”
“Конечно, есть. Он для меня самое дорогое, что есть на свете. Пойдем в малую столовую. Это лучшее место для нашей приватной беседы, чем главная гостиная, тебе не кажется?”
“Очень хорошо”. Она чуть не прошла мимо. Чуть не пропустила это. Что привлекло ее внимание, так это крошечные точки пасущихся овец на склоне холма на картине, мимо которой она проходила. На освоение этих точек у нее ушло почти две недели. Сердце бешено колотилось в груди.
Как одна из ее картин оказалась здесь?
Холден был не единственным коллекционером ее работ? Были и другие? Она все еще боролась с мыслью, что кому-то понадобятся ее картины. В этом сезоне ее картины, казалось, были в каждом доме Лондона. Возможно, это был знак. Она выживет в жизни художницы. Она не была компаньонкой леди. Она была художницей — возможно, голодающей художницей, но тем не менее художницей. Возможно, прийти сюда сегодня было хорошей идеей. Ей нужно было напомнить, что она может зарабатывать сама. Ей не нужны были крохи, которые предлагал Холден. Ей не нужна была ее семья. Она ни в ком не нуждалась.