Отчаянно ищу Сюзанну

По мере того, как он набирал скорость по тихой улице по направлению к дому, он начал расслабляться. С каждым порывом ветра в лицо его волнение от того, что он не нашел свою добычу этим вечером, улетучивалось. К тому времени, как он завернул за угол к конюшням позади своего дома, он чувствовал себя совершенно спокойно.

На самом деле, единственной мыслью, оставшейся у него в голове, был странный разговор с мисс Грин. В ней было что-то знакомое, как будто они были друзьями много лет, но было в ней что-то еще. Был какой-то таинственный элемент, который завладел его разумом и не отпускал.

Он не мог точно сказать, что в ней его беспокоило. Она не была восприимчива к его обаянию — это было правдой. Его глаза вспыхнули в темноте, и он покачал головой. Каждая леди находила его милым и веселой компанией, каждая леди, за исключением мисс Грин. Он приблизился к конюшне и слез с Мьюли, похлопав лошадь на прощание. Бросив поводья груму, Холден быстро кивнул в знак благодарности, прежде чем вернуться по садовой дорожке к своему дому.

Мисс Грин, однако, не соглашалась с каждым его заявлением. Мягко говоря это раздражало. Проблема заключалась в том, что, несмотря на все это, какая-то часть его хотела поговорить с ней снова.

Она лизнула его. Что за леди ведут себя подобным образом? Он провел большим пальцем по дорожке, оставленной ее ртом на его руке, когда шел через сад к своему дому. Был момент на полу в буфетной.… Он покачал головой. Последнее, что ему было нужно, это еще одно отвлечение; он и так был отвлечен достаточно. И он приближался к источнику этого отвлечения — Сюзанне. До бала у Геддингов оставалось всего несколько дней. Скоро он найдет ее. Он ухмыльнулся в ночь. Скоро.

Он достал из кармана ключ и открыл дверь, как часто делал поздно ночью, чтобы его дворецкий мог заслужить столь необходимый отдых. Фезавальд был предан своей работе в качестве руководителя своего персонала. Все горничные видели в нем своего дедушку, и Холден в какой-то степени тоже. Возможно, это был просто возраст мужчины, который привлек внимание домочадцев, или тот факт, что он всегда держал в руках идеальный образец мудрости, аккуратно сложенный, подаваемый к чаю и с готовностью преподносимый на полированном серебряном блюде.

За годы совместных путешествий они пришли к пониманию, что Фезавальд ложился спать, когда Холдена не было дома по вечерам. В свою очередь, дворецкий не разрешал горничным наверху приступать к своим обязанностям до тех пор, пока Холден не проснется по утрам.

Он поднялся по ступенькам к двери, горя желанием сесть в кресло и поднять ноги на несколько минут, выпить бокал бренди и, возможно, полистать книгу перед сном. Размышляя о том, какую книгу ему следует прочесть, Холден распахнул дверь и резко остановился на пороге.

Он моргнул, вглядываясь в абсолютную темноту своего дома. Сегодня вечером Фезавальд не оставил лампу гореть. Он никогда раньше этого не забывал.

Бросив шляпу на столик у двери, Холден порылся в маленьком ящичке в передней части, нащупывая один из маленьких кусочков дерева, которые использовались для зажигания свечей. Ему потребовалось три попытки окунуть дерево во флакон с кислотой в полной темноте, чтобы, наконец, добиться своего. Как только появилось пламя, он снял лампу с бра на стене сбоку от себя и зажег свечу в стакане.

Он вздохнул, когда маленький круг света упал на полированный деревянный пол вокруг него. Он на мгновение прислонился бедром к столу, заставляя себя сфокусировать взгляд. Он моргнул, оглядывая большой зал вокруг себя, разглядывая свою коллекцию произведений искусства на стенах. Все было так, как и должно быть, за исключением отсутствия свечей, оставленных зажженными для него. Вытянув руку перед собой, он освещал путь в кромешной тьме.

Когда он достиг подножия лестницы, там, где она огибала заднюю часть комнаты, он посмотрел вверх. На лестнице тоже не горело ни единой свечи.

Что-то было не так.

Возможно, Фезавальд заболел. Нужно ли было посылать за врачом? Он был всего в нескольких шагах от лестницы, направляясь на кухню посмотреть, не спит ли еще кто-нибудь из домочадцев, когда увидел это. Отблеск света заплясал на ковре перед ним. Его голова дернулась вправо. В камине гостиной горел огонь. Он шагнул к двери как раз в тот момент, когда Фезавальд выходил, чуть не столкнувшись с чайным подносом в руках дворецкого.

“Фезавальд, я боялся, что ты заболел. Почему в доме темно? Где свечи?”

“Со мной все в порядке, милорд, спасибо, что спросили. Однако мне действительно нужно поговорить с вами по довольно срочному делу”.

“Хорошо, но можно нам немного света, чтобы обсудить домашние дела?”

“Это лишь малая часть того, что я должен вам сказать, милорд. Видите ли, мы...”

“Кому, черт возьми, ты подаешь чай глубокой ночью?” Холден прервал его, глядя на чайный сервиз в руках своего дворецкого.

“В нашей компании пополнение, милорд”.

“В какой компании?”

Заметив нерешительность Фезавальда, Холден протиснулся мимо мужчины и вошел в гостиную.

Она сидела к нему спиной перед его камином. Языки пламени прыгали вокруг ее силуэта, очерчивая маленький пучок волос на самой макушке, танцуя на ее вязальных спицах и отбрасывая тени от ее тонких рук на остальную часть комнаты. Ее свободное серое платье висело у нее на плечах и ниспадало на пол у ее ног.

Повернувшись обратно к Фезавальду, Холден одними губами произнес: “Кто она?”

Его доверенный дворецкий и друг ответил, приподняв бровь, но Холдену не нужен был ответ на его вопрос. Он знал.

У него остались лишь смутные воспоминания о ней — о ее улыбке и разрезе глаз, — как будто он давным-давно запомнил портрет. Но все же он знал, кем была эта женщина. Тихое пощелкивание ее вязальных спиц прекратилось, когда она посмотрела в сторону комнаты.

Холден напрягся. Знала ли она о его присутствии? Он не мог вспомнить, разговаривал ли с ней в прошлом, хотя был уверен, что когда-то слышал. Однако он знал, что не был готов сделать это сейчас. Но и уйти он не мог.

“Тебе не нужно задерживаться у двери”. Ее голос был хриплым, как будто отсутствие использования и возраст стерли всю мягкость, которая когда-то существовала. “Огонь теплый. Войдите.” Ее голова снова склонилась к вязанию, снова послышалось щелканье спиц. “Я рада, что нашла тебя. Это было нелегко, учитывая, что ты не живешь в семейном доме на другом конце города.”

Холден откашлялся и шагнул в комнату. “ Я никогда не жил в Пембертон-Хаусе. Он наблюдал, как отблески камина пляшут на ее лице. Она многого не знала, он многого не знал… “Как ты сюда добралась?”

“Экипаж”. Мускул на ее щеке дернулся, когда она заговорила.

“И ты…хорошо себя чувствуешь ?”

“Полагаю, настолько хорошо, насколько можно было ожидать”. Она впервые повернулась, чтобы посмотреть на него, ее глаза были того же темно-зеленого цвета, который он помнил со времен своей юности, но ее кожа постарела, а в некогда темных волосах теперь виднелись серебряные пряди. “Ты вырос. Ты похож на Монти в тот день, когда я его встретила. Он был таким красивым ”. Воспоминание, должно быть, стало неприятным для нее, потому что она на мгновение уставилась на него, прежде чем снова переключить внимание на свое вязание.

Он повернулся к Фезавальду, который топтался у двери, все еще держа в руках чайный поднос. Шепотом он спросил: “Ее кто-нибудь ищет?”

“Насколько мне известно, нет, милорд. Она прибыла пешком несколько часов назад в ... весьма плачевном состоянии. Служанки приготовили ей ванну, привели в порядок волосы и нашли для нее вязанье. Это, казалось, немного успокоило ее. Условия, из которых она, должно быть, вышла ... Фезавальд покачал головой.

Холден понимающе кивнул. Возможно, она была не в своем уме, но он не мог отправить ее обратно в место, которое превратило ее в такое плачевное состояние. О чем думал его отец, принимая такие меры? Двадцать пять лет. Он поставил свечу, которую держал в руке, пересек комнату и опустился на колени рядом с ней. “Ты можешь остаться здесь на некоторое время. Но я должен попросить тебя оставаться в этом доме и в саду за домом и больше некуда ни выходить.”