Российские этюды

Нет, это романтические сопли. Высокая трава и песчаные пляжи были в детстве. И пусть они там останутся.

Казенный дом, казенный кабинет, женщина-чиновник, которой я безразличен. Общие слова, укоризненное качание головой, я расписываюсь, что потерял то, что мне дали в мае, получаю нужную бумажку и ухожу.

На трамвайной остановке молодые мужчины распивают бутылку на троих. Это правильно. Я приезжаю домой и делаю пару глотков коньяка. Мир начинает фокусироваться, становится более приветливым.

Звонит телефон. Какое счастье, когда ты кому-то нужен! Родной голос, ласковый, но озабоченный. Какие-то слова. Какие – это неважно! Главное, что тебя помнят, о тебе думают.

Вечер, подмосковье, дача. Все время хочется сказать, что я тут много чего построил. Но я не говорю. От моих трудов мало что осталось. Все по-другому, современно, красиво, профессионально. Мы сидим за столом и пьем французский коньяк, закусывая его солеными белыми грибами. Коньяк из аэропорта в Париже, грибы из костромских лесов. Мы сами из Германии, Сибири, Тверской области, Москвы… Какая маленькая наша планета. И с каждым глотком она становится все меньше.

Ночь, я смотрю на желтое небо и явственно ощущаю, что я счастлив. Такой длинный день. И все получалось, я везде успевал, и постоянное ощущение нужности.

Поток машин. Не надо смотреть на лица водителей. Они напряжены, они хотят быстрее, ищут пустые места в потоке, меняют ряды, ускоряются, тормозят. Они не смотрят по сторонам, они работают. Расслаблены лишь те, кто катит по наезженному маршруту, болтая по телефону или слушая радио.

Понимаю, что если снова придется сесть за руль в Москве, то надо учиться водить машину заново. Моя манера езды в полудреме, с прикрытыми глазами и мыслями о вечном в Москве не катит. Тут надо думать о том, что черная машина слева может быстренько влезть перед твоим носом, и тебе придется срочно тормозить или прыгать в соседний ряд.

Дагестанская свадьба. Дорогие машины, разноцветные шарики, красивые мужчины, глаза смотрят сквозь тебя. Стрельбы нет. Хорошо.

Жилые районы. А где гаражи? Глупости какие! Вокруг домов бесконечные ряды серых машин. Если присмотреться, то они разного цвета. Можно провести пальцем по багажнику и понять какой именно. Помытые машины смотрятся вызывающе. Как отличники среди нормальных пацанов. Эти машины кажутся беззащитными.

В метро надо медитировать. Или слушать музыку в наушниках. Или читать что-то легкое и веселое. Не надо смотреть на лица. Молодые улыбаются и смеются. Им хорошо везде. Но их мало. Все сидящие перестали чувствовать себя виноватыми. Глубина их медитации необычайна. Их взгляды затуманены, они, наверное, видят Космос и Бесконечность.

На улицах лучше ни о чем не спрашивать. Иначе совсем грустно. «Девушка, а этот переулок выведет к Никитским воротам?» «Чо? Куда?» Ну, да… сами мы не местные. Да знаю я, куда он выведет. Это я так, чтобы узнать, кто ходит на шпильках в ноябре, в разгар рабочего дня.

Кофе только с коньяком. Можно без кофе. Тогда хорошо. Ноги сами идут на Патриарши. Знаю уже каждую скамейку, каждое слово, что там написано. Сразу уходит суета, там особая атмосфера. Последние листья на деревьях, спокойная вода, женщины с колясками. О романе не думаю. Думаю о себе. Тут я принимал важные решения. Это мое место. Так думают многие, но мне не жалко. Тут так хорошо, что места хватит всем. Около воды объявление, что по льду не ходить. Льда пока нет, про хождение по воде ничего не сказано. У дорожки знак, что нечистой силе вход воспрещен. А кто чистый, кто нечистый? Вот бы обсудить это с Берлиозом. У него все было по полочкам разложено. Незатуманенный разум, зря ему голову так быстро отрезали, его хотелось слушать…

Мастера тут не было. И Маргариты тоже. Они были рядом, в «нехорошей квартире». Но что это? Откуда? Это она! По аллее идет Маргарита. Я не могу ошибаться! Огромные черные глаза, растрепанные волосы. Это неправильно, что она идет. Ее должен везти черный длинноносый грач в такси. А потом, конечно, на щетке. К дому 302-бис на Садовой.

Опустела аллея. Надо подойти к воде и принять какое-нибудь важное решение. Когда я еще тут окажусь? Но голова не хочет думать, голова приказывает ногам идти в квартиру 50. Это наваждение. У меня были другие планы. Да, конечно, планы, планы… Но я уже снимаю пальто в прихожей и смотрю на огромное зеркало на стене. Зеркало старое, немного мутное. Стоп… Тут что-то не то. Зеркало есть, а меня в нем нет. Я смотрю на пол. Свет из окна, на полу моя тень. Все нормально, но где я в зеркале? Как странно его повесили. Я вижу отражения женщин, они надевают пальто и улыбаются. Им не больше тридцати. Я поворачиваю голову и вижу, что им далеко за сорок. Снова смотрю в зеркало, там все красивы и молоды. Это правильное зеркало, оно отражает то, что есть на самом деле. Меня оно упорно не отражает, значит, я мыслями где-то далеко.

В квартире праздник – именины Булгакова. Я как ни приду, тут обязательно праздник. За дверью одой из комнат крики и хохот. Мне туда надо. Открываю дверь и вижу накрытый стол с закусками и бутылками. Шум за столом стихает, все ждут, когда дверь закроется. Нет проблем, я знаю неподалеку чудесный ресторан, я вас догоню.

По коридору ходят раскрасневшиеся мужчины и дышат веселым перегаром. Именины писателя. Святое дело!

В этой квартире я не могу находиться долго. И еще я не могу смотреть на оконные рамы. Такое чувство, что именно такие рамы я видел тысячи раз. Но где? И что с этим связано? Это было в другой жизни, которая не хочет вспоминаться. Или в моей, с темными ямами, в которых память вязнет и хочет перебраться в другие времена, где было чисто и светло.

Ресторан, потом медленно вниз по Тверской, снова ресторан, а может кафе. Неважно, главное, что тепло и можно сидеть. За соседним столиком мужчина с компьютером. Он в костюме с галстуком. Человек работает. Он изучает модели цифровых фотоаппаратов. В кафе. Где много красивых женщин. Какая сила воли! Как важно ему изучить все модели фотоаппаратов тут, в центре большого города, среди шума, среди запахов кофе и алкоголя.

Александровский сад. Я так и знал, что приду сюда. Зачем? Я прихожу сюда в каждый приезд. Вот тут еще одно мое место. Около этих деревьев. Между ними горит рубиновая звезда. Это красиво. Мыслей нет, просто красиво.

Уже темно. Нет ворон. Тут всегда вороны, но ночью они исчезают. Аллея пустынна. Везде суета, а тут тихо. Тут хорошо.

Красная площадь. Это еще одно мое место. Вот тут, около Василия Блаженного. Около Спасской башни. Я обожаю Спасскую башню. Она красивая. Мне нравятся на ней часы, мне все нравится.

Потом к реке и налево, Переходы, странная надпись на стене. «ЗДЕСЬ НЕБЫЛО НИ КОГО!» И подпись. Странная грамматика. Может теперь так надо писать? Но все же, кто писал, если никого не было? Вспомнил зеркало в прихожей нехорошей квартиры. Возможно писавший тоже был не здесь со своими мыслями.

В метро много народа. Очень много. Главное, не смотреть на лица… Просто закрыть глаза и думать о вечном. «Станция Алексеевская, следующая станция – ВДНХ».

День последний. Ты лежишь в постели и смотришь на идеальный белый потолок. Это дочка сделала ремонт. За окном шум города. Он не раздражает, он просто говорит, что жизнь идет вперед, даже когда ты спишь. И будет идти вперед, когда ты улетишь. Ну и ладно. А на что ты надеялся? Лучше думай, что тебе сейчас хорошо, тебе не надо бежать со всеми, чтобы куда-то успеть. Ты уже много раз успевал, хоть сегодня можно не торопиться. Дела остались мелкие, выполнимые, некоторые даже приятные. Но…