Ледяная западня

Петр Алексеевич Новопашенный дал радиограмму Вилькицкому: «Открыл новый остров. Площадь его равна примерно 50 квадратным километрам. Растительность скудная, скалы и сопки сложены базальтами. Животный мир беден: встречали только чаек и куликов».

«Поздравляю с новым географическим открытием, — принял Аркадий Киреев ответную радиограмму начальника экспедиции для командира «Вайгача». — Благодарю за сведения. Предлагаю назвать сушу островом Новопашенного».

«Благодарю за честь, — попросил передать Вилькицкому сияющий командир «Вайгача». — Готов выполнить любое ваше задание».

«После короткого отдыха займитесь описью восточного берега острова Новопашенного. Еще раз поздравляю с открытием».

Гордый от сознания того, что его имя появится на географических картах, Петр Алексеевич Новопашенный ходил гоголем.

— Вот видите, Алексей Николаевич! — сказал он Жохову. — Теперь-то вы, надеюсь, признаете, что напрасно сомневались в приказе Вилькицкого насчет съемки острова Жанетты. Если бы не отдавался приказ, то, скорее всего, не появился бы на свет и остров Новопашенного.

— Да, острова Новопашенного, наверное, не было бы! — хмуро отозвался лейтенант.

— Смотрите проще на вещи, Алексей Николаевич! — дал совет Новопашенный. — Не усложняйте свою жизнь и, главное, отношения с высшим командованием. Тогда и вам станет выпадать больше удач...

Через несколько часов, зайдя в каюту командира «Вайгача», лейтенант Жохов застал Петра Алексеевича за работой над картой.

— Вот, Алексей Николаевич, первая карта, на которой нанесен новый остров! — торжественно произнес Новопашенный, протягивая Жохову десятиверстку. — Внес, так сказать, исправления.

Лейтенант увидел небольшой кружок и черной тушью написанное название: «Остров Новопашенного».

И уж, конечно, командир «Вайгача» не мог предполагать, что остров будет носить его имя всего три года. Молодая Советская республика даст ему новое имя, имя Алексея Николаевича Жохова. Так будет. А пока...

Федор Ильин проснулся от каких-то странных звуков. Несколько минут он лежал неподвижно, пытаясь понять, что случилось. Потом достал часы. Была полночь. Значит, проспал не больше четырех часов. Сон был необыкновенно глубоким, каким может только спать человек, смертельно уставший за день. А день выдался для кочегарного старшины очень горячим, такого не случалось за всю его службу на флоте. Почти целые сутки «Вайгач» крутился и изворачивался, лавируя между ледяными полями. Но в какую-то минуту корабль не уберегся: сомкнулся круг, который образовали вокруг ледокола подвижные ледяные острова. Как пойманный тигр остервенело бросается на стенки клетки, так и «Вайгач» кидался на льдины, пытаясь выбраться на чистую воду. Но все усилия оказались безрезультатными.

Последний раз счастье улыбнулось экспедиции 27 августа, когда «Вайгач» открыл новый остров. Начав отсюда движение на запад порознь, ледоколы попали в полосу сплошных льдов. «Таймыр» и «Вайгач» не сумели довести до конца ни одного дела из серии работ, которые намечалось ранее выполнить в районе Северной Земли и Таймырского полуострова. Свидание кораблей состоялось в первых числах сентября вблизи мыса Челюскина. Тщетно ледоколы пытались пробиться сквозь ледяную лавину, которую течение и ветер несли с запада на восток. Север обрушил на экспедицию все свои главные ударные силы — снег, метели, туманы, сильный ветер.

...Звуки, которые разбудили Федора, повторились. Точно молотом кто-то бил по стенам корабля, царапался и скрежетал стальной обшивкой. Казалось, гигантское существо пытается ловчее ухватить ледокол, чтобы раздавить его, как давили мы щипцами грецкие орехи.

«Началось сжатие! — мелькнула тревожная мысль. — А это значит, что не исключена выгрузка на лед».

Ильин наскоро оделся и пулей вылетел из каюты, направляясь в котельное отделение. Мерный гул машин заглушал треск переборок и шпангоутов, но и кочегары поняли, что случилась беда. Корабль накренился на правый борт.

— Котлы гасить не будем, но на всякий случай надо подкинуть в топки шлак, — распорядился Ильин, оценив обстановку. Старшина и сам взялся за лопату. Действовать надо быстро, так как держать котлы под большим огнем при сильном крене было опасно.

Следом за кочегарным старшиной в отделении появился Ильинский. Он, одобрив действия старшины, заторопился в машинное отделение. Вскоре сжатие прекратилось. Федор поднялся на полубак. Шел мокрый снег. Вокруг судна столкнувшиеся льдины образовали целые горы, а кругом — бесконечная ледяная пустыня. Чистой воды нигде не видно. Ледокол оказался в западне.

«Вайгач» понес серьезный урон. Корабль, выдираясь из плена, потерял лопасть гребного винта, кое-где разошлась обшивка, и в трюм хлынула вода. Правда, ее вскоре откачали, а течь быстро заделали.

Федор, улучив свободную минуту, забежал к Кирееву.

— Как там наш «сударь» на «Таймыре» поживает? — спросил Федор друга после обычных приветствий.

Аркадий поднял на Федора красные от бессонницы глаза. Видно, радиотелеграфист совсем не покидал рубку.

— «Сударь» наш пока здоров, но пережил Ефим, наверное, порядком, — отозвался Аркадий. — Флагман попал в настоящий переплет. Всей команде меховую одежду выдали, продукты и оборудование подготовили к выгрузке на лед. Ледокол вмятины сильные получил, пробоины, вода некоторые каюты затопила, добралась до котельной и машинного отделения. Если бы сжатие продолжалось, то взрыв случиться мог.

— А теперь-то как у них там?

— Недавно сообщили, что воду из кают откачали, в трюме сейчас работают...

Аркадий не успел докончить фразу, так как в наушниках раздался настойчивый писк. Киреев сделал Федору знак сидеть тихо, а сам, вращая ручку радиоприемника, пытался улучшить слышимость. Когда неизвестная радиостанция умолкла, Аркадий отстучал ключом условные сигналы, спрашивая ее местонахождение. Ответа не последовало. Несколько минут Киреев жадно вслушивался в шум эфира, потом снял наушники.

— Чудеса, Федя, какие-то творятся, скажу я тебе, — молвил наконец Киреев. — Вчера поймал в эфире станцию. Судя по тексту передач, находится она на судне. Я ее слышу, а она меня — нет. Никольский на «Таймыре» тоже засек эту волну. Подожди, кажись, опять работает...

Аркадий надел наушники и через минуту быстро застучал ключом, сообщая в эфир название экспедиции и местонахождение «Таймыра» и «Вайгача».

И вдруг — радость! Киреев принял долгожданный ответ: «ок», что означало — «ясно слышу». Но затем станция на несколько минут вовсе замолчала. Во время этой паузы Аркадий успел связаться со своим коллегой на «Таймыре». Теперь Киреев и Никольский оба с нетерпением ждали возобновления работы неизвестной станции.

Наконец-то, видимо, доложив новость своему начальнику, радист «рассекретил» себя. Оказалось, что радиостанция принадлежит русскому судну «Эклипс», которое вело розыск экспедиции Г. Л. Брусилова. Поисками руководит норвежский исследователь Отто Свердруп. Радист «Эклипса» Дмитрий Иванов все это время пытался связаться с мощной радиостанцией, находящейся на Югорском Шаре, чтобы с ее помощью передавать сообщения в Петроград. Пока сделать это Иванову не удалось, хотя его передатчик мог действовать в радиусе 800 километров. Но, как говорят, нет худа без добра. Мощные позывные «Эклипса», адресованные на Югорский Шар, помогли установить постоянную радиосвязь с ледоколами «Таймыр» и «Вайгач». Для экспедиции Б. А. Вилькицкого это обстоятельство имело исключительно важное значение, так как именно с помощью Иванова в конце концов удалось передать в Главное гидрографическое управление сообщение, что оба ледокола находятся во льдах. Родные и близкие членов экспедиции узнали наконец, что их сыновья, мужья, братья живы и здоровы.

Федор Ильин собрался уже покинуть Киреева, когда в радиорубку зашел лейтенант Жохов.

— А, старый знакомый! Здравствуйте, старшина! — улыбнулся Алексей Николаевич. — Струхнул нынче, когда сжатие началось? Да ты сиди, сиди...

— Никак нет, ваше благородие, — бодро отозвался Федор. — Не успел страх подобраться: пока мы у котлов шуровали, сжатие-то и прекратилось...