Поход

Я огляделся. Подворье было окружено двухметровым забором, собранным из крепких крашеных деревянных плах. Добротные ворота. Во дворе большой сарай, скорее даже амбар, с антресолями по кругу, у стены стоит банька, возле нее притулились поленница и летний душ. Дом небольшой, но новый, выстроенный всего год назад на месте старого, принадлежавшего не мне и пришедшего в негодность у нерадивого хозяина. Резные наличники, крепкие ставни, аккуратные рамы. Бревна подогнаны одно к одному. В доме две больших комнаты, горница и спальня, кухонька, совсем небольшая, и сени. Сени холодные, а кухонька прямо в горнице, к печке пристроена. Ну и плитка есть газовая, не без того. У нас тут все же не средневековье, хоть иногда я в этом и сомневаюсь. Нет, не так: в княжестве у нас почти не средневековье, а вот вокруг – оно самое.

Главное достижение нашего городка по сравнению с былыми деревнями – электричество, нормальный водопровод и самое главное – колодцы-септики вместо классических выгребных ям. Не хитрая конструкция, зато дает возможность заменить классические деревенские сортиры во дворе нормальными туалетами в доме. И зимней ночью, в мороз трескучий, вовсе не нужно стучать зубами и морозить задницу сидя над заледенелым очком. И ванную иметь можно. И душ. Мало вам, что ли? Цивилизация! Что там говорилось про зефир, кефир и теплый сортир? По крайней мере, последний пункт списка у нас в наличии.

Я поглядел на баню и задумался, не затопить ли? Затем отмел эту мысль как неразумную. Сегодня пятница, вечер уже, надо идти в город развлекаться. А вот в субботу, с утреца, можно и баньку истопить, купить пивка, позвать друзей и посидеть за столом во дворе со вкусом. А еще подумал, что надо бы, раз свободные деньги появились, еще дров закупить. Поленница то у меня отощала уже, надолго не хватит. Хоть газ в баллонах для плит и водогреек у нас и имеется, но для отопления его не достаточно. Дорого получается. Для отопления у меня русская печь на треть дома. Не жалуюсь, кстати. Главное – не перетопить, а то и бани не надо.

Ладно, если баня на завтра, но в душ можно и сейчас зайти. И переодеться не мешает, потому как ботинки и брюки почти по пояс угвазданы. Охотился я в ржаном поле, колосья намокли, да и землица, в силу дождей, чутка подраскисла.

Разделся в сенях, побросав одежду с бельем в плетеный короб. В понедельник в стирку отвезу. Прошел в закуток, торжественно именуемый «ванной», зажег газовую горелку. Теперь вода теплая пойдет. Выловил кусок душистого мыла, привезенного из Твери, у нас такого в продаже не было почему-то, влез под горячие струи, намылился.

Вода стекала по всему телу, обжигая, но и взбадривая. Отмылся, вылез, замотался в большое банное полотенце. Оттерся тщательно, подошел к шкафу.

Одежда моя особым разнообразием не отличалась. Основной критерий выбора в наших краях – добротность. Штаны, рубашки, свитера с тряпочными вставками, чтобы плечи с локтями не протирать, куртки-кожанки. Делилась лишь на рабочую и «выходную». Ну, еще летнюю и зимнюю, но зимняя в соседнем шкафу висит, где с потолка маленький светящийся шарик свисает. От моли заклятие. Достал я из шкафа клетчатую рубашку, полушерстяную, майку, крепкие брюки из нервущейся ткани, что у нас «чертовой кожей» называют. Ботинки, высотой по щиколотку и на нормальной кожаной подошве, а не мои «рабочие» берцы в пуд весом каждый. Ну и куртку кожаную.

Натянул все на себя, посмотрелся в зеркало. Под куртку подвесил кобуру на пояс, а в нее воткнул револьвер. Револьвер у меня по конструкции американский, еще из той Америки, настоящей, которая была в мире, откуда мы все, «пришлые», взялись. Изначально производился компанией «Смит и Вессон» и именовался «Моделью 58». Сейчас его в Царицыне делают. Двадцатисантиметровый ствол и шестизарядный барабан. Игрушка увесистая, и хоть с компактностью у нее посредственно, зато она мощная и безотказная. Для ближнего боя, если ты хороший стрелок, очень хороша, как молотом колотит. А я стрелок хороший. Очень. Иногда я думаю, что ничего в той жизни не умею делать толком, а лишь стрелять умею. Почему, по-вашему, я в охотники и подался?

Для стрелка же посредственного мощные револьверы не слишком подходят. Точнее даже совсем не подходят. У моего «Смита» калибр «.44 магнум», например. Отдача у него дай боги, ствол вертикально подлетает, хуже моего по отдаче и не бывает ничего. Ну, почти не бывает, производят пару монстров под штучные патроны невероятных калибров вроде пятисотого, но их редко кто покупает. Выстрелить из такого револьвера в противника несколько раз подряд, как из самозарядного пистолета, никак не получится. Нет такой силы ни у кого, даже у гномов, чтобы удержать такую лягающуюся вещь направленной в цель, хоть гномы часто обратное утверждают.

И перезаряжается он медленней, конечно, даже со скорозарядником. Но не даром такие калибры в свое время придумали для охоты, а не для войны и не для полиции. Придумали их, можно сказать, для оружия личной защиты охотника супротив медведя. И именно за эту «медведебойность» я «сорок четвертый» и люблю. Пуля весом в четырнадцать граммов вылетает из ствола со скоростью четыреста метров в секунду, с дульной энергией больше тысячи Джоулей. Отдача велика, дульная вспышка как у гаубицы, зато, если ты умеешь стрелять, твоего противника валит с одного выстрела. Не убьешь, так с ног сшибешь.

А вот если не умеешь… то лучше за такой револьвер не браться. Есть и менее изощренные способы самоубийства, чем схлопотать пулю, пока ты пытаешься навести оружие в цель после первого выстрела, если ствол в потолок уставился, а в ушах у тебя звенит от грохота.

Повесил кобуру на пояс, в специальный подсумок два скорозарядника сунул. Еще в один чехольчик телескопическую дубинку воткнул, из стальных упругих пружин, входящих одна в другую и с тяжелым набалдашником. Лучше любого иного холодного оружия такая дубинка. И бьет так, что если по башке, так и дух вон, и первый удар неожиданный, потому как она уже на лету раскладывается.

Не положено мне без оружия, я здесь, по определению, всегда на службе. Охотники, какие с лицензиями из управы, считаются чуть ли не другой разновидностью урядников. Нам даже бляхи специальные выданы, только не золотые, как у урядников, а серебряные. И вменено нам в обязанность пресекать безобразия, буде таковые случатся у нас на глазах.