Прости

— Коль вопросов много, на некоторые я могу дать тебе ответ вместо неё. Задавай!

— Хорошо. Вы близки с Лерой, в курсе её жизни… — Кирилл помедлил, собираясь духом, а затем, выпалил: — Это правда, что Лера родила от меня? Ульяна действительно моя дочь? Именно об этом вы разговаривали с бабушкой незадолго до её кончины?

— Вопросы задаёшь правильные. Начну отвечать с последнего. Да. С Ульяной Ивановной мы говорили именно о вас, и мне жаль, что её больше нет. Судя по тому, как ты отреагировал на появление Леры, она не успела тебе ничего рассказать.

Кирилл отрицательно мотнул головой, потом опомнившись, подтвердил:

— Я опоздал.

— Очень жаль, — мужчина повторил это, и по голосу стало понятно, что лукавства нет — так и есть. — Что касается детей,… Кирюш! Я знаю, что Лера призналась тебе — большой беды не будет, если я повторю её ответ: да они от тебя. И Уля и Кирюшка.

— Кирюшка? — Его сердце ухнуло вниз, разлетевшись на тысячу осколков. — Моего сына звали…

— Да. Лера назвала мальчика так, как и тебя, Кириллом.

— А Арфаев? Он не возражал?

В этот момент парню показалось важным знать и это.

— Нет. Да и какой смысл? Лера всегда поступала так, как считала нужным. Олег принял детей и относился к ним, как к родным. Они прекрасно ладили — дети платили ему за внимание и чуткость любовью, — Леонид Маркович осёкся. — Прости, Кирюш. Меня иногда по-стариковски заносит: язык, что помело.

— Всё в порядке. Я должен знать, что мои дети росли в мире и согласии. А что произошло с сыном?

— Это был несчастный случай. Он занимался картингом…

— Что? Да какой из Арфаева любящий отец, коль позволил ребёнку такой экстремальный вид спорта?

Мужчина хмыкнул.

— Ты думаешь, его желанием интересовались? Кирюшка был последователен, ему передалась любовь к скорости от Леры. Ты помнишь, как она девчонкой рассекала на мотоцикле? А несчастный случай, как ни печально, с человеком может произойти даже если он просто идёт по улице. Здесь некого винить…

Оба замолчали. Кириллу было горько и обидно, что не успел узнать сына. И обвинять не вправе, ведь ещё недавно сам отказался от девочки, чьи глаза оказались один в один, как у него.

— Она любила тебя всю жизнь, — печально произнёс профессор спустя время, но Кирилл, вдруг вспылив, сорвался.

— Любила? Любила и бросила умирающего в больнице? Ну, вышла бы за меня замуж и спокойно дождалась, пока сдохну. Зато всё было бы честно.

— Замолчи! Какое ты имеешь право судить о её поступке, не зная всей правды.

— Правды? Что нового, по-вашему, я ещё могу узнать? Что она, бросив на смертном одре, облегчила мои страдания? Не сказала про детей, дабы ещё больше не травмировать умирающего?

— А ты — засранец, — разозлился Засонов. — Лелеешь обиду? Тешишь собственное самолюбие, подогревая презрение к Лере? Ну так иди к чёрту, раз не предполагаешь возможность иных причин для того поступка.

Кирилл сглотнул. Как он мог сорваться, нахамить — не понимал. Скорее всего, банальная вспышка досады… Профессор снова, чёрт побери, прав.

— Леонид Маркович. Простите за всё и в первую очередь за дурные слова. Прошу, не бросайте трубку… У меня просто нервы сдали, и я действительно хочу понять, что тогда произошло. Помогите, пожалуйста разобраться.

— Кирилл, не уговаривай. Я на твои вопросы больше отвечать не буду. Пустая трата времени: и твоего, и моего. Вы уже встречались с Лерой, и она сказала всё, что посчитала нужным. Если не назвала истинную причину, так тому и быть — её право. Ты должен правильно понять — это не моя тайна. Одно помни, нельзя судить резко, не зная всех фактов, чтобы потом не жалеть о жестокосердии слов. До свидания.

— Леонид Маркович, подождите, пожалуйста. Дайте мне контакт Валерии.

— Нет. Ты не готов к диалогу: всё ещё жалеешь себя и не можешь трезво оценить то, что тогда произошло.

— Подождите! Ну скажите хотя бы, где похоронен сын.

Мужчина колебался. Кирилл физически ощущал энергетику сомнений дяди Валерии. Однако, несмотря на только что произошедший достаточно сложный разговор, верил, что профессор не откажет ему в просьбе — узнать, где нашёл своё последнее пристанище мальчик. И не прогадал.

— Хорошо. Записывай.

Леонид Маркович принялся диктовать. Но чем дольше говорил, тем сильнее оба уясняли: объяснить, где именно в «городе мёртвых» найти захоронение, не удастся.

— Я не понимаю, — жалобно произнёс Кирилл, спустя минут пять объяснений, окончательно запутавшись. — Давайте лучше я приеду за вами, и мы съездим вместе — вы мне покажете.

Поколебавшись, Засонов отказался.

— Нет. Уж прости, но у меня не получится. Давай поступим следующим образом: запиши телефон Полины, моей сестры — матери Валерии. Я переговорю с ней на этот счёт, а ты через часик-другой набери её. Она тоже живёт в Питере и пока ты там, воспользуйся возможностью, договорись. И ещё раз прошу, не тревожь Леру. Ты ещё не готов к новой встрече, а значит — рано ворошить былое. Живите каждый своей жизнью, авось всё постепенно у вас наладится. До свидания, Кирилл.

— До свидания.

***

Странное дело, но погосты не пугали Кирилла. Пройдя через болезнь и получив отсрочку у костлявой, стал относиться к ним философски: рано или поздно все окажутся в этом месте.

Вот только нужно помнить, что правят миром живые. Именно им дарована возможность любить, совершать подвиги, побеждать и исправлять ошибки. Счастье в том, что всегда можно начать с чистого листа. Поэтому каждый здравомыслящий человек должен цепляться за жизнь руками и ногами, уметь извлекать из прошлого лучшее, анализировать опыт ушедших, платя за полученный бесценный багаж главным — памятью, благодарностью предкам за науку.

Что мы можем сделать для тех, кто ушёл? Жить, жить и ещё раз жить! Пока живём мы, живут и те, кого с нами уже нет: в памяти, в сердце, в душе.

— Кирилл, мы пришли. Это здесь.

Женщина остановилась напротив низенькой металлической оградки. За ней — два надгробья: классический памятник из чёрного мрамора с фотографией мужчины так схожего чертами лица с Валерией и… белоснежный плачущий ангел, обнимающий сломанными крыльями маленький холмик. У подножья скульптуры теплился живой огонёк лампадки. В камне, на котором стоял посланник небес, была выбита фотография. Сделав несколько шагов вперёд, Кирилл вгляделся в образ… и рухнул на колени. Мальчишка на портрете, как две капли воды, походил на него.

— Сыночек… — Кирилла колотила крупная дрожь. — Маленький мой, прости меня. — Мозги плавились, превращаясь в вязкую жижу. — Моя кровинка, любимый мальчик…

Полина Марковна судорожно всхлипнула, не сдержав рыдания. Ей и без того было плохо, но реакция этого странного молодого человека оказалась запредельной. Увидев сегодня выросшую копию внука, мгновенно всё поняла. Лера так и не призналась, кто именно настоящий отец её детей, но жизнь внесла коррективы — он сам появился на пороге, представившись Кириллом.

В это время Кирилл, сидя перед статуей, погладил осыпавшиеся каменные перья ангела; прислонился лбом к холодному мрамору — хотел дотянуться до того, кого он оплакивал. Они скорбели о том, кто, вспыхнув яркой звёздочкой на земле, унёсся сверкать на небеса. Сердце ныло, не прекращая — он не успел познакомиться с сыном. Страшно и больно.

Спустя час Кирилл встал: рук и ног не чувствовал, да и в груди была страшная пустота. Именно в этот момент понял: Леонид Маркович прав — он не готов к новой встрече с Лерой. Нужно время, чтобы прийти в себя, чтобы ожило желание.

— Давайте я отвезу вас домой, — глухо произнёс, обращаясь к матери Валерии. — И спасибо за то, что помогли мне увидеться с сыном, хотя бы так.

— Думаю, это мой долг, как бабушки этого золотого ребёнка. Он был чудесным мальчиком: умным, обстоятельным и очень послушным — всеобщим любимцем. Ульянка — другая. Девочка-огонь, маленькое стихийное бедствие. Вся в Леру.

Кирилл кивал, впитывая словно губка каждое слово женщины о детях — о тех, о ком мечтал всегда и не чаял иметь. Но чудо случилось.