Несбывшийся бывший

Хренушки!

Хотелось рвать и метать! Топать ногами! Кричать! Драться!

Вернуться бы в кабинет этого разуспешного и самодовольного типа и расцарапать ему лицо! Чтобы кровища текла по холеной морде! Чтобы стереть с него выражение превосходства и скуки! И второго жирного козла запинать ногами!

Они стоят друг друга!

Вот предупреждал же меня Пётр Васильевич быть как можно дальше по отношению к его родственникам. И не связываться с ними ни при каких обстоятельствах! Он то точно знал, что из себя представляют его дети! Неслучайно ведь они не общались так много лет и даже не вспоминали друг друга! Говорил тебе, Женя умный человек: «Не лезь!», «Не трогай!» Знал, что делал!

Нет, ты в гордыне своей полезла! Сапогами в болото. Дура жалостливая! Справедливости захотела? Наивная идиотка!

Вот и напоролась во всей красе!

Я от смеси ярости, ненависти и злости дышать толком не могла.

Обида, уязвлённое самолюбие, ярость, боль предательства кипели во мне, застилая пеленой глаза.

Сердце стучало где-то в районе горла, отдавая бахами в ушах.

Вылетела на парковку, не видя никого вокруг и перепрыгивая через ступени у входа в здание. Чуть не снесла встречного мужчину, шарахнувшегося от меня, как от чумной в сторону.

– Ева! Да подожди ты, куда летишь! Ева! – гулко звенел крик мне вслед.

Ева? Ева! Ах, Ева! Узнал-таки! Убью гада! Сам пришёл! Напросился! Ха!

Я тормознула резко. Останавливаясь. Длинно выдохнула. И на вдохе развернулась, скрипнув каблуками, готовясь встретить врага!

Чтобы впечататься в крепкую грудь Константина.

Он поймал меня, прижав мои руки к бокам. Крепко оплетая своими клешнями, не давая двигаться. И, приподняв над землёй, лишив опоры, поцеловал.

Вначале грубо, захватывая в плен мои губы. А затем, медовой нежностью заполняя, окутывая и поглощая меня. Опуская, давая стечь по себе на землю. На ватные ноги, высвобождая мои руки и зарываясь своими пальцами мне в волосы. Обхватывая голову, чуть перебирая волосы и направляя, углубляя поцелуй.

Я вздрогнула, всем телом ощущая его рядом с собой. И в первое мгновение была ошарашена тем, как мой организм моментально вспомнил Костю. Его вкус, его запах. Откликнулся на него, расслабляясь. Костя окутывал меня собой и привычно подчинял.

Что?

Подчинял?

Осознание хлынуло ледяным ветром выстужая кружащуюся голову. Отрезвляя.

Дёрнулась, с силой вырываясь из объятий, но Костя придержал меня за талию.

– Я обещал, грозил тебе, Ева, что при следующей встрече поцелую! – усмехнулся, глядя на меня своими непроницаемыми глазами.

– Отпусти! – прошипела я в ответ и попыталась оттолкнуть эту скалу от себя.

– Ну уж, нет! Ева. – веселился этот гад.

– Меня зовут Евгения Владимировна! И убери прочь свои руки! – взвизгнула я и замахнулась, чтобы влепить пощёчину.

Константин поймал мою руку и я, задёргавшись, не специально, но чувствительно наступила ему на ботинок.

Каблуком.

Неплохо получилось.

И пока он от неожиданности выпустил меня из своих рук, я резко рванулась в сторону и ломанулась к своему автомобилю, на ходу снимая его с сигнализации.

– Ева, давай поговорим! Подожди! Ну, ударь меня, если хочешь! – неслось мне вслед.

Я прыгнула за руль и захлопнула дверь. Меня трясло, как в лихорадке. Руки скакали, а пальцы намертво сжали брелок. Я сосредоточилась и чудом попала ключом в замок зажигания. А когда подняла взгляд, то увидела сквозь стекло, как Константин дохромал до моей машины и встал, опираясь руками о капот, наклоняясь ко мне.

– Ева! Выходи. Глупо убегать от меня. Я знаю твой адрес и твои данные. – усмехался он.

Ах ты, зараза! Знает он! Грозить мне вздумал! А до этого не знал! Тайна, блин о семи печатях! Весело ему!

Я рыкнула двигателем, перегазовывая. Давая понять, что не шучу, и пусть уйдёт с моего пути.

Костик улыбнулся шире и наклонился к лобовому стеклу ещё ближе.

– Ева-а-а-а, – протянул он низким голосом, не отрывая взгляда от моих глаз.

Хотела медленно двинуться вперёд, оттесняя его. Но нога на педали дрогнула, надавливая чуть сильнее. Я отдёрнула ногу, и машина прыгнула. А Костик оказался на моём капоте.

Сволочь такая. Да что ты прицепился ко мне словно клещ!

Медленно ехала в сторону выезда из парковки, глядя на этого веселящегося гада, распростёртого на капоте моего автомобиля и давила в себе мечту сделать ему больно. Раздавить гадину!

Картина Костика с раздробленными ногами, истекающего кровью, бледного и с болью в глазах на мгновение промелькнула в моей голове. Как он стонет, перехватывает руками ноги, пачкаясь кровью, и сжимает, кроша от боли, свои зубы.

Я, конечно, хочу его крови. Хочу, чтобы ему было больно и он понял…

Но не настолько, чтобы забыть себя и сесть в тюрьму, оставляя круглой сиротой своего сына!

Поэтому чуть отвернув в сторону, резко затормозила, инерцией сбрасывая с капота лишний груз. Затем сдала назад и, объезжая по широкой дуге сидящего на асфальте и ржущего, как конь Константина, газанула с пробуксовкой. Покидая наконец-то парковку!

Быстрее от этого места подальше! Бежать!

Пятая глава

– Ма-а-ам, ты в курсе, что ты уже пять минут режешь пустую доску? – хихикая спросил мой сын, прикрываясь от меня учебником истории и окружающего мира.

– А? Вот, блин! Задумалась. – с удивлением рассмотрела я творение рук своих.

– С таким зверским выражением? Мне заранее страшно! – веселился Ярослав.

– Бойся! – я сделала дикое лицо, выкатив глаза.

– Данайцев дары приносящих – выдал сын улыбаясь.

Мы сидели на кухне. Я резала на ужин салат, на плите тушилось мясо, а Ярослав развлекал меня рассказами о школе. Пересказывал, по традиции, случившиеся в ним не хитрые события за день.

Сумерки только собирались над городом, окрашивая жемчужным светом высокие апрельские облака. От этого света, льющегося сквозь окно, предметы в комнате становились более тёплых оттенков. И разговоры хотелось вести спокойные и вечерние.

– Ма-а-ам, на эти каникулы куда поедем? – спросил сын.

– А куда бы ты хотел? – внимательно посмотрела на сына,

Через месяц заканчивается школа. И курсы языковые и секция спортивная. В полный рост встаёт проблема, куда поехать ребёнку на лето. Так, чтобы и полезно, и интересно.

– Мам, я в этот раз не хочу в спортивный лагерь. Вернее, я не хочу на всё лето, как в прошлом году. – признался сын, посмурнев.

– Прошлым летом Пётр Васильевич сильно болел и у меня не было возможности заниматься с тобой, ты же понимаешь. – пожала я плечами.

Пётр Васильевич умер в конце сентября. При этом последний месяц он провёл в больнице, под присмотром врачей.

С одной стороны, в сентябре мне стало немного легче, чем когда дома находится лежачий больной. А, с другой стороны, было сложно каждый день мотаться в клинику. Как ни оплачивай персонал по уходу, всё равно лучше, чем сама никто не сделает.

Даже лежачий, беспомощный, слабый Пётр Васильевич поддерживал меня и всегда находил для меня тёплые слова.

И когда он ушёл, умер, то, несмотря на то, что физически мне стало проще, морально я была очень подавлена и очень скучала.

Я буду благодарна ему всю жизнь. Я и жива-то, если честно говорить, только благодаря ему. А уж то, что я выносила и родила здорового ребёнка, целиком его заслуга.

– Жалко, что Петра Васильевича нет с нами больше. Мне нравилось разговаривать с ним. Он всегда слушал меня и рассказывал интересно. Я скучаю, – сказал Ярослав, глядя в окно.

– Мне тоже его не хватает – призналась я, вздыхая.

Прошло уже больше полугода, а я ещё не разобрала его комнату. Как после похорон клининговая компания вымыла всё там, так и стоит закрытая. Никак не могу себя заставить. Не соберусь с силами.

– Как ты смотришь, если выбрать две-три недели и съездить в Китай? Можно продумать маршрут так, чтобы побывать в нескольких провинциях. Или наоборот, поселиться в Пекине и делать короткие вылазки вокруг. Так тебе, вероятнее, будет полезнее? Ведь в Китае множество диалектов. А тебе, наверное, стоит пожить в языковой среде подольше? – давно хотела поднять эту тему, а тут пришлась к слову.