Ищите ворона…

Когда они отошли шагов на десять, Боян рассказал Майе о необычной встрече.

— Копировал волшебные талисманы, говоришь, — переспросила Майя, оборачиваясь, чтобы посмотреть на человека в черном. — Разве он не знает: что магическая сила не передается через ксерокс?

— Индейцы не предвидели такой ситуации, — сказал Боян. — Ты права, магия передается только через руку, создавшую магический объект. Но все совершенствуется. С этим ничего не поделаешь. Вот, муэдзины больше не поют с минаретов — включают магнитофонную запись.

И правда, в северной части города из мечетей послышались призывы к вечерней молитве. Эта часть города была наверху, южная же — внизу, под крепостью, сейчас она была окутана пыльной мглой. Город, зажатый между горами, простирался на восток и на запад, длинный, хаотичной застройки, планировка которой не подлежала никакой рациональной формуле пространства. Острые мужские углы его улиц состязались с нежными женственными изгибами речных берегов.

Площадка перед крепостью была освещена закатом, как театральная сцена, готовая к драматическим действиям.

— Странно, почему-то нас, жителей правого берега, не тянет сюда, к крепости, — сказал Боян.

Но он не закончил предложение — Майя дернула его за рукав, предупреждая о чем-то.

— Берегись! — закричала девочка постарше, неуклюже пытаясь справиться с велосипедом, вилявшим то влево, то вправо. Переднее колесо не удержало направления, и девочка, проехав мимо них, окончательно потеряла равновесие и упала на газон.

— Перед собой надо смотреть, а не вниз! — крикнул ей Боян.

Девочка обиженно взглянула на него, показала язык и покатила велосипед к другой лужайке, подальше от непрошеных советчиков.

— Думаешь, он придет? — спросила Майя.

— Уже идет, — сказал Боян, указывая кивком головы на тропинку, которая поднималась от северных ворот крепости к центральному плато.

Цыган нес лоток с турецким горохом и семечками, сбоку на нем горкой лежали бумажные пакетики. Он делал вид, что их не замечает.

— Семечки, кому семечки?! — закричал этот непризнанный археолог и подмигнул Бояну. — Свежие семечки!

— С сигарет на семечки перешел, — бросил цыгану Боян, подходя к нему. — Видно, плохи у тебя дела.

— Возьми бумагу, что под кульками, рассмотри где-нибудь в сторонке, а позже встретимся за крепостью, — пробормотал фальшивый продавец семечек, стреляя глазами налево-направо и крича громким голосом: Семечки, орешки! Кому семечки, кому орешки?!

Девочка, внезапно ставшая прямо-таки виртуозом педалей, молнией пролетела рядом с ними.

— Кто велел тебе продавать семечки, идиот, — закричала она угрожающе. — Что ты здесь делаешь, только меня позоришь?

— Чтоб ты голову разбила, — пробормотал цыган ей вслед и пошел к группе женщин, выказывавшим интерес к его товару.

— Это все больше начинает походить на детективный роман, — сказала Майя. — Какой сюжет! Ладно, давай посмотрим, что за бумага?

Стоя у крепостной стены и притворяясь, что любуются городом, они развернули лист. Это была фотокопия части штабной карты в масштабе 1: 25000. Какая это часть страны — узнать было невозможно: сверху, на то место, где, видимо, приводились сведения о нанесенной на карту территории, при копировании наложили белую страницу. Надписи были на латинице, названия — явно македонские, но во французской транскрипции. На изогипсах холма с названием Карваница чернилами был нарисован круг, а в круге три квадрата, расположенные треугольником: два внизу, один сверху. Сбоку стояла подпись. Боян напряг зрение: первое слово было col. — что могло быть сокращением от colonel, а затем: Н.А. de Rosallier.

— Полковник де Розалье, — пробормотал Боян.

— Это еще кто такой?

— Новый персонаж твоего романа, — сказал Боян. — Он отметил место на карте.

— Остров сокровищ?

— Посмотрим. Пока что все это чепуха.

За стеной из больших тесаных глыб, скрытый от любопытных глаз, Бояна и Майю ждал сигаретный контрабандист, он же — продавец семечек.

— Ну, что скажешь?

Он улыбался и хотел, чтобы Боян разделил с ним радость.

— Ничего, — ответил Боян. — Эти карты привозят из Болгарии и по пятьдесят марок за штуку продают дуракам. Я к ним не принадлежу.

— Ну, и не надо, — сказал цыган. — Эта настоящая. Забудь про те, болгарские. Тут закопано золото.

— Да ладно тебе. Ну, хорошо, если так — дай посмотреть, что ты нашел, если у тебя есть что-то реальное, то, что ты выкопал. А такого мне не нужно!

Цыган ловко выхватил карту у Бояна из рук.

— Ну, тебе не нужно, другому будет нужно, — надменно сказал он.

В этот момент над их головами, на стене, которую жители города когда-то в раннем средневековье выстроили из камня античного театра, разрушенного землетрясением, показалась девочка. Она стояла над ними с победной улыбкой на лице, опираясь на свой велосипед, будто собиралась на нем улететь.

— Я все видела! — крикнула она. — Я все видела и все расскажу отцу. Вот тогда посмотришь!

И она исчезла.

— Проклятая девчонка, — прошипел цыган. — Все это не просто так. Она и впрямь накличет на меня беду.

Он высыпал остатки семечек и орехов в щель между камнями и побежал, размахивая лотком.

— Теперь у нас есть еще и плохая девочка, — задумчиво сказал Боян. — Как в романах Агаты Кристи.

Майя и Боян сидели в кафе «Летница». Охрид начинал шевелиться: в утренней свежести раздавались детские голоса, звонкие, как бусинки с порвавшегося ожерелья, прыгающие по мощеной улице; на террасе кафе официанты открывали зонтики; пароход в порту гудел, отплывая. Вокруг за другими столиками сидели ранние пташки — пенсионеры, они читали газеты, комментируя вслух новости.

Внизу, за широкой площадью, по которой, облизывая мороженое, гуляли дети, дрожала светящаяся лента озера.

— Твоя стела в честь Митры вытесана во времена императоров Каракаллы и Геты, то есть во втором десятилетии третьего века, — сказал Боян, поднимая голову от фотокопий, которые он раскладывал перед собой.

— Это я уже поняла. Каракалла — это который с конем?

Майя отодвинула стул, потому что солнце, пробившееся между листьями большой катальпы, в тени которой они сидели, слепило ее, светя прямо в лицо.

— Нет, с конем изображен Калигула. Но дело, похоже, не в этом. Мне вот что пришло в голову. Эта латинская буква V — наверняка значит Венера.

— Какое отношение Венера имеет к Митре?

— А вот послушай, послушай: «Было семь степеней посвящения в культ. Они назывались: „ворон“, „невеста“, „воин“, „лев“, „перс“, „солнечный посланник“ и „отец“». Каждая степень соответствовала движущемуся небесному телу — Меркурию, Венере, Марсу, Юпитеру, Луне, Солнцу, Сатурну. Итак, вторая степень, «невеста», была в знаке Венеры.

— Что за невеста? Ведь женщины не имели доступа к культу, не так ли?

— Символически. Может, они были гомосексуалистами, кто знает. Невеста… Понимаешь?

Майя презрительно поджала губы.

— В любом случае, это годится в качестве отправной точки. Предположим, тот, кто заказал стелу, сделал это, потому что получил степень «невеста» — и этот знак сбоку, возможно, является отличительной чертой этой степени.

Боян допил кофе.

— Я должен идти. Отдыхай. Вернусь, как только смогу.

— Ты уверен, что тебе лучше пойти одному?

— Люди не хотят, чтобы женщины присутствовали при обсуждении тайных дел. Остаток культа Митры. Будь спокойна.

Боян поцеловал Майю и помахал ей рукой, выходя из огороженного садика при кафе. Он пошел по улице вверх — к старому Чинару. Современные товары почти полностью захватили витрины здешних магазинов, и Боян знал, что, скорее всего, не увидит в них ничего древнего, подлинного, но все же посматривал с любопытством. В витринах фотоателье были выставлены — как результат стремления их владельцев связать озеро с морем — ракушки, привезенные с Адриатики или из Греции. В мастерской по ремонту часов стремление к дальним странам приобрело прямо-таки экзотическое выражение: в витрине стояло чучело мангуста со змеей. В окне книжного магазина красовалась выцветшая на солнце карта Македонии в этнических границах.