Между нами города

— Я и не могу воспринимать тебя всерьез, когда ты говоришь ерунду, — я оборонительно сложила руки на груди. — И, честно говоря, мне не понято направление нашего разговора. Ты хочешь обвинить меня в чем-то? Оправдаться за тот вечер? Но это же не имеет смысла – год прошел, Ром. Даже больше года.

— Не хочу я… оправдаться. Я знаю, что подвел тебя, и я пожалел об этом сразу. Но и ты… ты предпочла уехать, а не выслушать. Вычеркнуть меня из жизни, а не дать шанс все исправить. Это о многом говорит, разве нет?

— И кем бы я была после этого, Ром? Могу сразу ответить – дурой круглой.

Тихомиров покачал головой с таким видом, словно я сделала ему больно. Опять. Но он сам,самначал этот разговор! Сам разбередил не только мои, но и свои раны. И я до сих пор понять не могла – ради чего?

Он устало опустился на стул, потер лицо и посмотрел на меня:

— Когда впервые речь зашла о двух семестрах в Венгрии… я знал, что ты уедешь. Знал, что потеряю тебя и все прогнозы насчет недолговечности наших отношений сбудутся. Девушки вроде тебя слишком хороши для таких, как я. Ты читаешь какие-то заумные книги, названия которых я даже не в состоянии запомнить, знаешь два языка и вокруг тебя собираются такие же гении. А я дал тебе максимум того, что мог дать – трахаться научил, чтобы с умниками было не так скучно.

После такой речи мне тоже понадобилось присесть, а точнее – упасть на стул.

— Скажи честно – ты выпил тот виски, что мы нашли у физруков?

— Нет, Надь. Я трезв.

— Тогда должен помнить, что от Венгрии я отказалась, — ради него, между прочим. Прямо я ему об этом не сказала, не хотелось выглядеть девушкой, что ради влюбленности в парня готова отказаться от большой возможности, но чувство было слишком сильным, а я – слишком слабой и на Тихомирова насмотреться не могла, надышаться им не могла. Не знала даже, что так бывает.

— Отказалась, но улетела при первой возможности.

— И я все равно не понимаю… или ты хочешь сказать, что специально все подстроил? В духе какой-нибудь голливудской драмы о самопожертвовании? Затеял ссору, чтобы я выбрала себя и свое будущее, а не тебя? Потому что если ты эту чушь заявишь, я за себя не ручаюсь, Тихомиров.

— Да ничего я не подстраивал, разумеется. Просто знал, что ты уедешь, так или иначе. А если нет, то все равно у нас ничего не выйдет, и я останусь виноватым. Я так думал, слишком много думал… и, возможно, похерил наши отношения из-за своих сомнений. Потому что был идиотом. Так тебе понятнее? — он поднял на меня тяжелый взгляд и покачал головой: — Прости, что все испортил. Прости, что не смог вовремя это осознать и объяснить… хотя объяснение – хуже не придумаешь, понимаю. Но я хотел, чтобы ты знала… обо всем. Мы не должны были расставаться, а год в Венгрии… я бы к тебе прилетал. Расстояние – ерунда, как и один год в разлуке, если бы я знал, что ты ко мне вернешься.

— Но ты был во мне настолько не уверен, что предпочел все похерить? — желание метнуть в Тихомирова чем-то тяжелым поднялось во мне с новой силой. Я сцепила руки замком, лишь бы удержать себя на месте.

Что за чушь он наговорил? Каконмог быть не уверен вомне?!

Но Тихомиров, похоже, решил меня добить. Потому что достал из кармана ключ и положил его на стол:

— Палычу срочно надо было уйти, он просил меня закрыть зал после того, как ты заполнишь зачетки. Зачетки сказал оставить в общем кабинете.

— Ром…

— Я просто знал, что это единственный способ заставить тебя выслушать без побега в другую страну. Прости меня, хорошо? За все. За глупость, неоправданные надежды, за то, что оказался отвратительным парнем. И за спортзал тоже прости, — и пока я в шоке смотрела на лежащий на столе ключ, Тихомиров покинул кабинет.

ГЛАВА 9

Роман

Если раньше она считала меня не слишком умным, но теперь наверняка сочтет идиотом. Что ж, вполне справедливо… поступок-то и в самом деле далеко не гениальный. Я и сам не понял, как мне такое в голову пришло. Просто случайно увидел Надю – она стояла у гимнастического «козла» и старательно выводила что-то в явно чужих зачетках, ведь перед ней высилась целая гора – и все, и мозг выключился. Дальше все было как в тумане: разговор с Палычем, дверь, ключ в моей руке…

Впрочем, ничего удивительного – это первая наша встреча за долгое время.

Я знал, конечно, что она вернулась – кто-то из парней ее заметил и намекнул, что бывшая на территории, мол, берегись, раздавит или расчленит. Мои друзья всегда считали Надю… в общем, не самой приятной личностью. Слишком сложной, чтобы с ней связываться. Стервой, заучкой и вообще чуть ли не фригидной. При мне они, само собой, не выражались, но надо быть глухим, чтобы не услышать все эти замечания, коих после нашего расставания стало немерено.

— Что Ромыч такой хмурый? — спрашивали все.

— Ты не слышал? Стерва покинула страну, — и пояснений, что за стерва такая, никому не требовалось.

В итоге я запретил даже упоминать о ней – не хотел слушать, как ее мешают с грязью, тем более, было бы за что – накосячил я сам. Есть такое в психологии: как только начинаешь себя накручивать, есть риск все похерить заранее и зачастую на пустом месте. Вот это наш случай – накрутил, похерил, остался один, и пока я что-то там осознавал и переосмысливал, Надя прыгнула на самолет и усвистала в другую страну.

Поделом мне, конечно, но и она хороша, в своем стиле.

У нее вечно так было – стрельнуть взглядом и смолчать, но с ожиданием, что я обо всем сам догадаюсь. Пойму, чем же ее так бесят мои друзья, что она с ними в одном помещении не в состоянии находиться. Пойму, почему она порой не отвечала по целому дню на сообщения. Пойму, почему чем дальше, тем меньше мы разговаривали – Надя просто подходила, целовала меня и тащила к кровати. Оно и неплохо… я всегда так думал. Но вот именно с ней бесило.

— Просто не хочу ругаться, Ром, — улыбалась она.

— По-твоему, если мы поговорим, то обязательно поругаемся?!

Надя каждый раз жала плечами, но понятно – именно так она и думала.

Новость о ее возвращении ожидаемо выбила из колеи, только и думал целый день: Надя, Надя, Надя. А что Надя? Можно подумать, если она вернулась, то я вдруг стану для нее принцем на белом коне. Никогда я им не был – вот, в чем беда.

Все, что я ей наговорил, в общем-то правда: не подходим мы друг другу, и это было понятно сразу. Даже мне, погрязшему во всей этой эйфории, при которой так легко пропустить очевидное. С другой стороны, наши отличия и притягивали меня к Наде, как магнит. Надя головного мозга, блин.

Так было с самой первой встречи на пляже.

На самом деле, Надя не то, чтобы мне понравилась с первого взгляда – и близко нет. Совсем не в моем вкусе. Но вот друг мой – Пашка – долго разглядывал ее подружку, а потом и вовсе устремился с ней знакомиться. Меня захватил, чтобы не выглядеть маньяком-одиночкой, как он выразился. Можно подумать, маньяческая парочка выглядит более привлекательно… в общем, Пашок строил глазки и выдавал шуточки как в последний раз, а я от скуки наблюдал за Надей, которая и не улыбнулась ни разу, хотя Пашок действительно старался с этим своим горе-стендапом. Девчонки обычно млеют, а с этой что не так?

Думая об этом, я зачем-то отметил, что глаза у нее огромные и какие-то жутко умные, а губы очень даже, особенно когда она их неодобрительно поджимает. Почему-то это смешило побольше Пашиных шуток, неожиданно для себя я начал улыбаться и решил, что Надя это забавная и ненамеренно смешная. Из тех, кто отчитает по любому поводу, сверкая этими своими большими глазищами и поджимая губы.

И захотелось мне, чтобы она меня отчитала.

Как следует.

И плевать, что она не в моем вкусе, так даже интереснее.

А Надя почувствовала, как я за ней наблюдаю, и вдруг уставилась мне прямо в глаза. С вызовом. Думаю, от этого ее взгляда я и поплыл окончательно – у нее правда взгляд массового поражения, слишком опасный, чтобы использовать его часто. Тогда я улыбнулся и предложил Наде прогуляться по набережной, хотя изначально собирался свалить в одиночестве, если у Пашка все срастется.