Между нами города

— Да каких качелях! — я вновь попытался взять ее за руку, но она мотнула головой и выскочила из машины. Я выскочил тоже – не смотреть же, как она убегает. Снова.

Я нагнал ее уже у подъезда, схватил за плечи и развернул к себе:

— Что за привычка у тебя такая – вечно деру давать?!

— Нет у меня такой привычки, ясно? — запальчиво ответила Надя. Потом сбавила тон и добавила: — Просто мне надо подумать, Ром. Одной побыть, все переосмыслить, понимаешь?

— Нет, — честно ответил я. — Не понимаю. Все же хорошо было…

Надя вскинула на меня гневный взгляд:

— Хорошо?! Наброситься друг на друга в спортивном зале, ничего толком не обсудив – это, по-твоему, хорошо? Не все проблемы стираются поцелуями, Тихомиров. Они тебе не гипноз, понятно? Это все не так работает. В жизни недостаточно поцеловать девушку, чтобы она все забыла и поверила в ваше общее счастливое будущее. Чтобы забыла… все остальное.

— Я и не рассчитывал, что ты все забудешь. По крайней мере, сразу. Но постепенно… почему нет? Зачем казнить за один проступок вечность? — все эти вопросы были риторическими и заданными уже множество раз… и я вдруг понял, что Надя на самом деле слишком боится. Меня, себя… и себя даже больше. И это ее отступление – попытка отыграть назад. Она та еще трусиха, боится, что я снова причиню ей боль. Сейчас она все обдумает, придет к каким-то своим жутко умным выводам, а потом сделает все, чтобы мы больше не встретились. Будет меня избегать или ходить везде на пару с этой ее строгой подружкой, что меня ненавидела и испепеляла взглядом. И все будет зря.

И опять я почувствовал, что ее упускаю. Что вот она, стоит всего в шаге, смотрит на меня… можно протянуть руку и коснуться. Но этот шаг что сотни тысяч километров, с тем же успехом Надя могла высадиться на Луне и глядеть на меня оттуда. Между нами все равно пропасть. И я не понимал, как ее преодолеть, убрать с нашего пути. Объяснить ей, что люди иногда меняются, что тот, кого она узнала прошлым летом, сдох от тоски по ней, а еще самую малость – от собственной тупости, но в пепле возродился кто-то новый, готовый к переменам. Она в это все равно не поверит, и только время откроет ей глаза. Но для этого мне нужен шанс.

Поэтому я сделал единственное, что пришло мне в голову, хотя сама Надя только что сообщила, что подобные методы не работают… но я все равно шагнул к ней, порывисто притянул к себе и поцеловал. Сопротивлялась она секунды три, но и они показались вечностью. А потом Надя приоткрыла губы, встречая мой поцелуй, отчаянный, но такой говорящий о чувствах, бушующих внутри. Никакие слова не могли выразить то, что я объяснял ей сейчас. Отвечала Надя так же отчаянно, потому что не могла иначе. Потому что то, что всегда между нами было – роскошь, что случается не с каждым. Главное – понять это вовремя и уберечь.

Мы целовались в подъезде и лифте, пока поднимались к ней.

Потом в коридоре, пока у ног крутился ее рыжий и нахальный Морик, которому явно было плевать на происходящее и самым важным он считал себя, а не чужие любовные перипетии.

— Он голодный, подожди… — пробормотала Надя, на мгновение оторвавшись от моих губ. Морик к тому времени вцепился в мою штанину и то ли рычал, то ли мурлыкал, то ли выл. В общем, издавал совсем ен кошачьи звуки.

— Я тоже, — я притянул ее к себе, целуя. — Морик, свали.

Тогда она уперлась в мою грудь кулаками:

— Тихомиров!

— Что?

— Уж точно не ты сейчас важнейший мужчина моей жизни – вот, что! — строго сверкнув глазами, сообщила она. — Жди своей очереди! — она перевела дыхание и, подхватив на руки явно того самого –важнейшегов своей жизни, отправилась с ним на кухню. Я стоял в коридоре, глядя на ее спину и взгляд этого дурацкого воющего Морика. Взгляд победителя, блин.

Я скинул тимбы и отправился за этой парочкой, стараясь не ревновать к коту.

Надя сосредоточенно накладывала в миску корм, не выпуская Морика из рук. Видимо, он служил ей щитом, который, впрочем, долго не протянет. Для этого щита куда важнее пища.

Так и вышло – учуяв запах корма, Морик завозился у Нади в руках и спрыгнул вниз, распушив шикарный хвост. Надя поставила перед котом тарелку, сама села рядом с ним и принялась его наглаживать, пока Морик громко чавкал.

Я присел рядом:

— Надь…

— Мне не нравится, что ты меня в угол загоняешь, — вздохнула она, глядя только на жующего кота. — Очевидно, что ты действуешь на меня так же, как раньше, но что в этом хорошего? Я вон домой тебя пускать не хотела, но пустила – мозг отключился, самообладание отправилось к черту… и так было всегда. Но Ром… — она подняла на меня печальный взгляд: — Хороший секс – это все равно всего лишь секс. Это гормоны, эйфория, животный инстинкт… но для меня – не база, понимаешь? Мне нужно больше.

Я взял ее за руку, погладил тонкие пальцы:

— Знаю. Мне тоже.

— Но я не думаю, что мы можем получить большее друг от друга. Только от других людей, понимаешь? От более подходящих нам людей. Противоположности притягиваются только в фильмах – так сценарии играют ярче. Это всего лишь развлечение для зрителя, а не шаблон для жизни.

— А это в тебе говорит трусость, Соболева, только поэтому я пропущу твои слова мимо ушей… хотя обидно, знаешь ли, когда тебя считают похотливым куском дерьма с мозгом, как у зубочистки.

— Ром…

— Ну какие, к чертям, сценарии, какие другие люди? — продолжил я, стараясь звучать спокойно, но, конечно, все равно повысил голос. — Ты правда думаешь, что с другими будет так же? Нет, ничего подобного. А из-за глупой трусости отступить, не дать нам еще один шанс… — я схватил вторую ее руку и посмотрел в глаза: — Надь, не верь мне, хорошо? Не верь. А просто проверь. Дай шанс и посмотри, что будет… разве то, что между нами было всегда и есть до сих пор, не заслуживает… маленького шанса? Одного.

Надя посмотрела на своего кошака, словно он ее консультировал по важным жизненным вопросам (нет, он все еще громко чавкал, не интересуясь происходящим вокруг), и тихо ответила:

— Разве что одного. Крохотного.

ГЛАВА 13

У меня, должно быть, биполярное расстройство, если я так ответила.

Просто… это же Тихомиров, и наше взаимное притяжение всегда было таким сильным, что его стоило бы изучить каким-нибудь физикам, а ну как это стало бы серьезным мировым открытием?

Но разве могла я ответить иначе?

Нет, поэтому год назад и улетела подальше. Знала, что выслушаю, проникнусь и прощу. То есть… произойдет все то же самое, что и сейчас, а значит, мой эпичный побег даже не имел смысла. Ну, кроме года заграницей, классного опыта, новых знаний и вот этого всего. В остальном да – побег ничего не решил и прямо сейчас откинул меня назад. И сколько бы я себе ни говорила, что Тихомиров – прошлое, он быстро доказал обратно. Так быстро, что страшно.

Морик вдруг перестал чавкать и громко закашлялся – у него бывает от переедания. Затем, словно ничего особенного не случилось, потянулся и отправился на прогулку – после еды это обязательное мероприятие. Морик всегда жил по каким-то своим кошачьим правилам, непонятно кем написанным, но непреложным.

Рома взял меня за руку, мягко погладил ладонь. И в его глазах было столько всего… возможно, я и про шанс-то ляпнула из-за его взгляда. В нем читались чувства, настоящие, неподдельные. И сожаление. И искреннее желание все исправить. Даже обещание это непременно сделать. Как не сдатьсятакомувзгляду?

Он притянул меня ближе и поцеловал. Сначала мягко, очень нежно, словно я была хрупким цветком, каждое прикосновение к которому следовало заслужить. Потом, конечно, нежность отошла на второй план – почему-то нежно и мило у нас никогда не получалось. Видимо, характеры не те. Разве что в первый раз Рома был совсем другим, на себя не похожим, но тогда я еще об этом не знала… это теперь понимала, как он для меня расстарался.