Деспот

Саша нависает надо мной, разглядывая меня, а я не знаю, что делать с руками, и они безвольно лежат на постели. Зато Марич в курсе, для чего нужны руки. И не только они.

Грубоватые ладони проходятся по телу от ключиц к животу, очерчивая мои изгибы, а мне хочется, чтобы он накрыл меня своим телом, придавил, мне не хватает его мощи.

Влажные поцелуи достаются словно пронизанной оголенными нервами коже возле пупка, над резинкой шортиков, которую Саша тянет вниз вместе с трусиками.

И, о да, лишив меня последних вещичек, он догоняет меня в раздетости и ложится рядом, подминая под себя. Я чувствую его вес, его запах, его дыхание, и внизу живота начинает тянуть. Будто читая меня как открытую книгу, Саша возвращается к нескромным ласкам руками моей девочки, и как я ни пытаюсь сдержаться, природа берет свое.

Бедра раскрываются шире, позволяя пальцам, скользя, легко поглаживать вход в киску и затем с нажимом проводить по клитору. Бесстыдно толкаюсь навстречу рукам, выгибаюсь, постанываю, извиваюсь под Сашей, смотрю на него с мольбой.

И он снисходит к моей жажде.

Слегка приласкав губами мои соски, вынуждая меня еще больше напрячься, Саша языком проводит дорожку до лобка и, устроившись между моих бедер, целует меня там, дразня языком, доводя до исступления.

Я бессвязно шепчу:

– Саша… Саша…

И Марич втягивает в рот клитор, заставляя меня рассыпаться на песчинки.

Глава 26

Саша приподнимается надо мной, и я догадываюсь, что сейчас произойдет. Волна из страха, возбуждения и беспомощности смывает все мысли до одной.

Сдвигая рукой крайнюю плоть, Саша позволяет мне разглядеть свой орган. У меня пересыхает во рту. Мне не с чем сравнить, но непохоже, чтобы это был некрупный экземпляр. Толщиной почтив три моих пальца, темно-розовый с сиреневатой выделяющейся головкой. Изогнутый чуть вправо и вверх член настолько приковывает мое внимание, что я не могу отвести глаз.

Марич ни капли не смущается, он охотно позволяет знакомиться с тем, что скоро окажется во мне. И чем дольше я смотрю, тем сильнее меня захлестывает горячее возбуждение. Совсем не такое, как от ласк.

Оно темное, вязкое, превращающее меня в покорно ждущее тело.

Смазки становится только больше.

Я чувствую это, потому что Саша кончиками пальцев неглубоко проникает в мою горящую пульсирующую дырочку и разрабатывает отверстие, готовя его для окончательного вторжения.

Эти деловитые приготовления, перемежающиеся с ласковыми поглаживаниями и пощипываниями набухших половых губ, погружают меня в транс, несмотря на легкий дискомфорт от распирания. Саша, приучая мою девочку, уже работает в ней тремя пальцами. Он не погружается глубоко, только дразнит и растягивает, и где-то в недрах моей женской сущности рождается запрос на заполненность.

Саша вглядывается в мое лицо, а по-прежнему гипнотизирую его ствол, проступающие на нем вены, грибовидную головку, и в самом центре естества случается легкий спазм, приносящий мучительный голод, сладкую тяжесть под венериным холмом. Губки, покрытые скользкими соками, начинает покалывать, как после муравьиных укусов. Бедра сами толкаются навстречу сильным пальцам, но Саша не дает мне инстинктивно насадиться ему на руку.

Оперевшись на один локоть рядом с моим лицом, он нависает надо мной и глубоко, сильно целует, заставляя меня выгибаться, и, поощряя мою покорность, водит головкой по промежности, легко скользя между складочек и надавливая нежной гладкой плотью на чувствительный после ласк клитор. Чуть поддев капюшон, Саша надавливает на горошинку, снова скользит между набрякших губ до жадной мокрой щелки и слегка надавливает на уже с готовностью раскрывающуюся дырочку.

Это немного больновато, но в этом что-то есть, и жажда слияния только усиливается.

Очумев от невыразимого все нарастающего томления, я теряю связь с действительностью, и уверенное вторжение на всю длину становится для меня неожиданностью.

Вспышка кратковременной, но острой боли вызывает слезы и жгучую обиду. Как же так? Было же так хорошо?

У меня внутри напрягается каждая мышца, будто стараясь защититься.

Замерев во мне, Саша отрывается от распухших нацелованных губ и покрывает легкими поцелуями мое лицо, сцеловывая слезинки.

Подложив руку мне под голову, Марич перекатывает наши сплетенные тела на бок и забрасывает мое бедро на свое повыше. Чувство распирания усиливается, и я шиплю от боли.

Поглаживая жалеющим жестом мою ягодицу, Саша возвращается медленным нежным толчкам, от которых у меня под кожей вдоль позвоночника будто ежиная стая просыпается.

Марич, присмотревшись ко мне, вдруг резко толкает бедрами, и я вздрагиваю от внезапно пронзившего меня острой сладости. Саша повторяет резкий толчок, и несмотря на тупую раздирающую боль, меня начинает скручивать от снова поднимающего голову желания.

– Ах вот ты какая, – бормочет Саша и, ухватив меня за ягодицы покрепче, перестает жалеть.

Жесткими короткими ударами он бьет мне в глубину, вызывая кошачьи стоны.

– Давай, моя хорошая. Ты такая горячая, – уговаривает меня он.

А я уже не принадлежу себе. Сгорая от стыда за звериную похоть, которую будит во мне Саша, я завожусь еще больше. Тело пылает, киска горит, натираемая изнутри изогнутым членом, толстая головка которого словно создана, чтобы свести меня с ума.

Но мне чего-то не хватает, чтобы добежать до конечной точки.

Чувствуя меня, Марич требует:

– Скажи, чего хочешь, Насть.

Я не знаю, не знаю… Только я задыхаюсь, и мне неловко говорить.

– Настя, скажи, – властно приказывает Саша, стискивая сосок.

– Глубже, – вырывается у меня, и я тут же прячу лицо у него на плече.

– Как скажешь, сладкая, – в голосе Марича ни осуждения, ни насмешки.

Лишь на пару мгновений покинув мою развороченную щелку, он ставит меня на коленки, заставляет прогнуться, ложась на постель грудью, и врывается в меня.

Господи!

Я готова простить ему боль, которую он причинил мне, лишив невинности, лишь бы он продолжал вколачиваться в меня на всю глубину. Меня сводит с ума его сила, мощь. Большой и опасный, надежный. Только такой имеет на меня право. Это становится для меня открытием. Мне нравится ему подчиняться. Принимать его в себя.

Саша щедро буравит мою измученную девочку, доводя меня до пика. Оказывается, мне не так уж и много надо…

Я взрываюсь на члене, и Марич, выйдя из меня, трется органом между моих ягодиц и почти сразу окропляет горячими брызгами мою поясницу.

Я в прямом смысле слова теряю сознание.

Глава 27

Просыпаюсь от того, что рука затекла.

Темно, жарко, и я лежу на Саше, как коала.

Я опять на него заползла во сне.

Не заметила даже, как уснула. Смутное воспоминание того, как он влажными салфетками вытирает с меня сперму, и ещё там, внизу, убирает следы… загоняет меня в панику.

Я занималась сексом, а потом отключилась. Без единого писка позволила Маричу меня взять. Окаменев, я боюсь пошевелиться, чтобы не разбудить Сашу. Даже затёкшую руку, которой я обнимаю его за шею, не убираю.

Как теперь вести себя с ним? Почему-то я боюсь увидеть в его глазах даже не равнодушие, а именно самодовольство. Он же получил, что хотел.

Переживания накатывают волнами.

Я так этого боялась, и вот это произошло.

И я даже посмела получить удовольствие. Хотя не должна была.

Правда, не очень понятно, перед кем у меня долги.

До сих пор не могу расслабиться. Я абсолютно свободная девушка и добровольно согласилась на такие отношения с Маричем, и никому от этого плохо не становится, но я все равно чувствую вину. Воспитание давит.

Однако оно не помешало мне шагнуть за черту. Может, отсюда и раздрай? Внутренний конфликт между данными мне с рождения установками, над которыми смеется Саша, и жаждой свободы и самостоятельности?

Вся картина наших с Маричем взаимоотношений предстаёт передо мной в другом свете.