Страница 2 из 41
— Это семейное проклятие.
— И такой крест надо нести. Как же вам это удается?
— Это совсем непросто. Когда-нибудь я тебя научу.
— Да, пожалуйста. Я хочу знать все ваши секреты. — Он переходит к работе. — Несколько клиентов просили перезвонить.
Я бросаю взгляд на часы. Уже почти конец рабочего дня, а у меня сегодня выступление.
— Не проблема. У меня есть время.
Джонатан протягивает мне список, и я иду в свой кабинет и там берусь за телефон. Когда заканчиваю разговор, подхожу к стойке регистрации, где Джонатан и наш офис-менеджер Сэм, обсуждают лучшие места с крафтовым пивом в Вест-Виллидж.
— Привет, доктор Дуларж, — говорит Джонатан, откидываясь на спинку стула и поглаживая рукой бородатую челюсть. — У тебя сегодня горячее свидание?
Сэм, с розовыми волосами, собранными в огромный пучок на макушке, бросает на него скептический взгляд.
— Не спрашивай об этом — это очень личное. Тебе не следует совать нос в чужие дела. — Затем поворачивается ко мне, изображает дерзкую улыбку и шепчет: — Ты сегодня встречаешься с тайной леди в баре?
Смеясь, я закатываю глаза.
— Только моя сестра и микрофон.
— Но это была бы такая сладкая история. Ветеринар подрабатывает вокалистом лаунж-клуба и встречает любовь всей своей жизни в андеграундном баре. Теперь я это понимаю. — Она широко разводит руки, делая над собой арку. — Все бы хотели, чтобы я сыграла ее в бродвейской версии твоей истории жизни.
Джонатан усмехается.
— Ты даже петь не умеешь.
Сэм бросает на него испепеляющий взгляд.
— Пожалуйста, не разрушай мои мечты.
Я стучу костяшками пальцев по стойке.
— Кстати о снах, у меня сегодня вечером назначено горячее свидание с кое-какими бумагами. Реально, это самая сексуальная, самая горячая бумажная работа, которую я когда-либо видел.
— Всего на пару дней, да? — Сэм скрещивает пальцы.
— Будем надеяться, — добавляю я.
— Я тоже, — говорит Джонатан.
Я направляюсь к двери и берусь за ручку.
— Развлекайтесь со своей бумажной работой, доктор Дуларж, — кричит Джонатан, и в каждом слоге проскальзывает насмешка.
Я никогда не забуду это новое прозвище вместе с моим персоналом.
Но если дельце состоится, я смогу жить с этим.
Что такое прозвище, когда собираешься воплотить свои мечты в реальность?
ГЛАВА 2
Вечером в «Джин Джойнт» я напеваю мелодию Дина Мартина, а затем переключаюсь в разговорный режим, перебираю клавиши пианино и болтаю с аудиторией между номерами.
— Вы когда-нибудь хотели чего-нибудь так сильно, что даже ощущали вкус? Например, на кончике своего языка?
Несколько посетителей кивают, бормоча «да».
— И это так вкусно, так соблазнительно, что вы не можете думать ни о чем другом?
Брюнетка за соседним столиком качает ногой на высоком каблуке взад-вперед, одними губами произнося «да».
— Когда я ощущаю такое, мне нужно раствориться в одной конкретной песне. Я погружаюсь в композицию Луи Армстронга «Какой чудесный мир».
Во время игры я сосредоточен не только на мелодии, но и на жизни, а моя удалась. Через сорок восемь часов мой деловой партнер Дуг вернется в город. Он сказал, что хочет поужинать и обсудить деловое предложение, и именно поэтому я расставляю точки над «и», подготавливаю документы, чтобы завершить сделку по выкупу его половины клиники.
Это то, чего мы оба хотим на протяжении последних нескольких лет, то, что мы планировали. Клиника будет принадлежать мне, и я смогу выйти на новый уровень.
Тогда у меня будет все, что пожелаю: успешный бизнес, милая квартира в Вилладж и свидания, когда захочу.
Конечно же, приятный бонус — петь сегодня в битком набитом клубе. Ладно, в этом переполненном клубе помещаются только пятьдесят человек, но мне все равно. Я не пытаюсь построить карьеру ресторанного певца. Просто наслаждаюсь вторым моим любимым хобби.
Всегда в строгом темно-синем костюме, я привожу публику в восторг от старых стандартов. Мужчины и женщины потягивают коктейли из медных кружек и джин с тоником из высоких бокалов, украшенных дольками лайма. Ступни постукивают в такт музыке.
Погрузившись в заключительный номер — обновленный вариант песни «Проклятие больного сердца» Фрэнка Синатры, — я замечаю трех женщин в джинсах и черных топах, которые, вероятно, на девичнике.
Хорошенькая брюнетка проводит пальцем по ободку бокала и хлопает ресницами, глядя на меня. Ох, предательский знак, означающий что сегодня меня ожидает счастливая ночь.
— …ты сделала меня таким. Надеюсь, ты довольна...
Я не утверждаю, что пою в «Джин-Джойнте» пару раз в месяц, чтобы добиться результата.
Просто, это не повредит.
Микрофон и пианино — идеальный пролог к моему первому любимому хобби. Но есть кое-что, чего я хочу больше, чем вечернего секса, — быть абсолютным хористом, когда мой номер подойдет к концу.
— …это проклятие больного сердца, — пою я, заканчивая песню. — Большое спасибо, что пришли. Обязательно будьте рядом со своими близкими. С вами был Гуд Мен, до скорых встреч.
Прохожу сквозь толпу, но брюнетка, покусывая уголок губ, встает на пути и предлагает:
— Я могу снять это проклятие.
— Спасибо, что пришла сегодня, — говорю я, быстро касаюсь ее плеча и направляюсь к бару. Я хвалю себя за хорошее поведение.
— Виски, — предлагает моя сестра Трули, владелица «Джин Джойнт», и пододвигает стакан. — Мне нужно взять тебя за руку и увести отсюда прямо сейчас, чтобы ты не поддался искушению?
— Нет. Я планирую уйти один.
Она с сомнением понижает голос.
— Я видела, как эта девчонка строила тебе глазки. Были ли эти глаза полными желания трахни-меня или они флиртовали со-мной-и-давали-мне-что-то-о-чем-нужно-подумать-позже?
Я постукиваю себя по подбородку, делая вид, что размышляю.
— Мне кажется, что это были глаза типа, отведи-меня-в-кабинет-твоей-сестры-и-возьми-меня-за-дверью.
Дождавшись, как я отопью, Трули шлепает меня по плечу.
— Мерзко. Это отвратительно. Мне срочно нужно выбросить этот образ из головы. Поговорим о скрепках для бумаг.
Я смеюсь.
— Скрепки для бумаг — это фантастическое изобретение, известное не только своей способностью скреплять страницы вместе, но и способностью держаться на плаву.
Она моргает.
— Подожди. Бумажные скрепки не тонут, плавают? Это потому, что они легкие?
Я отрицательно качаю головой.
— Не-а, это из-за поверхностного натяжения. Молекулы воды держат достаточно крепко, чтобы…
Сестра машет рукой.
— Так ладно. Это сработало. — Она прижимает ладони к стойке. — Ну и как там дела с пятничным ужином?
Я стучу по дереву на удачу.
— Если все пойдет хорошо, эта клиника станет моей, как мы с Дугом и обсуждали уже много лет. Наконец-то, верно?
Она счастливо вздыхает.
— Нужно это отпраздновать. Папа всегда хотел для тебя этого.
— Я знаю, рад, что наконец-то сделаю это. Закончить то, что начал отец — это была большая мечта с тех пор, как я окончил ветеринарную школу. Сделать шаг, который он не мог.
— Все будет замечательно.
Трули наливает себе диетическую колу и поднимает стакан, предлагая тост. Мы чокаемся, и каждый делает глоток.
— А когда все будет сказано и сделано, ты снова свяжешься со Слоун?
Это имя заставляет меня вздрогнуть.
— Слоун?
Трули хихикает.
— Да, Слоун, — говорит она, напоминая.
Эта женщина не ускользает из моего сознания на долго с той единственной насыщенной недели, которую мы провели вместе семь лет назад.
— Слоун, та женщина, в которую ты когда-то был без памяти влюблен. Та, о которой ты спрашиваешь меня каждый раз, столкнувшись с ней, желая узнать, не нашла ли я какую-нибудь гигантскую лазейку, которая позволит тебе ухаживать за ней, женщина, из-за которой ты здесь поешь.
Я отшатываюсь назад, словно Трули, просто сбила меня с ног силой своих бурных слов.