Станция Озерки

— Ну что, баба Зина, сразу скажешь, где Николай или предпочитаешь пытки? — ледяным голосом спросил Иван.

— Ты меня, Ванюша, не пугай. Пуганая я, — усмехнулась Щербакова. — А где Коленька я тебе не скажу. И магия твоя на меня не действует. Я сына вырастила. Знаешь, как он пугал меня в детстве? Ох, вам такое и не снилось.

— Ну хорошо, начнем издалека, — будто сдался Ворон, но то было напускное. — В шестьдесят восьмом в Озерках было два пожара, в котором погибли люди. Первый пожар ты видела из окон своего дома, второй произошел на складе Бельского. Керосин лила или бензин?

— Ничего я не лила. Не я это Ванечка, — словно бедная овечка отвечала Щербакова.

— Бельский после этого тебя послал или до? — усмехнулся Иван и старуха дернулась как от пощечины. — Хорошо, вопрос попроще. Зимушка-зима — это он тебя так назвал, верно? А Татьяну Примакову он Малой называл. Мне это прозвище больше нравится. Заботливо как-то, нежно...

— Я ее предупреждала, чтобы она от него отстала! — взвизгнула Щербакова и лицо ее перекосила гримаса ненависти.

— А его жену ты не предупреждала? — ехидно спросил Иван, наклоняясь к ней и усиливая ее ненависть при помощи сущности. — А еще шесть любовниц, от которых у него есть шесть признанных детей? Мы с ними встречались. Живут богато, как сыр в масле катаются.

— Он обманул меня! Обманул! Он должен был сдохнуть на том складе! — заверещала Щербакова.

Скорее всего она не собиралась этого говорить, однако эмоции, усиленные акудзином, выплеснулись, и она уже не могла это контролировать.

— Кто?! — засмеялся Ворон. — Акудзин-десятка? А он ведь понял, что это ты, только сына пожалел и не свернул тебе, змеюке, шею! А ты сына не пожалела и брата его не пожалела, сиротой оставила! А родного убийцей сделала!

— Я не делала! Он сам! Я когда узнала, поздно было, надо было Коленьку защитить!

— От чего? От правосудия? — жестко спросил Иван.

— Вот когда будут свои дети, тогда сам будешь защищать их и от правосудия, и от вас, демонов, и от самого черта!

— Где он?

— Пытай, мне терять нечего! Подохну, но не скажу!

***

И он пытал. Марк, правда участвовать в этом не стал, хотя и понимал, что их работа подразумевает и такие неоднозначные методы. И за эти методы им никто ничего не сделает — у Седьмого отдела карт-бланш по всем фронтам в отношении преступников.

Несмотря на то, что ему это претило, Ворона осуждать он не собирался. Иван отдал Озеркам год жизни и пропустил через себя истории людей, убитых Щербаковым.

Кирилл остался в допросной, на случай если Иван перегнет палку. А может решил на контрасте с разгневанным Иваном, играть в хорошего полицейского. Кирилл мог, он умен.

Марк зашел в столовую, где под охраной сидел Примаков, и устало опустился на стул напротив.

— Сергей Николаевич, — обратился Марк к нему. — Может у тебя есть мысли, где искать Щербакова? А то пока мы только нашли убийцу твоих родных, да гору костей у них в погребе.

Примаков замер, непонимающе глядя на Марка, будто не поверил в услышанное, но покачал головой:

— Не знаю. Я бы сказал, майор.

— Верю, — грустно улыбнулся Марк. — Только я не майор. Я вообще хрен пойми кто. Скорее стажер.

— Так быстро до майора дорастешь, — слегка улыбнулся Примаков.

— Не дорасту, — усмехнулся Марк. — Нет у нас званий. Скажи мне, Сергей Николаевич, а где ты все это время прятался?

— Да на каланче, — просто отвечал тот, чем вызвал удивление Марка. — Тама окошко есть, если на бочки встать, дотянешься. Я посмотрел и перенесся, а потом на этаж выше поднялся — там уж ни окон, ни дверей и с улицы не видно.

— А как же вы с Щербаковым в лесу встречались? Кто кого туда пригласил, а главное как?

— Свой телефон я сразу выкинул, но у меня другой был. Не на меня зарегистрированный. Николай на него и позвонил. Говорит: «Досчитай до десяти и прыгай ко мне». Я и прыгнул. В лесу оказался, темень такая... — он запнулся с прищуром посмотрел на Марка. — Человечек доложил?

— Так вы его почуяли? — задал Марк вопрос, который не давал покоя.

— Я — да. Колька вряд ли, иначе не было бы уже человечка. Колька вообще чует только, когда ему оно надо.

— Ты можешь отвести меня к тому месту, где вы были?

— Нет, не могу. Говорю ж темно было. Да и не запоминал я. Я вообще в лесу не очень ориентируюсь — деревья, они везде деревья, знаешь ли. Но может орнитолог отведет?

— Откуда знаешь, что это был орнитолог? — с подозрением спросил Марк.

— Так, его все знают. Кому же еще в лесу по ночам шастать, да так тихо, что ни один лист не шелохнётся, ни одна ветка не треснет? — улыбнулся Примаков.

— А ведь ты прав... Гришин наверняка знает, где это место...

Марк встал и поспешил обратно в допросную. Старуха сидела на полу, скрючившись. Между ней и Вороном стоял Кирилл.

— Кончайте с ней, — сказал Марк. — Я знаю, как найти ублюдка.

Старуха тут же взвыла и схватила Кирилла за ногу:

— Не надо, миленькие, пощадите! Меня арестуйте, Коленьку не трожьте!

— Тебе и так конец, — зло выплюнул Ворон.

Кирилл еле освободился от крепкой хватки Щербаковой и позвонил коллегам, чтобы они пришли и проследили за ней. Едва те появились, друзья вышли в коридор, и Ворон с Кириллом уставились на Марка.

— Они с Примаковым встречались в лесу. Примаков место не сможет показать — не запоминал, но сможет орнитолог. Он наверняка весь лес знает.

— Я не понял, причем тут орнитолог и лес? — спросил Иван.

— Марк прав, — ответил вместо Голицына Кирилл. — Что Щербаков забыл в лесу? Там, где гуляет Гришин, лес густой, непролазный. Народу там немного ходит. А почуять человека легко, и просто услышать постороннего можно за сотню метров, если не больше. Возможно, именно в лесу у Щербакова схрон.

— Так чего, к орнитологу? — спросил Иван. — Только как его найти? Пешком только время терять, а прыгать стремно, вдруг он где-нибудь на рынке?

— Уже девять вечера, — ответил Кирилл. — Если он по ночам шастает, то еще дома. Если приходит домой под утро, то ложится спать.

— Предлагаю, не рубить, — ответил Марк. — Нам надо поесть и не только набить желудки, но и сущности. А с утра прыгнем к Гришину — он сто процентов будет дома.

— Согласен, — кивнул Кирилл.

— А я нет, — процедил сквозь зубы Ворон. — А если Щербаков уйдет?

— Не уйдет, — отрезал Кирилл. — Он спрятался, и он наверняка пока не знает, что мы взяли его мать, и Примаков его сдал.

— Если уйдет, я вас в асфальт закатаю, — бросил Иван и исчез.

— Какой-то он нервный, — буркнул Марк.

— И я его понимаю. Пойду в оружейную. Думаю, транквилизаторы могут пригодиться.

— Давай, — махнул рукой Марк и отправился домой.

Он слишком устал за этот день.

***

На следующее утро они собрались в столовой. Примаков провел ночь тут же на матрасе, который притащили со склада, а Щербакову разместили со всеми удобствами в единственной камере в подвале под надежной охраной.

— Ты хоть пользоваться им умеешь? — усмехнулся Константинов, указывая на ружье в руках Кирилла.

— Я умею, — заявил Иван и забрал у друга оружие. — У человеков в отличии от нас стрельбы проходят регулярно.

— Твоя правда, Ворон, — легко согласился Константинов. — Вот поймаете ублюдка, займетесь и стрельбами, и экстремальным вождением. Как раз ремонт закончат, будет в подвале тир. Еще и карате вас изучать заставлю.

— А может не надо? — с надеждой в голосе попросил кто-то и коллег.

— Надо! — отрезал Константинов. — У нас тут отдел по борьбе с преступностью, а не театр! Всем за работу! А вы трое докладывайте каждый час! Я в Еленовку, узнаю, что там с костями.

Друзья спорить не стали. Переглянулись между собой и прыгнули к Гришину. Как и предполагал Кирилл, орнитолог только вернулся домой и с блаженной улыбкой пил чай, сидя на кухне, залитой утренним солнечным светом.

Увидев трех мужчин с ненормальными красными глазами, Гришин поперхнулся чаем и вскочил с места, попутно уронив табурет и разбив вазочку с печеньем.