Страница 3 из 70
Все больше увлекаясь, Агамемнон делился с Клитемнестрой планами захвата Трои, которые предлагал хитроумный Одиссей — один был удивительнее другого. Царь вспомнил, как отступали защитники города, продолжая при этом яростно сражаться за каждый дом, каждую улицу. И как микенские армии вывозили троянское золото, оставив разрушенное царство гибнуть в запустении под толстым слоем пепла.
Лица друзей и врагов проходили перед его мысленным взором. Герои Ахилл и Патрокл, неутомимый в битве Деифоб, могучий Гектор… А также кровожадный Эней, несокрушимый Аякс и проницательный Идоменей, критский владыка.
Далеко не всем из тех, кого он вспоминал, удалось выжить в беспощадной войне. Последней жертвой похода на Трою стал младший брат Агамемнона, Менелай.
Какая нелепая смерть!.. Но боль утраты утихла со временем. Великий полководец и гроза народов, Агамемнон всегда был готов к неизбежным потерям и не позволял скорби сломить свой дух.
Царь окончил долгий рассказ и наконец перевел дух. В глазах его жены промелькнул загадочный блеск. Казалось, она жадно впитывала каждое его слово, будто утомленный жаждой путник, припавший к кувшину с чистой водой. Но было ли это обычным восхищением? Выражение лица царицы оставалось для Агамемнона тайной. Повелитель Микен не любил недосказанности, поэтому спросил прямо:
— Что не так? Ты странно на меня смотришь. Если что-то тебя беспокоит, скажи сейчас.
Клитемнестра засмеялась, и ее голос будто развеял морок в комнате:
— Ничего особенного. Просто рассказы о твоих победах будоражат меня и заставляют мысли уноситься прочь. Тебе и самому должно быть известно это чувство, дорогой!
Он понял, что супруга его поддразнивает, однако с удовольствием ее поддержал:
— Конечно, известно! А как же иначе? Ведь я — Агамемнон Завоеватель, подчинивший своей воле все окрестные земли, — говоря это, он провел рукой по ее волосам, перебирая тяжелые темные локоны.
— И победитель Трои, прославивший свое имя на все времена…
— Это так! — Агамемнона опьяняла неудержимая радость, охватившая его еще при первом взгляде на Львиные ворота. Только теперь ее источником служили любимые жена и сын. Забыв о накопившейся усталости, царь Микен чувствовал себя сильным и способным на любой подвиг.
Он вернулся домой.
Глава 2
Царевич Орест шел через микенский рынок к дворцу. Торговля была в самом разгаре — отовсюду слышались зазывания лавочников, шумные перебранки покупателей, хриплые крики осликов и квохтание домашней птицы. Микены дышали полной грудью, жизнь в этом городе била ключом. Здесь совершались сотни сделок, в том числе и самых немыслимых.
На огромной рыночной площади можно было найти все: от искусных украшений из золота до простых кожаных сандалий, от овечьего молока до изысканных фруктов, неспешно дозревающих на прилавке. Вокруг мелькали разноцветные одежды, тут и там звучало множество языков. Звон, брань, смех, движение — все сливалось в невообразимую разноголосицу. На рынок без конца прибывали новые люди, и это, как хорошо знал Орест, будет продолжаться до самого заката.
В этом гуле едва различались отдельные фразы — продавцы надрывали связки, стараясь заманить очередного покупателя. Те, кто торговал в Микенах недавно, всегда оказывались самыми громкими. Тем же, чьи прилавки стояли в Микенах не один год, утруждать голос уже не приходилось: посетителей у них и так хватало.
Орест прошелся вдоль оружейного ряда, где торговали не только мечами и копьями, но и доспехами. Дешевые войлочные шлемы соседствовали с прочными и тяжелыми изделиями из металла; искусно выделанные бронзовые нагрудники радовали взгляд, однако легко могли опустошить даже увесистый кошелек. Гибкие луки, острые мечи и массивные щиты, обтянутые воловьими шкурами — все это изобилие Орест миновал неспешным шагом, прежде чем оказался в посудном ряду.
Здесь гончары выставляли напоказ свое искусство, соревнуясь с медниками. Маленькие глиняные кубки, чаши из олова и бронзы делили прилавки с великолепной микенской керамикой — город по праву ей гордился, изделия из Микен повсюду пользовались спросом.
Далее начинались владения ювелиров. Этот ряд олицетворял богатство и процветание, женщин среди покупателей здесь было больше всего: жены микенских военачальников, советников и богатых торговцев примеряли великолепные ожерелья и драгоценные пояса, придирчиво изучали золотые кольца, предназначенные для украшения пышных причесок.
Царевич миновал и этот ряд, и следующий, и попал в место, удивительным образом контрастирующее с великолепием оружейных и ювелирных лавок: здесь торговали рабами. Стремясь поскорее покинуть это царство горестей и страданий, Орест ускорил шаг.
Царевич не сделал остановки ни возле торговцев мясом, ни у прилавков со сладостями и свежеиспеченным хлебом. Орест решительно направился туда, где продавали одеяния со всех уголков света.
Мать и Ифигения не поощряли его любви к прогулкам по городу в одиночестве и тем более — к посещению оживленных торговых рядов без охраны. Царевич, говорили они, должен всегда заботиться о собственной безопасности. Что до Электры, то она брата за подобные выходки никогда не бранила: ее саму нельзя было назвать образцом послушания.
Интересно, что сказал бы покойный отец?..
Ему рассказывали, Агамемнон был могуч и бесстрашен. Наверняка он смело ступал по своему царству, и уж точно сумел бы за себя постоять. Оресту нравилось думать, что все было именно так.
Лавочники не зазывали его, а лишь кланялись, признавая в крепко сложенном темноволосом юноше наследника микенского престола. Задержавшись у одного из прилавков, Орест долго рассматривал великолепный гиматий бирюзового цвета. Может, подарить его сестре?.. Электре нравились и удивительно шли цвета травы и моря, поэтому она всегда носила голубые либо зеленые оттенки.
— Вы не пожалеете о покупке, господин. — торговец говорил с заметным акцентом. — Ткань хороша, а краска не сойдет с нее очень долго.
— Сколько ты просишь за эту вещь? — Орест не обратил внимания на нездешний говор, для Микен это было обычное дело.
Сюда приезжали со всех уголков мира, многие надолго задерживались здесь и даже обзаводились семьями. В Микенах проживало немало спартанцев, дарданов и итакийцев, были даже египтяне — выходцы из далекой загадочной земли Та-Кемет. Возможно, здесь нашлось бы и несколько троянцев, сыновей некогда великого царства, стертого с лица земли… Тем временем торговец ответил:
— Восемь медных слитков, господин. Отличная цена за столь прекрасный гиматий.
Орест насмешливо фыркнул. Восемь слитков, ну конечно! Будь он случайным прохожим, лавочник назначил бы цену в шесть слитков, а после короткого торга остановился на пяти. Однако царевича на рынке узнавали сразу и озвучивали ему без тени сомнения завышенную стоимость. Этот расклад казался справедливым для обеих сторон. Слишком низкая цена, напротив, выглядела бы оскорбительной. Что такое восемь, десять, даже двадцать слитков меди для живущего во дворце?..
— Я беру его. Держи свою плату, торговец. Отошли гиматий во дворец царевне Электре и скажи, что это подарок от ее брата. Только не медли!
— Как пожелаете, — лавочник с подобострастием поклонился.
Орест пошел дальше к дворцу. Конечно, он управился бы куда скорее, если бы взял гиматий и сам отнес его Электре. Но разве так надлежало поступать? Царевичу не полагалось носить с собой покупки, словно простолюдину — то был удел сопровождающей свиты.
Однако Орест предпочитал гулять в одиночестве.
Наследник микенского престола, он с самого рождения не знал подлинной свободы. Оресту приходилось соблюдать множество ограничений, правил и запретов — царица Клитемнестра пристально следила, чтобы ее дети вели себя подобающе. Это относилось как к старшему сыну, так и младшему, Эгисфу. Чаще всего Орест выполнял то, что от него требовали, но иногда все же бунтовал, уходя разгуливать по городу и окрестностям без всякого сопровождения.