Темный час рассвета

Я кивнул. Болотом называли обширное мелководное пространство между двумя городскими районами. От него рыли дренажные ямы, но уровень болота оставался прежним. А зимой по нему ходили, сокращая путь. Даже ездили безбашенные автомобилисты.

— Ага! Значит, утром утопленника нашли опять на прежнем месте. Мужики опять его грузят, отвозят на территорию Ленинского района. Но тем-то тоже очередной висяк на фиг не нужен. Опять его к нам притартали. Утром звонок: у вас утопленник. Тот же самый утопленник лежит на том же самом месте, только что еще красивей и душистей стал. Опять его к ленинцам. И прикинь! Три дня взад-вперед таскали. Плюнул я на это дело. И приказал прикопать там на бережку. И чтобы никаких бумаг. Сверху узнали. Где утопленник? Дурака включил. Ничего не знаю. Растворился, сволочь.

Пинкертон позвонил вечером следующего дня. Хорошо, что я не успел вчера напиться. Как будто знал, что позвонит и выпил всего-навсего две бутылки пива. И бокал сухаря.

— Серьезный тип, пользующийся определенным авторитетом в уголовной среде. Погоняло Крюк. Судимостей, как блох на собаке. Точнее три. Я уже тебе говорил об этом. Ножевое ранение в области сердца. Только по фотографии трудно сказать, когда было нанесено. Но экспертизу, как я понимаю, мы делать не будем? Тебе это надо?

Теперь я был спокоен, как слон. Ну, уж уголовного авторитета, который был здоровее меня в два раза, да еще ножом в сердце, будь я хоть в каком состоянии аффекта, уж точно никогда бы не смог. Да он меня бы движением мизинца превратил в мокрое пятно. Но от этого загадка не переставала быть еще более загадочной. Ладно! Ясно, что кто-то другой. Но зачем этому кому-то другому понадобилось тащить трупак ко мне на кухню? Я-то тут с какого бока? Есть ли тут какая-то логика?

Жизнь становилась интересной. Ну, что же! Поломаем голову над этой загадкой! А может, снова обратиться к Пинкертону? Он же любит такие загадки. Помню, что еще в детстве, принявшись за очередной детектив, он уже выдвигал разные версии.

Хоть Пинкертон и мент, к которым я не питал особого доверия, но всё-таки свой мент. А податься мне больше некуда! Кроме, как к нему. Мы же друзья! Друзья — прекрасен наш союз!

Я лежал на диване, осматривал стены и потолок. Увлекательнейшее занятие! Кажется, всё это уже видел тысячи раз! Да и что там можно увидеть такого, что могло бы вызвать интерес даже у такого праздного человека, как я? Ан нет! Оченно даже антиресно! Чего это я сказовым языком заговорил? Наверно, потихоньку схожу с ума. Одно лишь утешает, что это не белая горячка. Хотя какая разница, от чего сойти с ума? От белой горячки или от безумной любви? Я стал загибать пальцы. Ого! Кажется, я становлюсь трезвенником! Скоро уже будет юбилей! Может быть, отметить? На потолке я обнаружил мерзопакостную рожу, стал ее внимательно рассматривать. Ба! Да это же мой старый знакомый. Сначала он меня доставал на кухне, а теперь на потолке. Всё-таки это не очень деликатно с его стороны. Вот шея, широкая грудь. Ага! И даже нож торчит. Ниже торс и мощные ноги. Я закрыл глаза и потряс головой. Потом снова взглянул на потолок. Нет! Всё было на месте. Может, сделать ремонт потолка? А лучше всего ремонт головы. Но ремонт головы я тут же связал с известным лекарством и отказался от этой, безусловно, плодотворной идеи. Стал рассматривать стены. Искать новые картинки. Переводил взгляд с одного места на другое.

Ну, вот! Какая интересная зверушка! С рогами, копытцами, хвостиком! Черт! Действительно, зверушка была уж слишком похожа на черта. Вздумал поиграть со мной? Давай поиграем! Только не забывай про Вакулу-кузнеца! А вдруг я окажусь пошустрей тебя?

Нет! Хватит! Довольно! Я закрыл глаза. Надо попробовать заснуть. Но ничего подобного. Один кошмар сменялся другим. То я приехал в гости и никак не мог уехать домой. Постоянно находилась какая-то причина отложить отъезд. Хозяева были мне уже страшно не рады. И я понимал, что уже надоел им. Но всё время откладывал отъезд.

А вот я на вокзале. Объявляют мой поезд. Я подскакиваю. А где же мой чемодан? Там мои вещи, документы, билет, деньги. Заглядываю под скамейки. Чемодана нигде нет. Я бегаю по вокзалу. До отправленья поезда осталось пять минут. Красивая песенка, особенно в моей ситуации. Бросаюсь к полицейскому. Так и так! Он как-то подозрительно смотрит на меня и требует предъявить документы. Левая его рука лежит на кобуре. Он внимательно следит за каждым моим движением, готовый в любой момент применить табельное оружие в рамках, недопустимых законом.

— Да я же вам говорю, что они у меня в чемодане, который у меня украли! Как же я вам их покажу? Я же никак не могу показать то, что у меня украдено. Разве это сложно понять?

— Кто же, гражданин, держит документы в чемодане? Они должны быть при себе. Пройдемте? Ну, чего вы? Следуйте! Это что оказание сопротивления при исполнении служебных обязанностей?

— Куда? Не хочу я никуда проходить. У меня украли чемодан, в котором были мои документы…

— Куда надо. Пройдемте! Или мне вызвать наряд подкрепления? Почему вы не подчиняетесь?

— Но мой поезд уйдет. Уже объявили посадку. Если я пойду с вами, мой поезд уйдет.

— Никуда ваш поезд не уйдет, потому что никого поезда у вас нет. И чемодана у вас никакого не было. И документов у вас нет. У вас ничего нет. У вас даже одежды на себе нет.

Загадка становится загадочней

Довольно! Это уже слишком! Я так резко поднялся, что закружилась голова. Я некоторое время постоял, дождавшись, когда исчезнут черные круги перед глазами. Взял телефон. Нашел номер. Какое-то время поколебался, а затем нажал на зеленую трубку.

— Рома! — услышал я бодрый утренний голос. — Зачастил! Рад! Пора тебе выходить в свет!

— Извини, Толик! Так уж получается. Загружаю тебя собственной головной болью да еще и от работы отрываю.

— Я тебе дам извинения! Ты это брось! Проблемы? Правильно я понимаю? Давай выкладывай!

— А что еще, кроме проблем, может быть у одинокого никому на свете ненужного отщепенца и мизантропа! Тем более он пасует перед самой маленькой проблемкой, — простонал я жалобным голосом, представив себе, как Пинкертон сейчас обливается горючими слезами.

— Девчонку тебе нужно завести! И погорячей! Это лучшее лекарство от любых проблем. Могу посодействовать! Слышь, Рома! У меня сейчас совещание. Дюли раздаю коллегам. Ну, это для адреналина. Чтобы нюх не теряли и жизнь медом не казалась.

Он хохотнул. Я представил, какое удовольствие доставляла его отделу раздача начальником дюль. Наверно, сияли от счастья. И бросали счастливые взгляды на капитана.

— Я тебе перезвоню! И очень скоро! Ты от телефона-то далеко не убегай! Лады, Роман? Давай! Хотя лучше пускай бабы дают. У них это лучше получается. Их природа для это создала.

— Лады! Жду! Ты только, Толик, не доводи подчиненных до инфаркта. Подумай об их семьях!

Я залез под холодный душ. Вот так тебе! Так тебе и надо! Вот так надо выгонять дурь. Потом я долго брился. Окропил щедро свою чистую рожу одеколоном, неожиданно подвернувшимся под руку. Одеколон, по всей видимости, я использовал впервые. После чего я сел пить кофе. Обычно по утрам до него дело не доходило. Нашлись даже в кухонном шкафу три карамельки, которые от скуки сильно засохли. Это было даже хорошо. Не успел я допить и половины бокала, как затрыньдел телефон. Причем так весело! Наконец-то он вернулся к жизни! Я не помню, когда на него звонили в последний раз. Как же тут не веселиться… тра-ля-ля-ля!

— Что, Рома! На том же месте в то же самое время. Устраивает тебя? Или другие варианты? Я готов выслушать любые предложения, — хохотнул Пинкертон. — Я весь внимание.

— Вполне устраивает. До встречи! — я радостно отрапортовал, приняв стойку смирно.

Взгляды дам, которые по традиции занимали скамейку у подъезда, не были столь враждебны, как обычно. По крайней мере, мне так показалось. Я приторно сладким голосом поздоровался с ними. И пожелал им здоровья. Некоторое время постоял у скамейки.