Темный час рассвета

— И ничего нельзя сделать? Никак? Как-нибудь выкрутиться? Чтобы хоть поменьше намотали.

— Ну, почему же? Можно нанять хорошего адвоката. Только это очень дорого. Или следователю, который будет вести твое дело, предложить барашка в бумажке. Это тоже дорого. Здесь помногу берут. И опять же на кого нарвешься. Надо знать наверняка, что берет.

— Нет! Для меня это не подходит. Я бедный. И как-то никогда никому не давал. Вряд ли у меня получится.

— Ну, тогда готовься обживать нары на несколько лет вперед. Дурь себе могут позволить только богатые. Их и менты не трогают, потому что зачем им лишняя головная боль.

— Всё так плохо? — спросил я упавшим голосом. Как говорится, всё внутри меня похолодело.

— А то! Блин! — Юрик хлопнул себя по ляжке. — Им же закрыть какого-нибудь бедолагу — хлебом не корми.

— Ну, спасибо, Юрик! Утешил! Теперь я с надеждой смотрю на будущее, — пробормотал я.

— Вот если бы ты знал, кто тебе эту пакость сделал, то можно было бы попытаться с ник как-то договориться. Хотя тоже…Может, ничего и не получиться. Тут раз на раз не приходится. Тоже…

— Что тоже? Ты определенно говори, а то как будто инструкцию к бытовому прибору читаешь.

— Вряд ли! Если твой злопыхатель решил тебя упрятать, он не пойдет уже на попятную. Как пить дать! Ему важнее отомстить тебе, чтобы ты на нарах парился. Бывают такие паскуды.

— Ну, ладно! Отдыхай! Извини, что потревожил. Тебе бы консультантом! Всё на кусок бы хлеба заработал.

Бомж снова завалился. Я откинулся к стене. И прикрыл глаза. Ни о чем не хотелось думать.

— А это…Ну! Я чо хочу… Послушайте меня, Роман! Я вот что хочу сказать. Ну, спросить!

Справа за рукав меня дернул Игорь. Я повернулся. Он смотрел на меня большими глазами.

— А больше ключа от вашей квартиры ни у кого нет? Может, тот, у кого есть ключ? И того…

— Игорь! Открыть квартиру сейчас не проблема. Это делают даже некоторые студенты одного возраста с вами. У них такое хобби. Открывать чужие двери беспечных людей.

— А может, кто-нибудь заходил к вам? Вспомните! Не мог же пакетик сам появиться, — тараторил Игорь. — Если не вы, то, значит, кто-то. Нужно вычислить этого человека.

— Игорь! Я старый одинокий человек, меня не любят девушки. И никто ко мне не приходит. Надо подремать, Игорь! Извини! Тебе тоже не помешает отдохнуть. Баю-бай!

Я снова закрыл глаза. Значит, тупик. Вот, ребятки! Хорошо вы меня законопатили! Далеко пойдете! Не то, что этот недотепа, Игорь! Игорь! Игорь! Хороший парень, но малахольный! А таким трудно в наши прагматичные времена… Погоди! Погоди! Он спрашивал: не заходил ли кто ко мне. А ведь заходили! А баба с мужиком? Еще ей стало плохо, и я пошел за водой на кухню. Им ничего не стоило подбросить мне дурь. А потом позвонить в ментовку. Но зачем? Совершенно незнакомые люди. Зачем им подставлять меня? Совершенно незачем! А что они заходили? Показывали объявление в газете о том, что я продаю квартиру. Стоп! Но я же не продаю квартиру и никакого объявления не давал. Значит, кто-то сделал это за меня. Но зачем? Бред какой-то! Сначала с этим трупом, а потом с продажей квартиры. Значит, всё-таки студентики, тем более им никакого труда не составляет открыть дверь. Ну, ладно! Как говорится, от сумы да от тюрьмы не зарекайся. Утро вечера мудренее. Нужно попробовать заснуть, завтра мне потребуется свежая голова.

Живой Крюк

Всё-таки мне удалось подремать. Не знаю, сколько времени. Но очнулся я уже освеженным. За окном рассвело. Вместо прежнего дежурного за столом сидел другой. Пасьянс он не раскладывал, а пил чай с маленькими такими сушечками, которые громко хрустели под его зубами. Юрик продолжал сопеть. Игорь сидел, сложив руки на животе. Нос его был белее стены. И совершенно неподвижен. Значит, его ничто не беспокоило.

— Я не храпел, Игорь? — спросил я его. — Может быть, мешал тебе заснуть? Привычка, конечно, хорошая, но не в компании.

— Нет! Нет! Что вы! — скороговоркой заговорил он. Нос его задвигался. — Не храпели!

Первого выдернули бомжа. Его куда-то отвели. Интересно, что он натворил? Хотя мне это совершенно неинтересно. Кажется, ему без разницы, где ночевать. Здесь даже лучше.

Следующим забрали Игоря. Я приветливо ему помахал. И пальцами показал победу. Игорь виновато улыбнулся. Нос его несколько раз дернулся вниз и вверх. Волнуется.

— Всё будет нормально, Игорь! А самопальным алкоголем бросай торговать. Денег не заработаешь, а неприятностей огребешь полной лопатой! — был мой последний совет. — И заведи себе хорошую девчонку. Ты же прекрасный парень! Тебя обязательно полюбят.

Хотя кто я такой, чтобы давать советы. Сам-то я ничем толковым в своей жизни не занимался. Может быть, хоть тюрьма перевоспитает меня? Одна надежда осталась. Эхе-хе! Грехи наши тяжкие. Не знаю, сколько времени прошло. Но тянулось оно утомительно долго. Наконец за мной пришли и повели на второй этаж, потом вдоль длинного коридора, остановились перед дверью. Я прочитал фамилию, имя и отчество следователя. Какой он? А, впрочем, … Он был молод и серьезен. Что не предвещало ничего хорошего.

Худое скуластое лицо. Он даже не поднял головы, когда я зашел, занятый чтением бумаг. Потом бросил на меня взгляд и молча показал на стул. Я опустился и стал ждать, когда на меня обратят внимание. Потянулись долгие минуты. Да это же он специально делает, чтобы я поволновался, потерял бдительность, стал мягким, как пластилин. Ладно, следователь Петров, поглядим, кто кого еще переволнует. Я стал рассматривать маленькую комнатку. Ничего замечательного. Обыкновенный бюрократический кабинет для мелких сошек типа моего следователя. Старый облезший стол. Под квадратным стеклом, вынутым из списанного развалившегося шкафа, календарь.

— Это ваш паспорт? Поглядите! — требовательно произнес следователь, протягивая мне паспорт.

Я кивнул. Следователь опустил голову. И углубился в чтение и рассматривание моей рожи.

Он прочитал мои паспортные данные. Вслух. Отчетливо выговаривал каждую цифру.

— Всё правильно? Нет ошибки? — еще более сурово спросил он. — Ну, чего вы затихли?

Я снова кивнул. Он заглянул мне в глаза. На его лице было написано явное презрение.

— А вы немногословны. Не любите говорить? Или думаете, что в этом кабинете можно отмолчаться? Или вы по натуре молчун?

Я кивнул. Он пододвинул к себе папку. Раскрыл, прочитал первую бумагу и отложил ее.

— Давно балуетесь наркотиками? Когда это у вас началось? Только говорить надо правду!

— Как только родился, так сразу и ширанулся. Кайф обалденный! Сразу отказался от соски.

— Шутить любите? Это хорошо! — зловеще прошипел следователь. — Ну-ну! Шутите — шутите!

— А что мне еще остается делать в моем положении? Плакать? Так я платочка с собой не захватил.

— Ничего скоро заплачете и умоетесь кровавыми соплями. Это я вам обещаю. Этого у вас будет в избытке.

Меня отвели в камеру. Я поздоровался. За столом у окна сидело трое мужиков. Двое в полосатых майках, а третий обнаженный до пояса и густо покрытый татуировками. Даже на лбу у него была наколота звезда, разбрасывающая лучи во все стороны.

— Здорово, коли не шутишь! — ответил за всех троих самый здоровый из них и самый старший. Видно, он тут числился хозяином, поэтому я решил обращаться к нему. Надо войти к нему в доверие. И лучше это сделать сразу. Потом может быть уже и поздно будет.

— Кем будешь? Не поделишься? — спросил хозяин равнодушным голосом, как будто это делал только из обязанности.

Я представился. Узнав за что я попал, старший поморщился. Почесал грудь. Кивнул лысой башкой.

— Значит, нарик? Ширяешься? — тон его стал насмешливым. Но это лучше, чем если бы он угрожал мне.

— Да нет! Подкинули. Я алкаш вообще-то. Водочку люблю, пиво, винцом разгоняюсь.

— Мусора, значит? Так? Сам видел или они тебе сказали? Они порой очень откровенны.

— Вряд ли. Кто-то побывал до них. Скорей всего! Пакетик нашли в коридорном шкафу.