Порождая бурю

По прошествии первой недели, когда Розалия после тренировки выходила из раздевалки, Бенджамин окликнул ее и попросил задержаться.

— У меня к тебе разговор, — добавил он и жестом пригласил девушку в маленький кабинет Марии Луизы, которая уже ушла домой.

Бенджамин прошел за ее стол, а Розалии предложил сесть напротив.

— Розалия, — он сделал довольно длинную паузу, — я наблюдал за тобой на этой неделе, что я здесь. У тебя отличная техника… Ты хотела бы работать помощником учителя с белыми поясами?

— Что? — вырвалось у девушки. — С белыми поясами? Я никогда об этом не думала…

— Мне кажется, ты должна хорошо ладить с детьми…

«Какая глупость!», — чуть не вырвалось у Розалии, но она промолчала. Предложение Бенджамина льстило ей, хотя свою кандидатуру она считала наименее подходящей.

— Я могу подумать? Это ответственное дело. У меня есть работа, и я должна… В общем, я должна подумать.

— Хорошо, — согласился он. — У тебя есть время до понедельника.

Розалия коротко кивнула и уже встала, чтобы уходить, но Бенджамин снова попросил ее сесть.

— У меня есть для тебя еще кое-что…

В его руке оказалась цепочка с медальоном, которую Луиджи подарил Розалии в день вручения поясов. Он держал ее за конец, так что она болталась перед лицом девушки. Ей хотелось схватить ее и спрятать в карман, но она сдержала этот порыв.

— Где ты нашел ее?

— У бунгало на земле.

Наверное, он надеялся, что она покраснеет.

— Спасибо.

Розалия не стала брать цепочку сама, а протянула руку ладонью вверх. Бенджамин положил ее туда.

— Думаю, для всех будет лучше, если здесь не будут знать, что мы уже встречались раньше, — серьезно проговорил Бенджамин.

— Я обычно не афиширую свою личную жизнь, — раздраженно ответила Розалия.

Кто он такой, что думает, будто она станет рассказывать о том, как они чуть не занялись сексом?! Можно подумать это честь — оказаться наедине с ним.

— Твоя репутация не пострадает, — добавила она.

— За меня не беспокойся. Твоя находится в более шатком положении, — усмехнулся Бенджамин.

Розалия смерила его холодным взглядом.

— Наслушался про меня сплетен? — надменно спросила она и самодовольно добавила: — Некоторые из них — правда.

— Верю! Но меня мало интересует то, что говорят о тебе. Гораздо важнее то, что ты делаешь на самом деле.

— На самом деле я знакомлюсь с мужиками в баре для коротких одноразовых утех.

— Я понимаю, когда устаешь от монотонности, хочется разнообразия...

В полном недоумении два серо-зеленых глаза уставились на Бенджамина. Розалия не совсем понимала, что он имеет в виду. Возможно, его слова имели под собой контекст какой-либо сплетни, но она не считала нужным это выяснять. И, прогнав недоумение из взгляда, она сделала премилую гримасу и проговорила:

— Мне жаль, что я соблазнила тебя.

Бенджамин приподнял обе брови.

— А вот это не правда. Оставляю за собой ветвь первенства по соблазнению.

Розалия лишь хмыкнула и улыбнулась.

— Какой у тебя пояс? — спросила она совсем по-другому.

— Четвертый дан.

Ее глаза загорелись. Розалия знала, что после черного пояса, каждый последующий этап был еще сложнее. А достижение Бенджамина вызывало у нее уважение.

— Это… — она не успела выразить свое восхищение, потому что в кабинет вошла рыжая женщина.

— Всем привет! Простите мое вмешательство, но я еле нашла это место. Аморе, как далеко ты забрался!

Рыжая сразу юркнула за стол и прильнула к Бенджамину.

«Аморе?!» Розалия коротко взглянула на Бенджамина. Так значит, у него есть пара!

— Добрый вечер, — Розалия поднялась со стула и протянула незнакомке руку с такой искренней и невинной улыбкой, что ей в ответ тоже заулыбались. — Я — Розалия. А вы — невеста синьора Чапмана?

— Очень приятно! — ее рука была принята. — Маринелла.

— Мы все очень рады, что место нашего Луиджи занял такой достойный человек. Нам невероятно повезло. Особенно мне, ведь он лично тренирует меня.

Маринелла встрепенулась и сначала недоверчиво посмотрела на своего мужчину, а потом снова вернула взгляд к Розалии. Та забавлялась. Бенджамин, она заметила, остался недовольным после ее хвалебной речи. Но какое это имеет значение?! Теперь было понятно, почему он упомянул, что не хочет огласки.

— Спасибо за такие добрые слова, Розалия!

Кажется, ее готовы убить за это показательное выступление.

— Всегда рада, — парировала девушка без намека на ехидство. — Когда устаешь от монотонности, хочется разнообразия... Мда…

Маринелла смотрела на происходящее и не понимала, что происходит. И наверное, она что-то даже заподозрила, но ей не к чему было придраться. А Розалия не стала ждать дальнейшего развития событий, она поторопилась уйти. При прощании не удержавшись, она снова назвала Бенджамина синьором Чапманом и кротко улыбнулась Маринелле. У самых дверей она задержалась на секунду и услышала следующее:

— Ты правда тренируешь эту... Розалию?

Маринелле явно это не было по душе.

— Да, — ответил Бенджамин.

— И есть еще другие девушки?

— Нет, остальные семеро — мужчины.

Розалия довольно хмыкнула и вышла на улицу. Так тебе и надо, искатель разнообразия!

Ее задели его слова и выводы, основанные на слухах. Ее также уколол тот факт, что у Бенджамина была девушка. Но не потому, что она хотела продолжения истории с ним, а просто потому, что считала это неправильным. И хотя он понравился Розалии, она больше не взглянет в его сторону еще и потому, что уловила нотки неприязни с его стороны. Трудно было сказать, основывалось ли это только на сплетнях или на чем-то еще. И что могла означать его фраза о монотонности и разнообразии?..

Позже позвонила ее мать. Этот звонок Розалия не ждала, но ожидала.

— Ты считаешь это нормальным, посылать на день рождения отца торт с такой надписью? — голос Аделе был возмущенный, и Розалия даже представила, как у нее начинает дергаться глаз.

— В моем случае, да… Это из его нелюбимой кондитерской, кстати!

— Когда ты перестанешь его мучить? — закричала мать.

Розалия прервала разговор и бросила телефон в спортивную сумку.

— Когда сама перестану мучиться, — прошептала она.

7. Отголоски заботы

Маринелла сидела со сложенными на груди руками и смотрела на дорогу перед собой. Иногда она вздыхала и скидывала одну ногу с другой и снова перекрещивала их. Она изо всех сил старалась привлечь внимание Бенджамина к своему состоянию расстроенной невесты. На самом же деле она сердилась и волновалась, но лучше было не обнаруживать именно эти ее чувства. Пусть Бен думает, что она расстроена и спросит, почему.

Бенджамин, конечно же, знал эту уловку Маринеллы, но именно сегодня ему уж очень не хотелось потакать ей. Он устал. С восьми до трех он отработал в студии физиотерапии, потом заскочил на сорок минут домой и сразу поехал в школу. Он ушел самый последний и теперь, в начале десятого ему хотелось сходить в душ и сесть. Но у его спутницы имелись совсем иные ожидания на сегодняшний вечер. Ей хотелось куда-нибудь сходить. И Маринелла, едва поняла, что Бенджамин свернул в сторону дома, развернулась к нему, забыв о своей тактике, и удивленно спросила:

— Мы разве едем домой?

— Да, Мари, я очень устал. Мне нужно время, чтобы привыкнуть к новому ритму.

— Зачем ты вообще согласился на это?

Она не рассчитала с уровнем своего возмущения, и у нее получилось чуть сильнее, чем надо.

— Карате — это то, чем я всегда занимался.

— Я это знаю, — уже ровнее ответила Маринелла. — Но теперь тебя нет дома каждый вечер!

— Понимаю тебя, Мари, но пока все так. Мне нужно многое наверстать. В начале учебного года всегда много бумажной и другой административной работы.

— Я все понимаю, — слезливым тоном снова заговорила Маринелла, — но когда я давала свое одобрение на это…

Тут Бенджамин только усилием воли не развернулся к ней с вопросительным “Что?!”. Он не просил ее одобрения, он принял решение до того, как поставил ее в известность.