Сломанная нота

— С днем рождения, Кейди.

— Мне исполнилось восемнадцать пять часов назад.

— В Великобритании, но не в США. — Он кивает. — Теперь тебе восемнадцать в обеих странах.

— Мне восемнадцать. — Я придвигаюсь ближе к нему. Наклонившись к Хантеру, я спрашиваю: — Что ты хочешь делать?

Его рука поднимается к моему лицу.

Я закрываю глаза и поднимаю голову вверх. Раз уж пиво не справилось со своей задачей, может, Хантер сможет.

Он придвигается вплотную. Так близко, что я чувствую его дыхание, пахнущее пивом, на своей щеке. Он пахнет иначе, чем... нет. Я сосредоточилась.

Это Хантер.

Хантер.

Хантер.

— Чего я хочу? — Дышит он.

Я киваю и поджимаю губы.

Он останавливается в дюйме от моего рта и горячо шепчет:

— Я расскажу тебе в твоем номере.

45.

ДАТЧ

В аэропорту холоднее, чем сибирской зимой. Оба моих брата дремлют в неудобных черных креслах. Снаружи небо темное.

Мои часы показывают, что уже два часа ночи.

Вчера мы примчались в аэропорт, готовые купить билет, но опоздали на последний рейс и не смогли ни подкупить, ни подраться, ни заплатить за другой.

После этого мы позвонили маме. Она не смогла получить разрешение на свой частный самолет, чтобы забрать меня так поздно, но пообещала подергать за ниточки. Я ждал ее звонка несколько часов.

Мой телефон загорелся.

Наконец-то.

— Мама? — Я вскакиваю на ноги. — Ты нашла способ доставить меня туда?

— Прежде чем ответить на этот вопрос, я хочу спросить тебя кое о чем.

— Что? — Ворчу я, надеясь, что она поторопится.

У меня нет времени на вопросы. Мне нужно увидеть Кейди.

— Если бы ты узнал, что Каденс беременна...

Я подавил вздох.

— Беременна?

— ... от другого мужчины....

Мои пальцы чуть не раскололи телефон на две части.

— ...ты бы все еще хотел быть с ней?

— Этого никогда бы не случилось.

— Отвечай на вопрос, Датч.

— Это нелепый вопрос. Каденс не такая. — Она никогда не была ни с кем, кроме меня. И до меня тоже ни с кем не была. Это было очевидно. Каждый раз, когда я прикасался к ней, она реагировала так, будто это было впервые. — Мам, ты успела на самолет или нет?

Мой телефон пикает.

Сбитый с толку, я отвожу его и смотрю на экран.

— Это билеты? — Взволнованно спрашиваю я.

— Открой сообщение, Датч.

Мамин голос странно приглушен.

Я нажимаю на экран, и в поле моего зрения появляются фотографии Кейди и Хантера. Он держит свое лицо рядом с ее. С этого ракурса кажется, что они целуются.

Темные, бурные эмоции бурлят в моей груди.

— Ты видишь?

— Что это, черт возьми, такое?

— Это еще не все.

У меня краснеет зрение, и я пролистываю фотографии.

Пожилой парень обнимает Кейди, и она прижимается к нему. Он ведет ее в отель. Он несет ее в гостиничный номер.

Я стискиваю зубы и пытаюсь сохранить ясную голову.

— Мама, ты не должна верить ничему, что присылает тебе папа. Это все часть его продуманного плана, чтобы разлучить нас.

— Датч...

— Я на это не поведусь. — Взволнованно говорю я.

— Датч...

— Если бы ты знала, что сделал отец, чтобы разлучить меня и Кейди, ты бы...

— Это был не твой отец, Датч.

Я чувствую, как мир накренился.

— Что значит «это был не отец»?

Мама молчит.

— Что ты имеешь в виду, мама?

Слюна летит у меня изо рта. Я сильно дрожу.

— Мой сын настаивает на женитьбе на девушке, которую я никогда не видела. Неужели ты думал, что я не стану расследовать дело этой девушки?

Ресницы Финна вздрагивают, и он сонно смотрит на меня.

— Что происходит?

Я бросаю на него панический взгляд.

Он мгновенно просыпается и будит Зейна.

— Наследство твоей бабушки больше, чем ты можешь себе представить, Датч. Даже если ты поделишь его со своими братьями, даже если отдашь половину, этого все равно хватит и тебе, и детям твоих детей. Если бы ты женился на этой девушке, она получила бы огромное состояние, независимо от того, получится у вас что-нибудь или нет. Я должна была убедиться, что тебя не обманывают.

Мое сердце словно пропустили через мясорубку.

— Мои источники говорят, что у нее и этого молодого человека есть история...

— Нет. — Я не уверен, пытаюсь ли я убедить ее или себя. — Должно быть другое объяснение.

— С тех пор как начался тур, Хантер и Каденс очень близки. Они проводят все свое время вместе. Сегодня вечером они целовались, пили и вели себя как пара. А потом он отвел ее в гостиничный номер. Можете себе представить остальное.

Мои глаза зажмуриваются.

Мои плечи напряжены.

Зейн подходит ко мне.

— Датч?

Я качаю головой.

Что-то темное и зловещее опускается в мой желудок.

— Может, я ошибаюсь. Может, она действительно любит тебя, и это была одна ошибка, но эта ошибка имеет большие последствия. Если ты настаиваешь на женитьбе на этой девушке, Датч, и в конце концов выяснится, что она беременна, ты не узнаешь, кто отец ребенка, пока он не родится. А к тому времени будет уже слишком поздно начинать все с нуля. Ты не сможешь претендовать на наследство и останетесь воспитывать чужого ребенка.

Я едва дышу.

— Разве такой жизни ты хочешь? Это та любовь, которую ты хочешь? Подумай об этом. — Она делает паузу. — Самолет будет в готовности через двадцать минут. Ты сможешь быть в Лондоне до полудня. Я люблю тебя, сынок. Выбирай с умом.

Линия щелкнула.

Она повесила трубку.

— О чем это было? — Спрашивает Зейн.

Финн пристально смотрит мне в лицо.

— Ничего хорошего.

— Каденс в Лондоне. — Пролепетал я.

— Мы это знали. — Задиристо говорит Зейн.

— С Хантером.

Оба моих брата молчат. Они были со мной в тот день в закусочной, когда Кейди вела себя так, будто Хантер — ее парень.

Я показываю им фотографии, на которых Кейденс целуется с ним.

Финн хмурится.

Зейн бледнеет.

— Что ты собираешься делать? — Спрашивает меня Зейн.

Я падаю в кресло, не в силах найти в себе силы удержаться в вертикальном положении. Предательство Кейди глубоко ранит, и я не знаю, смогу ли я это сделать. Я не знаю, смогу ли пережить всё это... Если я верну ее, а она окажется беременной, придется ли мне затаить дыхание, пока я не узнаю, мой ли ребенок? А что, если нет?

— Черт возьми. — Зейн опустился на сиденье рядом со мной. — Никто не ожидал, что ты будешь растить чужого ребенка, Датч. Сейчас это может быть чертовски больно, но ты можешь покончить с этим. Никто не будет тебя винить.

Я опускаю голову на руки и вытираю щеки.

— Черт возьми!

Голос Зейна звучит громче.

Я зажмуриваю глаза. Мои колени подрагивают, словно я уже в самолете, испытывающем турбулентность.

— Какого черта ты молчишь?

Зейн бросает слова в Финна.

— Все, что я говорю, не имеет значения.

— Конечно, имеет.

— Нет, единственное, что имеет значение, — это то, чего хочет Датч.

Я поднимаю глаза на своего тихого брата.

Он встречает мой взгляд.

— Сейчас ты решаешь, имел ли ты в виду все то дерьмо, что говорил о ней.

— Все не так просто, Финн.

Финн игнорирует вспышку Зейна.

— Ты действительно любил ее? Или ты просто хотел владеть ею?

— Конечно, он любил ее. Но это... чувак, это безумие.

Зейн расхаживает взад-вперед.

— Теперь, когда она тебе не нужна, теперь, когда это может тебе чего-то стоить, теперь, когда тебе действительно придется пожертвовать тем, чего ты хочешь, что это будет? Она все еще принадлежит тебе? Или она принадлежала тебе только тогда, когда делала то, что ты хотел?

Слова Финна засели в моем мозгу. Я борюсь с ними изо всех сил, мои инстинкты разбушевались.