Страница 4 из 69
— Мне нужны лекарства и пластыри.
— Сейчас подойду.
Парень обходит прилавок.
Я приседаю перед Кейди и хватаю ее за бедро.
Она бьет меня ногой. — Что ты делаешь?
Я усиливаю хватку и осторожно вытаскиваю ее ногу из поношенной обуви со следами потертостей. Она шипит, и я двигаюсь еще медленнее, изо всех сил стараясь не причинить ей боль.
Ботинок соскальзывает на землю.
— Уф. — Позади меня останавливается продавец с товарами, которые я просил. Он морщит нос. Его взгляд прикован к ноге Кейди. — Должно быть, больно.
Ярость захлестывает меня при виде крови, испачкавшей ее белые носки. Я чувствую, как изменчивая тьма пульсирует в моих венах, стремясь вырваться наружу как можно более яростно и громко.
Еще один глубокий вдох.
Еще один.
Еще один.
Голос Кейди тихий, смущенный.
— Выглядит хуже, чем кажется.
Я наклоняю голову и устремляю на нее такой горячий взгляд, что она отшатывается назад.
— Я действительно в порядке, Датч. — Ее глаза скользят мимо меня. Вниз. Вверх, к потолку. К презервативам за прилавком. Все ее лицо краснеет, и она быстро отводит взгляд. — Мы теряем здесь время.
— Ей понадобятся тапочки. — Обращаюсь я к продавцу тонким голосом. Фальшивое спокойствие. Внутри меня трясет. — И что-нибудь выпить.
— Будет сделано.
Он уходит.
Я беру бинт и ломаю печать.
— Датч.
— Ты искала Вай без плана, и это явно не сработало.
Не трясись, Датч. Сосредоточься, иначе ты причинишь ей боль.
Я макаю кончик в лекарство и протираю им ее раны.
Каденс изо всех сил старается не вздрагивать. Ее зубы снова вцепились в нижнюю губу.
Я убираю кровь и дую на ее порезы, чтобы унять жжение.
— А что еще я должна была делать?
Ее голос дрожит, пальцы впиваются в край прилавка. Бегать несколько часов с такой тяжелой раной, должно быть, очень больно.
Я чувствую, как во мне снова поднимается гнев, и заставляю себя держать его под замком.
— О чем вы двое спорили сегодня вечером?
Она открывает рот, и я понимаю, что она собирается меня отчитать, поэтому я говорю, опережая ее.
— Подумай об этом. Это может дать нам подсказку, куда она могла пойти.
Позади меня шуршит пластик. Мгновение спустя продавец приносит пакет с дешевыми пластиковыми шлепанцами. Он протягивает Каденс напиток. Она принимает его и делает глоток.
Я рад, что мне не придется с ней спорить по этому поводу.
— Мы говорили о... — Ее горло сжимается, когда она сглатывает. — о чем-то связаное с моей мамой.
Она отводит взгляд, но я слышу боль в ее голосе.
— Твоя мама? Сегодня годовщина ее смерти?
— Нет.
Я перебираю в уме, что бы такое сказать.
— Ты, наверное, скучаешь по ней.
Она смотрит на меня, кажется, почти удивленная.
Я разглаживаю пластырь на ее порезах.
— Ты. Твоя сестра. Вы, наверное, скучаете по маме.
Каденс намекнула, что ее мать была не слишком приятной, но это не значит, что жить без родителей легко. Я не знаю, что бы я делал без мамы. Она и мои братья — это то, что помогает мне сохранять рассудок.
— Скучать по ней? Я не думаю... — Глаза Каденс расширяются, и в ее выражении появляется жизнь. — Вот и все.
— Что именно?
Она спрыгивает с прилавка.
— Ты взял свою машину?
— Да.
— Тогда поехали.
— Брамс.
— Что?
Она крутится.
Я вскидываю бровь и сжимаю шлепанцы кончиками пальцев.
— Ты идешь босиком?
Она торопливо возвращается ко мне и протягивает руку, чтобы взять обувь.
Я отдергиваю их, опускаюсь перед ней на колени и надеваю их ей на ноги.
Вот так.
— Спокойной вам ночи.
Продавец ухмыляется от уха до уха.
Я ничего не отвечаю.
Когда мы идем к машине, я замечаю, что Кейди хромает еще сильнее, чем раньше.
— Ты в порядке? — Спрашиваю я, замедляя шаг, чтобы соответствовать ее шагу.
— До этого я была в порядке. — Она сверкает кинжалами глаз. — Как только ты затеял большую возню с пластырями и лекарствами, все начало болеть.
Я хихикаю и подумываю снова понести ее на руках. Потом я замечаю свой грузовик.
— Тебе было больно все это время, но адреналин заглушил боль. Такое случается, когда я играю на гитаре. — Сигнализация пикает, и я открываю ей дверь машины. — Я так увлекаюсь музыкой, что пальцы начинают кровоточить. Но они не болят, пока я не перестаю держать струны. — Я выпячиваю подбородок. — Садись.
Кейди залезает внутрь.
Я огибаю капот, залезаю внутрь, оглядываясь.
— Куда мы едем?
— В парк Гвендолин.
— В заповедник деревьев? — Я хмурюсь. — Думаешь, Вай там?
— У меня такое чувство...смутное, но мы будем работать с этим.
Кейди играет с воротником своей рубашки.
— Если она там...
Я ухмыляюсь.
— И какова будет моя награда?
— Никакой награды. — Она ёрзает на сидении. — Но я бы никогда не подумала об этом месте, если бы не ты.
— Где-то там есть «спасибо».
— Может быть. — Соглашается она.
Я наклоняюсь к ней.
Она закрывает глаза и поджимает губы. Ее рот цвета клубники, и мне хочется высосать из него всю жизнь.
Ты не сможешь остановиться, если поцелуешь ее сейчас.
Я касаюсь ее носа большим пальцем и тянусь к ремню безопасности.
— Пристегнись, Брамс.
Ее глаза распахиваются, и она краснеет.
— Я сделаю это сама.
— Слишком поздно.
Довольный, я защелкиваю ремень безопасности.
Она думала, что я собираюсь ее поцеловать.
Она хотела, чтобы я ее поцеловал.
И я поцелую.
После того, как мы найдем ее сестру.
Я бросаю ей свой телефон.
— Позвони Финну и сообщи, куда мы направляемся.
— Пожалуйста.
— Пожалуйста, но ради чего?
Я завожу машину и смотрю, как поднимается стрелка спидометра.
Она складывает руки на груди.
— Я не твоя служанка. И я не тот парень, которого ты подкупил в аптеке.
— Я не давал ему взятку...
— Ты попросил меня об одолжении. — Ее брови сошлись. — Тебе нужна моя помощь. Даже если ты лаешь, скажи «пожалуйста».
— Пожалуйста.
Она хмыкает: — Неужели это было так сложно?
Я возвращаю взгляд на дорогу, потому что она сексуальна, когда злится.
Она сексуальна, когда счастлива.
Она просто чертовски сексуальна, и это действует мне на нервы.
Я прочищаю горло, слушая ее односторонний разговор с Финном. Разговор длится недолго. Финн не слишком разговорчив.
— Они сказали, что встретят нас там.
Кейди возвращает мне телефон, и я киваю.
По дороге мы почти не разговариваем, но я замечаю, как она постукивает ногой и следит за каждым движением за окном, пока мы приближаемся к святилищу.
В парке темно, только пара фонарей, вросших в землю, как камни. Есть что-то жуткое и потустороннее в высоких чудовищных деревьях, которые когтями цепляются за нас своими ветвями.
— Смотри под ноги. — Говорю я Брамс, беря ее за руку, когда она пытается лавировать по местности в шлепанцах.
Неподалеку ухает сова.
Жабы квакают так громко, что кажется, будто они используют микрофоны.
— Ты знаешь, куда мы идем? — Шепчу я.
Вокруг никого нет, но это такое место, где не принято кричать.
— На могилу мамы.
— Это кладбище?
— Не совсем. — Каденс крепко сжимает мои пальцы, шаркая по мху. — Тело моей мамы было... эээ... кремировано. Это было ее последнее желание. Мы все равно не могли позволить себе надгробие, так что все получилось. — Она указывает жестом на небольшое скопление деревьев впереди. — Но Вай очень хотела, чтобы ей было куда приходить, когда она скучает по маме.
— И вы выбрали это место?
— Святилище позволяет посвятить дерево любимому человеку. Мы повязали ленточку вокруг маминого дерева. Я сказала Вай, что она может навещать ее, когда соскучится.
— Ты знаешь, где находится дерево?
Она качает головой.
— Я никогда здесь не была. Я забыла о нем, пока не появилась аптека.