Подглядки

Где-то за пределами замка ухает одинокий филин, а Грейнджер с Малфоем теряют дар речи. Забини с удовольствием задумывается о том, насколько многим удавалось ошеломить Гермиону Грейнджер и, кажется, немного унизить Драко Малфоя.

Однако тишина затягивается.

Грейнджер смотрит куда-то в сторону, Забини — на Малфоя, а тот молчит, и только из его горла доносится постепенно набирающий силу рокот, который вот-вот обещает вырваться драконим пламенем.

— И само собой те слова про это чудное платье, которое точь-в-точь как на одном из портретов твоей бабушки, — Блейз поворачивается к Гермионе и доверительно шепчет: — У бабули полностью отсутствовал вкус.

Рокот смолкает, и Драко издаёт невнятный звук, а после смотрит на Блейза с таким страданием, что тому становится почти стыдно. Но стыд мгновенно испаряется, как только Забини ловит шокированный взгляд Грейнджер, глаза которой, кажется, вот-вот заслезятся — так широко она их распахивает.

Тогда-то Блейз и понимает, что теперь уже из его горла может вырваться — не пламя, нет — громкий смех. Поэтому он поспешно разворачивается и, ни слова не говоря, пересекает комнату, чувствуя, как две пары глаз провожают его до самой двери.

На пороге он оборачивается и навсегда запечатлевает в памяти эту картину. И даже думает, что такое воспоминание будет неплохим подарком на какую-нибудь годовщину.

***

Забини так резво выскакивает из кабинета, что совсем не замечает Джинни Уизли, притаившуюся за дверью.

Она, конечно, слышала всё и теперь крепко зажимает рот рукой и медленно сползает по стене от смеха, раздумывая, не стоит ли присоединиться и кое-чем поделиться с Малфоем.

Ведь ему наверняка тоже было бы приятно услышать несколько комплиментов от Гермионы.

В частности, о его «отвратительно скроенной мантии» и «прилизанных будто слизью флоббер-червя волосах».

***

[1] Баубиллиус — заклинание, которое выпускает из конца волшебной палочки яркую бело-жёлтую молнию.

========== Пять стадий ==========

Персонажи: Дин Томас, Лаванда Браун, Драко Малфой, Гермиона Грейнджер и другие

Жанр: романс, ангст, hurt/comfort

Предупреждения: Пожалуй, это чуть-чуть больше, чем драббл

Не бечено.

Пять стадий принятия неизбежного:

1. Отрицание

2. Гнев

3. Торг

4. Депрессия

5. Принятие

*

Когда Дин возвращается на площадь Гриммо и обводит взглядом всех собравшихся членов Ордена, он видит Гермиону, привалившуюся к плечу Малфоя. Её глаза прикрыты, на скуле синяк, а одежда в пыли и крови. Малфой крутит в руках палочку и сосредоточенно смотрит прямо перед собой.

Дин оглядывается на Симуса, на Лаванду, на Гарри и Рона в конце концов, но никто будто бы и не удивлён. Все участвуют в каком-то бурном обсуждении, пока Кингсли не берёт слово.

Первым делом он поздравляет Дина — его не видели в штабе вот уже несколько месяцев. Неудачное задание, попытки спрятаться от Пожирателей в лесу, пойманное проклятие и долгие недели исцеления под надзором Помфри.

И вот он снова здесь — а у него на глазах Гермиона Грейнджер почти засыпает на плече Драко Малфоя.

Кингсли говорит недолго, но с толком, и все внимательно слушают каждое слово, и только Дин не может сосредоточиться, то и дело поглядывая на Малфоя.

С Забини он смирился — тот хорошо сражался, всегда имел в закромах бутылку огневиски и как-то даже проявил интерес к магловскому футболу. Но присутствие Малфоя всегда напрягало.

Поэтому когда Кингсли заканчивает, разговоры смолкают и все постепенно начинают расходиться по комнатам, Дин ловит на выходе Лаванду и идёт с ней в сторону лестницы.

— Лав, можно задать вопрос? — не слишком громко спрашивает он, провожая взглядом Гермиону, которая скрывается пролётом выше. Малфой задерживается в столовой.

— Что угодно, Дин, — Лаванда расплывается в улыбке и, словно предугадывая его вопрос, уточняет: — Хочешь быть в курсе последних новостей?

Дин смотрит по сторонам, убеждаясь, что никто не подслушивает.

— Гермиона и… Малфой? Я имею в виду, может, мне показалось…

— О, — Лаванда смеётся, прикрыв рот ладонью, и оттаскивает Дина в сторону. — Сложно не заметить, правда? Они сейчас в стадии отрицания. Правда, у них всё как-то путано, и я не уверена, достигнут ли они когда-нибудь принятия.

Лаванда хихикает, а Дин не понимает ни слова. Лаванда сжимает руку в кулак и выставляет один палец:

— Сначала, видимо, был торг: они пытались смириться друг с другом и искали компромиссы. Гермиона заваливала его работой, чтобы убедить себя, что на Малфоя можно положиться, — Лаванда улыбается, — и чтобы он проводил рядом как можно меньше времени. А он даже несколько раз пытался сделать ей комплимент — но всё, конечно, заканчивалось взаимными оскорблениями.

Лаванда переводит дыхание и разгибает ещё один палец.

— Дальше был гнев. Они начали ссориться буквально каждый день, цеплялись друг к другу по малейшему поводу, а если кто-то пытался встрять между ними — получал двойную порцию. Если эти двое находились в одном помещении — напряжение буквально витало в воздухе, — Лаванда качает головой и вдруг усмехается, разгибая третий палец: — И вот теперь отрицание. Они делают вид, что ничего не происходит, стараются не взаимодействовать и держаться друг от друга подальше. Любые совместные обсуждения всё ещё сводят к спору. Только вот, — Лаванда смеётся, — они и сами не замечают, что на самом-то деле всегда отстаивают одну и ту же позицию.

Лаванда прерывается, когда Малфой выходит из столовой. Он кидает скучающий взгляд в их сторону, и Дин с Лавандой поспешно кивают ему. Когда он поднимается по лестнице, Лаванда вполголоса продолжает:

— Но как только их защита слабеет, вдруг обнаруживается, что их… не знаю… пожалуй, тянет друг к другу.

Тянет?

Дин жестом призывает её замолчать и мотает головой. Он знает и Гермиону, и Малфоя без малого семь лет — и всё это время они презирали и порой даже ненавидели друг друга. Когда Малфой перешёл на сторону Ордена, они стали общаться, да, но даже Рон, бывает, пожимает Малфою руку, и это не сделало их лучшими друзьями.

Как же за месяцы, что отсутствовал Дин, всё так изменилось для Гермионы?..

— Никто уже не обращает внимания, Дин, — Лаванда замечает его потрясение и кладёт руку ему на плечо. — Сначала она спасает его жизнь, потом он — её. Затем Малфой сам вызывается в напарники Гермионы, а сразу после заявляет, что не может участвовать в задании, в котором задействована она. В следующий раз они громко ссорятся прямо перед выходом и Гермиона бьёт тарелки так, что никакое Репаро не соберёт вновь эти осколки, — Лаванда замолкает и смотрит в сторону, а потом продолжает намного тише: — А когда они возвращаются, Малфой сам залечивает её раны и отводит в комнату, не дав даже Кингсли поговорить с ней. И я могу продолжать до бесконечности, но ты и сам всё увидишь.

— Неужели он изменился? — хрипло спрашивает Дин.

— Мне кажется, не только он.

*

Дин аппарирует на Гриммо и отползает в сторону, давая дорогу остальным. Прихожая заполняется грязными, уставшими волшебниками, а он сидит, привалившись к стене, и ощущает дрожь по всему телу. Вальбурга истошно вопит, проклиная всех вокруг.

Малфой аппарирует последним. Вся его одежда — сплошные лохмотья. Да и кожа под ней ничуть не лучше. Он весь в крови, но не только в своей — на руках он держит Гермиону. Бледную, почти неживую.

Дин словно в тумане видит, как Малфой медленно опускается на колени, как Римус аккуратно забирает у него Гермиону и несёт вверх по лестнице, как Артур помогает Малфою подняться, а Рон и Джинни налетают на него с вопросами.

Гарри молча стоит у стены.

Следующую неделю Малфой не говорит ни с кем дольше пары минут, старается отдельно есть и много времени проводит в своей комнате. На собраниях он всегда где-то в углу и предпочитает не высказываться, пока у него не спрашивают напрямую.