Раненый

Наверняка он может теперь сказать только одно: Гермиона Грейнджер всё-таки полностью потеряла контроль.

***

Ещё один раз — и Лайза успевает окончательно ему надоесть. Изо дня в день приходит только она, нет ни Грейнджер, ни Эббот, и если причины, по которым его не хочет видеть первая, Драко ещё понимает, насчёт Ханны у него нет ни одной догадки.

Он раздумывает об этом просто для того, чтобы отвлечься от мыслей о Грейнджер и своей никчёмной жизни. Палочка, которую Лайза нашла на следующий день в углу комнаты, лежит рядом на тумбочке, и хотя Турпин опасливо косится на неё, отбирать не пытается. Но Драко и сам не прикасается к ней.

Он выжидает. И его ожидания оправдываются.

Грейнджер ломает систему и приходит в то время, которое он привык проводить в одиночестве. Турпин ушла всего час назад, и Драко не голоден, не хочет пить, а пространство вокруг бездушно сияет чистотой. Он стоит у подоконника и, когда открывается дверь, удивлённо оборачивается и смотрит, как Грейнджер пересекает комнату и останавливается напротив.

Она ниже его на целую голову, но до этого момента Драко никогда не обращал внимание, что она смотрит на него снизу вверх. Грейнджер проводит рукой по подоконнику и бросает взгляд на вид за окном. Наверняка ей он надоел ещё больше, чем ему самому.

— Я не знаю, что делать с тобой, Малфой, — выпаливает Грейнджер, и Драко удивлённо моргает. Она вздыхает, хмурится и сухо продолжает: — Нам нужно уходить, мы и так провели здесь непозволительно много времени.

— Уходить?

Она медленно кивает.

— Мы… — вздыхает, мотает головой, — мы собираем всё самое ценное и ищем способы переправить тех, кому нельзя аппарировать. Со дня на день здесь будут члены Ордена, которые помогут нам покинуть это место.

Грейнджер замолкает. Она не говорит о причинах, и вообще никак не упоминает Пожирателя, но Драко понимает — дело именно в нём. Если один нашёл их, то смогут и другие. Единственный выход — это бегство, тем более оно явно облегчается тем, что пациентов теперь намного меньше.

На мгновение перед глазами Драко возникает образ парня, изо рта которого вытекает кровь. Он трясёт головой, чтобы отогнать видение, и смотрит на Грейнджер. Вся ситуация несколько тревожит, но лишь один вопрос по-настоящему волнует его.

Что будет с ним?

Что будет с Драко Малфоем, когда члены Ордена переступят порог дома?

Он не произносит ни слова вслух, надеясь, что Грейнджер услышит его мысли и сама заговорит. Гермиона Грейнджер знает всё — она должна поделиться знанием с ним! На долю секунды Драко кажется, будто она качнула головой, словно отказываясь отвечать на невысказанный вопрос.

А затем она начинает разворачиваться, и Драко понимает, что сейчас снова останется один, и даже приподнимает руку, чтобы схватить Грейнджер и удержать, но боится сжать ладонь, поэтому рука так и повисает в воздухе, а Грейнджер делает вид, что не замечает этого.

И уходит.

***

Весь день Драко напряжён и задумчив. Ожидание сводит его с ума, и ему кажется, что он уже ждёт суда, который определит его участь. Грейнджер, конечно, не дементор, который может лишить его души, но… Драко не уверен, что её решение принесёт ему меньше боли.

Впервые, он по-настоящему понимает, что каким-то образом ему действительно придётся продолжить жить и искать своё место в мире. Придётся принимать решения. Самостоятельно, не опираясь ни на чьё мнение. Отец и мать давно остались в прошлом. И даже Волдеморт сейчас не может на него повлиять.

Драко пытается думать…

Грейнджер возвращается под вечер, вновь становится у окна и глубоко вздыхает.

Её глаза покраснели, а руки дрожат, пока она не прижимает их к бёдрам, и Драко на секунду отвлекается на очертания её тела, а когда вновь смотрит на лицо, Грейнджер задумчиво покусывает губу.

— Я не знаю… — она прочищает горло. — Я не знаю, что произошло с чарами, но каким-то образом они спали. Ты сам всё видел: маглы подошли слишком близко, потом перестали работать согревающие чары, у нас начались проблемы на кухне, а несколько зелий испортились на ровном месте. В ту ночь защитный купол еле держался и, хотя я не знаю, как Пожиратель мог оказаться в этом лесу, когда он уже был здесь — ему не составило труда найти нас.

— Кто это был? — вдруг перебивает Драко.

— Я не знаю, — Грейнджер прикрывает глаза. — Мы не стали смотреть, а просто левитировали его и похоронили на заднем дворе.

— Сколько… — Голос Драко срывается. Он не уверен, что именно хочет спросить. Сколько погибших? Сколько раненых? Сколько проблем он принёс? Сколько сил в запасе у Грейнджер, что она справилась с этим?

— Я не знаю, как у него вышло разобраться со всеми на своём пути. Видимо, мы совсем не были готовы к такому. — Её рот растягивается в мучительной и жуткой улыбке, и уголок губы вздрагивает. — Он выбил дверь и убил аврора так, что тот не успел произнести ни единого заклинания. Ханна и Лайза были там же, но он не стал их убивать — просто отбросил заклинанием и запер дверь.

Теперь губы Драко изгибаются в подобии ухмылки. Крик Турпин он запомнил. Но… Эббот тогда не было слышно. Неожиданная догадка прошибает его, и Драко завороженно смотрит на Грейнджер. Она тяжело сглатывает, и по её взгляду Драко видит — она поняла, что он догадался.

— Ударная волна была такой силы, что при ударе головой Ханна умерла почти сразу. Лайза пыталась ей помочь, но их палочки отнесло в сторону, сверху упали шкафы и полки, и пока Лайза нашла их, было слишком поздно.

Ханна Эббот — староста Пуффендуя, блондинка небольшого роста, с широким лбом и чересчур крупным, на вкус Драко, носом. Нервная и простоватая девушка, которая каждый день спасала жизнь и рассудок Драко. Ханна Эббот теперь мертва.

А он всё ещё жив.

— Я не знаю, что он ожидал увидеть и получить. Я услышала шум, когда несколько человек уже были мертвы, потому что пытались остановить его. Он узнал меня и спрашивал, где Гарри. Но я не знаю.

Шесть. Шесть раз за несколько минут Гермиона Грейнджер призналась, что чего-то не знает. Драко завороженно смотрел на неё, замечая, как постепенно меркнет свет на её лице. Но отсутствие знания не делало её некрасивой, или нехорошей, или неспособной.

Оно будто делало её сильнее. По крайней мере, в его глазах.

— Война идёт, и, кажется, приближается новая пора. Пожиратели не прячутся и не скрываются, и, возможно, скоро наступит время сражений, в которых придётся принять участие всем. То, что произошло здесь, — это лишь отголосок настоящей войны.

— И что дальше? — задаёт Драко самый безобидный вопрос, который приходит ему в голову.

— Я не знаю, что тебе делать и куда идти. На самом деле… — её голос срывается, и в глазах Грейнджер мелькает замешательство, но она собирается с силами: — На самом деле, ты здоров. Я… Мы сделали всё, что могли, и вот ты выжил и теперь можешь начать жить. И можешь поступать, как захочешь. Я могла бы предложить тебе выбор, но ты сам должен решить. Я… — она вскидывает подбородок. — Я не стану тебя ограничивать. И никто не станет.

Драко невесело хмыкает.

Вот так Грейнджер и выполнила свой план, хоть Драко так и не узнал до конца, в чём он состоял.

Жизнь за жизнь. Или жизнь за две?

Здесь нет места счёту, Грейнджер никогда не пыталась его вести — это Драко понимает однозначно. Как и то, что решение теперь действительно только за ним.

Рассматривает ли Грейнджер сценарий, при котором он возвращается к пожирателям и становится верным слугой Волдеморта?

Или тот, при котором он переходит на сторону света и рискует жизнью ради Ордена и Поттера?

А как она отреагирует, если он скажет, что останется с ней?

Драко смог бы варить зелья и лечить волшебников, но что-то глубоко в душе подсказывает ему, что у самой Грейнджер теперь другие планы. Однако он уверен, что ему она не расскажет, поэтому не спрашивает.

— У тебя есть два дня, чтобы решить, Малфой, — она обводит взглядом комнату, затем смотрит на него и мягко улыбается. — Большего я не могу тебе дать.