По прозвищу Чумной

– Параллельные миры с другими формами жизни, я знаю. От тебя лесом тянет, путешественник, – она наклонила коротко стриженную голову к худому плечу. – И как Алексей с этим связан? У нас в роду таких не было.

– Мы не знаем наверняка, потому что после такого выплеска силы он должен был умереть. Но тело осталось нетронутым, мы начали разбираться… Он застрял на другой параллели и вытащить его сюда пока не получается, – он опустил сознательно момент о соседе Чумного. – А в последние дни я даже на связь выйти не могу, будто пелена закрывает.

– Ты что-то недоговариваешь, – она не спрашивала, утверждала, голос приобрёл обманчиво мягкие нотки, – не лги мне, мальчик.

Кир переглянулся с довольно улыбающимся Михаилом Алексеевичем, но тот только кивнул, мол, рассказывай уж ей всё, раз мы завели эту тему. Понимая в хитросплетениях отношений ещё меньше, Воронов мысленно сплюнул – не полезет он в это, не его дело, а за слишком длинный нос можно и с головой расстаться. С тяжёлым вздохом инквизитор вытащил из кармана рисунок – тот самый предмет, который они надеялись отыскать в огромном здании. Марина Басманова кончиками пальцев ухватилась за край, всматриваясь, но блеск глаз выдавал узнавание. Она наверняка знала, что это.

– Великая Тёмная Мать… вот уж действительно, такое никаким инквизиторием не вытравишь, как бы ни старались. Моё маленькое чудовище…

А Кир внезапно вспомнил, что уже видел её раньше. И далеко не один раз, ведьма явно весьма внимательно следила за жизнью своего ребёнка, пусть и вмешиваться напрямую не могла. Или… уж больно много в биографии Чумного было какого-то потрясающего везения, слишком невероятного, будто неприятности не просто сами по себе проходили стороной, а их отводили. То же проклятие, заставляющее кровь вскипать, в норме оно не проходит само, его снимают, делят с кем-то, в идеале – с кровным родственником из числа магов. И много других моментов, которые внезапно обретали вполне логичное обоснование, переходя из разряда “везучий сукин сын” в разряд “не удивительно, с такой-то матерью”. А от Басмановой, сейчас, когда она перестала маскироваться, тянуло силой, холодной, оседающей в горле.

Та широко улыбнулась, безошибочно считывая перемены в лице парня. Воронов тут же принялся закрываться, ощущая прикосновение чужой силы, и Марина довольно захохотала:

– Какой хороший мальчик. Не бойся, я тебя не съем, так, понадкусываю.

– Марина! – с укором покачал головой Романов, наблюдавший за этой сценой. – Лучше расскажи, что ты об этой вещице знаешь. Помимо общеизвестных фактов, пожалуйста.

– А что мне за это будет? – женщина обвела взглядом своих собеседников.

– Она ещё и торгуется? – изумлённый инквизитор повернулся к Великому князю.

– А ты чего хотел? – мужчина вздохнул, потирая занывший висок, оборачиваясь к ведьме. – И что ты хочешь?

– Мне тут так тоскливо, так одиноко, – начала она издалека, а вот у Кира внутри шевельнулось предчувствие, – никто ко мне не ходит, не греет… Ладно, не буду, а то у кого-то уши сейчас вспыхнут. Восстановление в правах хочу.

Кир прикрыл глаза – наглость ведьмы, конечно, границ не знала. Но вопрос прав – уже не его полномочия, его дело – вытащить Чумного обратно, желательно, при этом, в здравом уме. А мог бы сейчас магов ловить… Воронов прищурился, обводя взглядом коридор, двери в этой комнате не было, так что обзор у инквизитора был прекрасный. Через пару десятков шагов начиналось такое плотное облако магии, что рассмотреть хоть что-то не выходило. Обычное зрение тоже мало что различало в той темноте. Зато слух улавливал негромкий женский смех, от которого по позвоночнику шёл холод. Инквизитор вгляделся старательнее, но различил только мелькнувший за углом край одежды. Зато прекрасно опознал характер сгустившейся магии.

– А некромантией Вы баловались, или…

– Или. Это остаточный фон, там крыло, в котором их обучали. До сих пор фонит. Мне-то почти ничего, я жена и мать некроманта, но зато никто не лезет, даже близко не подходит.

– И всё-таки там кто-то есть.

– Скорее всего ты просто тени путаешь с живыми, не обращай внимания, если не хочешь, чтобы они тебя запутали и увели. Ты мне ещё нужен среди живых.

Кир понятливо кивнул. Он и сам не горел желанием выходить на зов тихого голоса, видимо, как и все живые существа подчиняясь инстинкту самосохранения. Инквизитор шагнул обратно в освещённую часть помещения, тут же отрезая себя от восприятия тонкого мира. Хотя здесь это и было достаточно сложно – слишком уж много раз местные некроманты открывали завесу между мирами. В обсуждение юридических тонкостей Воронов уже не вслушивался.

Зам.капитана

– Мне кажется, или там кто-то молится? – Ликса наконец-то выпустили из изолятора, и теперь тот шёл к жилому блоку в компании Зейла.

Звуки действительно напоминали сбивчивую, но весьма искреннюю молитву, уж такого в своей прошлой жизни некромант наслушался вдоволь. Только ни слова разобрать не мог, то ли толстые стены глушили, то ли языка он не знал. Но от слов по спине как наждачкой проводили, заставляя дёргать плечом – а после и вовсе перейти на другую сторону коридора, словно перегородка, за которой всё происходило, была раскалена до предела.

– Это Кодэх. Замкапитана у нас весьма, – технопат попытался подобрать более-менее аккуратное слово, – твёрд в своих убеждениях. Как и все его соотечественники.

Уж в этом Ликс не сомневался: только сильная вера могла породить подобной мощи божество. И явно не смерти или тьме поклонялись на родине Кодэха, это нечто обладало полностью противоположной окраской силы, такой, что одно прикосновение к ней обжигало зиланделиксийца. Кажется, поддевать этого человека она не рискнёт, что ни говори, а Глейд до сих пор производил впечатление скорее дипломата. Вооружённого, способного вести диалог с позиции силы, но дипломата. Кодэх же… скажем так, оставайся Чумной по-прежнему инквизитором, он бы нашёл с ним общий язык, с удовольствием встав бы плечом к плечу с таким искоренителем магической заразы. Сейчас же желание жить перевешивало, вынуждало пересмотреть свои взгляды на мир. В конце концов, ни одно убеждение, по его мнению, не стоит того, чтобы за него умирать. Какие-то другие вещи – может быть. Но не убеждения, которым свойственно меняться, разбиваться вдребезги о реальность, отмирать.

Зейл понимающе кивнул в сторону нужного ответвления, также не слишком горя желанием находится здесь. Пусть ему разливающаяся из молитвенного зала энергия и не причиняла особой боли или вреда, но он, как и многие технопаты, с предубеждением относился к особо верующим. Даже на Ликса косился с подозрением, но тот всё-таки молчал о своих взглядах, только отвечая на вопросы интересующихся – чем добавлял себе очков в глазах Зейла. Но некросы и не стремились никогда расширять влияние своей покровительницы. “Смерть и так везде, за плечом у каждого”. И пожимали плечами, считая такое объяснение достаточным.

Не сказать, что они сильно ошибались.

От жилого блока раздалось цоканье когтей по покрытию, и Ликса едва не снесла гора меха, по какой-то причине зовущаяся псом. Константин радостно вертелся вокруг хозяина, мешаясь под ногами у магов, сотрясая воздух хрипловатым лаем. Пожалуй, некромант улыбался животине вполне искренне, как минимум потому, что был обязан питомцу жизнью. Заледеневшие в изоляторе пальцы трепали густой мех, ощущая вполне живое тепло – больше иллюзия жизни, конечно, но можно было немного пообманываться.

Никаких задач некросу поставлено не было, так что тот с чистой совестью отправился разведывать местность. И пусть Зейл не упустил шанса подколоть по поводу прогулок у пищеблока, Ликс был в восхитительном настроении, чтобы на что-то обижаться. У шеи, под отросшими волосами, холодил кожу артефакт, сейчас практически не фонящий некротикой во внешний мир. Нужно было знать, что искать, чтобы обнаружить подвеску на теле некроманта, настолько качественно она сливалась с аурой владельца, по сути дела заставляя её сжиматься вокруг, а не отпугивать своей силой всё живое.