По прозвищу Чумной

– Да кто там за ним смотрит? Полторы калеки из отставных?

– Андрей, а ты не думал, что если бы полторы калеки следили за библиотекой, то маги бы давно её обнесли? Нет там ничего значимого. А вот к стенке нас поставят, если туда полезем.

– Если нас поймают, ты хотел сказать, – не оставлял надежды Андрей, заставляя Кира пожалеть о том, что тот поделился видением.

Напарник Чумного и сам был той ещё заразой, и Воронов назвал бы Андрея энцефалитом. По его мнению, тому прекрасно подошло бы, парень сперва вцеплялся словно клещ, а после этого у тебя отчётливо начинал сдавать мозг. Кир всё-таки проиграл борьбу с собственным организмом, со стоном откидываясь на кровать. Будь он чуть более юным и чуть менее осторожным – может и согласился бы залезть в запечатанный магический университет, чтобы поискать там что-то полезное да и просто интересное. После того, как Кир уловил ту сцену травли – наверняка именно её, чем ещё этот загон одинокой жертвы мог быть? – он полез в архивы, уверенный, что сможет определить действующие лица. Увы, пока далеко не все его видения были “озвучены”, чаще всего приходилось радоваться отдельным картинкам.

С другой стороны… внезапная, но такая простая и логичная мысль, заставила недошамана распахнуть глаза. Что мешает ему пойти с этими видениями к начальнику? Афанасий был личностью весьма понимающей, тем более, что это напрямую касается дела, в котором они все трое уже замешаны. А главный инквизитор ещё с армии водил дружбу с Великим Князем, может и сможет добыть разрешение на вход. В конце концов, зачем планировать сомнительную авантюру, если есть реальная возможность сделать всё легально?

– У меня есть вариант получше. Но это утром.

– Какое утро, Кир, весь вечер и вся ночь впереди!

– Которые ты не переживёшь, если не дашь мне выспаться! Иди отсюда, а то придушу, – он всё-таки поднялся с кровати, чтобы забрать у Андрея подушку и уже в обнимку с ней рухнуть обратно. – Если я не просплю ближайшие восемь часов – я буду убивать. Меня можно будить только если на нас нападут. Всё.

Младший инквизитор хотел было что-то сказать, но просвистевший мимо головы шаманский нож вынудил пробормотать что-то согласное и поскорее скрыться за дверью. Проведший сутки в дороге Воронов прислушался к происходящему в коридоре, недовольного сопения там не услышал и с чистой совестью позволил себе отключиться, лишь в последний момент сдёрнув резинку с хвоста.

Остро

– Режь смелее, как будто в первый раз! – некрос в раздражении закатывал глаза, наблюдая за Чумным, примеряющимся к его руке. – Будто до этого магов не резал, а!

– Целенаправленным потрошением я не занимался. Это вообще обязательно?

– Интересно, тебя от крови не тошнит, не? Я и так выбрал самый щадящий для вас, смертных, вариант! Дорабатывал тут ритуал сидел! Если твой дружок ещё раз тут объявится, можешь у него спросить про классический, вряд ли бы теперь понравилось наживую жрать сердце.

Алексей представил себе эту картину, скривился и принялся по размеченному вырезать линии на некроманте. Наверное, мальчишку было даже жалко: дожить едва ли до совершеннолетия по меркам своего народа и устать от жизни настолько, что видеть выходом только смерть – разве что врагу и пожелаешь. И усталость от своей полужизни некромант выражал весьма ярко, заставляя наполняющую тело магию выходить из-под контроля, так что Глейд принял решение накачать некроса препаратами и закрыть в капсулу до прибытия на базу. Тело-то отключилось, а вот сознание то выныривало в темноту, кружа в путанных мыслях, то погружалось вглубь, разделясь на две личности. Что дёрнуло Чумного в ответ на очередную порцию нытья сказать “Так придумай что-нибудь”, он не знал. А вот зиланделиксиец придумал.

И даже сам занялся подготовкой, умудрившись создать в общем подсознании пространство ритуального зала. Пока корабль шёл через пространство Алексей молча сидел в углу, наблюдая за необычно воодушевлённым соседом. Тот, впрочем, его игнорировал, но то и дело смотрел куда-то “сквозь”, видя несколько больше, чем слишком живой инквизитор. Ненадолго, правда, скоро тому предстоит полностью получить силу и отпечаток личности, а некромант счастливо умчится прочь.

– Что тебе мешало сделать это сразу?

– Я надеялся, что ты окажешься менее живучим и мне удастся уговорить Двуликую оказать мне небольшую милость.

– Вернуть покойницу в мир живых – это по-твоему “небольшая”? Я вообще удивлён, как меня вместе с тобой под шумок не угрохали.

– Мой тебе совет, наследничек, – последнее слово некрос прошипел, Алексей всё ещё продолжал вырезать необходимые символы, перейдя с рук на плечи, – разберись со своим происхождением в том мире. Как минимум, Двуликая посчитала тебя достойным не только жизни, но и своих даров. Не проебись.

– Кто бы говорил… Сколько крови мне будет нужно?

– За головой чашу видишь? Вот то что от заполнения алтаря останется – всё твоё, инквизитор. И не кривись так, один раз потерпишь. Главное, не промахнись мне по шее и не блевани в процессе, а там все будет хорошо, я пойду дальше, а ты будешь разгребать все эти проблемы. Режь.

Чумной замер, оглядывая сочащегося кровью некроманта, не веря, что позволил себя на это уговорить, что вообще собирается это делать. Обвел взглядом висящий в темноте каменный алтарь, покрытый тонкими канавками, продолжающими рисунок на теле некроса. Посмотрел на нож, которым – коллеги его не видят! – вырезал на зиланделиксийце рассчитанную им формулу. И вот сейчас ему предстоит окончательно сравняться с теми, кого он клялся уничтожать. Пальцы дрогнули, едва не отпуская рукоять. С другой стороны…

С другой стороны, он ведь уже похоронил себя прошлого, так с чего бы теперь начинать сомневаться? Если уж падать в эту бездну, то со свистом ветра в ушах и восторженным криком адреналинового наркомана. Зиланделиксиец, лежащий на камне, расслабляется, запрокидывая голову, открывая тощую, практически мальчишескую шею. Алексей не даёт себе времени на раздумья, вспарывая глотку одним движением. Кровь, которая должна была ударить фонтаном, заливая ему лицо и руки, застывает в воздухе, подчиняясь колышащейся вокруг силе, заполняя собой алтарь. Этот же пресс магии не даёт телу некроманта шевельнуться. Инквизитор со странной смесью сожаления и понимания наблюдал, как некрос с облегчением на лице обмякает, как закатываются глаза, пока кровь покидает тело.

Странно обострившимся чутьём он улавливает, когда ленивое сердце зиланделиксийца бьётся в последний раз. Его собственное в этот момент сбивается с ритма, подстраиваясь, замедляясь. Кровь в чаше колышется, намекая, что лучше выпить её сразу. Чумной спешно, лишь бы не передумать, опрокидывает её в себя – ему досталось не так много, как кажется, всего несколько глотков. Бывший – уже окончательно бывший – инквизитор утирает ладонью окровавленные губы, глядя в застывшие, но всё ещё лукаво мерцающие глаза. Проводит по ним, закрывая. Из внешнего мира пробивается тревожный сигнал капсулы.

*

– Если вы мне опишите увиденные помещения, – Михаил Алексеевич повернулся к инквизиторам, – то я смогу быстрее сориентироваться и нам не придётся обыскивать все щели в огромном здании.

Кир обвёл глазами огромный холл, воскрешая в памяти обрывочное видение. Когда он шёл к главному инквизитору, то даже не надеялся, что к его словам отнесутся так серьёзно, но вопрос с возвращением – или упокоением Чумного требовал решения, так что за зацепку ухватились сразу же. И вот теперь Воронову предстояло напрячь мозги, чутьё и глаза, чтобы найти тот самый, напитанный силой предмет, способный вернуть Алексея обратно в тело. Руку жгла печать о неразглашении, под которую ему рассказали о происхождении товарища.

Он мог только присвистнуть: семейство и на Нулевом уровне засветилось, но давно прервалось, а вот среди магов просуществовало достаточно долго. Но тут же возник следующий вопрос, озвучить который вслух он пока не решался. Что могло потомка целой плеяды чернушников, не скрывающего своей магической одарённости – пусть и поставившего её на службу Империи – Петра Басманова отречься от сына? В конце концов, официальной жены у него не было, но сейчас на нагулянных холостяками детей и смотрели мягче.