Омела для Амели

Жан Гроссо смотрел на Кристиана с по-отечески снисходительной улыбкой, раскинув руки для объятий.

— Кристиан, мальчик мой! — неожиданно воскликнул он, демонстрируя чудеса переобувания. — Как я рад, что и ты решил отпраздновать Рождество с нами!

— Конечно, Жан, — ответил Кристиан, показательно засунув руки в карманы. — Это же мой дом. И я каждый год праздную здесь Рождество. А вот что заставило вас приехать…

— Сынок, — Анжелика, обладавшая уникальной интуицией, моментально оказалась около сына и одарила гостей ослепительной улыбкой. — Ты был так занят своим проектом, и мы совсем забыли тебе сказать, что решили возобновить прекрасную традицию встреч на Рождество с добрыми друзьями.

— Серьёзно? — ухмыльнулся Кристиан, стараясь скрыть раздражение.

— Именно так, родной, — мать ощутимо ткнула его кулачком в бок. — Прошу к столу!

Пространство наполнилось звоном бокалов, смехом и бесконечным трещанием Жаклин Гроссо, а Кристиан неотрывно смотрел на пустовавший стул и нетронутые приборы. Здесь явно ждали кого-то ещё, и шестое чувство подсказывало, что этого кого-то он видеть совсем не желал.

— Адель всё ещё в Лондоне? — задал вопрос Гаспар Тома, подтвердив опасения.

— Нет, — поспешно ответил Жан, бросив мимолётный взгляд на Кристиана. — Она должна была прилететь сегодня к обеду, но рейс задержали.

— Наша малышка! — противно пискнула Жаклин. — Как мы этого ждали!

— Её учёба закончилась? — участливо поинтересовалась Анжелика.

— Да, пора бы уже и домой вернуться, в конце концов, тут её ждёт жених, — Жаклин широко улыбнулась Кристиану.

Шампанское пошло не в то горло, и он громко закашлялся. Жених? Эта курочка-гриль не в курсе, что её дочурка бросила своего «жениха» на глазах у всех, в ресторане, располагавшемся на вершине Эйфелевой башни, и укатила не гранит науки грызть, а постигать светскую жизнь европейских столиц? Кристиан медленно поднял глаза и посмотрел на всех действующих лиц этой идиотской комедии. В голове начала собираться мозаика… камушек за камушком. Учёба, отъезд, его многочисленные подружки и предостережения отца, чтобы не попадался прессе, Жаклин, передающая ему подарки и, как вишенка на торте, Жан Гроссо, нападающий на ничего не подозревающую Амели. Этот дешёвый затянувшийся спектакль был придуман для того, чтобы оттянуть время свадьбы. И зная, что Кристиан пошлёт всё достопочтенное семейство в адское пекло, его просто решили поставить перед фактом именно тогда, когда капризная принцесса Адель нагуляется.

Какой же бред… Нет, он мог понять сторону несостоявшейся невесты. Этот брак давал им многое. Скорее всего, Адель предельно ясно объяснили, что думают по поводу её поступка, вот только ей всегда было плевать, а наказывать свою избалованную девочку Жан Гроссо не любил. Отца он тоже мог понять: многолетнее партнёрство, дружба и общие связи. Бизнесмен его уровня не рискнёт всем этим ради принципов и даже разбитого сердца единственного сына, на которого по большей части ему было наплевать. Но мать? Кристиан остановил взгляд на Анжелике и с немым вопросом посмотрел ей в глаза. В них была мольба о понимании. Она просила его переждать, обещала всё объяснить и… извинялась. Грудь стиснуло от обиды, на губах появился горький привкус. Недолго думая, Кристиан встал из-за стола, звякнув упавшими из тарелки приборами. В полной тишине он посмотрел на притихших актёров бездарного спектакля и ухмыльнулся.

— Спасибо за прекрасный праздничный ужин, папа, мама, — тихо произнёс он. — Я бы с радостью послушал ваши занимательные истории дальше, но меня ждёт одна невероятная особа, и я не могу её подвести. С Рождеством!

С этими словами Кристиан, не оборачиваясь, направился к двери.

— Он поехал встречать Адель? — наивно спросила перманентно счастливая мадам Гроссо.

— Какая же ты дура, Жаклин. Помолчи хоть сейчас! — ответил ей раздражённый голос Жана.

Кристиан врал. В этот вечер его не ждал никто, но им об этом знать не обязательно. Главное, что хотя бы в финальной сцене все действующие лица сняли свои маски.

Мужчина накинул пальто и вышел на улицу. Ясное ночное небо мерцало звёздами, ветер гонял по дорожке невесомые хлопья снега. Вместе с горьким коротким смешком изо рта вырвалось облачко пара. Кристиан разблокировал телефон и открыл контакты. Лина, Катрин, Инесса, Валерия… Амели. Он завис на контакте, в кружке которого было загружено фото с праздничного катка. Копна блестящих медью волос, озорная улыбка в подмигивающих карамельных глазах и кончик розового языка в уголке смеющихся губ. Амели-Кристин. Единственная, кого хотелось видеть в этот, поистине паршивый, день.

— Ну что, сама виновата, девочка-праздник, — прошептал Кристиан в темноту. — Жди меня. Хочешь ты этого или нет.

Он набрал сообщение, заблокировал телефон и поспешил к машине.

Глава 14

Амели резко открыла глаза и минуту безучастно смотрела на кипенно-белый потолок, а потом задорно улыбнулась и соскочила с кровати. Рождество — любимый праздник на все времена. День, когда даже она способна верить в чудеса. День, возвращающий в беззаботное детство, полный только их с бабушкой маленьких больших традиций.

Амели заглянула на кухню и счастливо хихикнула. К ножке стола была привязана тонкая красная нить*, а рядом стоял маленький мешочек с конфетами. Игра началась. Девушка взяла с края столешницы небольшую корзинку, украшенную блестящей мишурой и, положив мешочек на дно, отправилась в путешествие по квартире, следуя по нитке. Книга — небольшой рассказ в её любимом стиле фэнтези. Милейшая складная расчёска с зеркалом в виде мистера Печеньки. Марципановый зайчик… Щёки Амели непроизвольно вспыхнули от нахлынувших воспоминаний минувшего вечера. Нить довела её до небольшой гостиной и, извиваясь змеёй, скрылась под сияющей огнями ёлкой.

Девушка опустилась на колени и достала из-под тяжёлых веток коробку, упакованную в тёмно-зелёную шелестящую бумагу. Бросив взгляд на бабушку, всё это время сидевшую на диване с бокалом игристого, Амели улыбнулась и покачала головой.

— Шампанское с самого утра?

— Как и каждый год, — Беатрис усмехнулась и слегка качнула рукой, заставляя золотистую жидкость заволноваться в бокале, выпуская на волю многочисленные пузырьки.

— Береги себя, ба, — ласково проговорила девушка.

— Подумаю об этом на старости лет, — серьёзно кивнула та. — Открывай давай.

Амели аккуратно развязала большой блестящий бант и разорвала упаковку. В коробке, заботливо укутанный упаковочной бумагой, лежал большой снежный шар с механическим заводом. В центре композиции стояла крохотная кованая лавочка, а рядом с ней, под деревом, увешанным разноцветными гирляндами, стояла пара влюблённых. Они держались за руки и смотрели друг на друга, а вокруг под нежную мелодию парили белоснежные хлопья. Амели задохнулась от восторга и прошептала:

— Потрясающе…

— Я знала, что тебе понравится, сердце моё, — улыбнулась Беатрис. — Пусть этот подарок принесёт тебе счастье…

— Ба… — Амели, подползла к женщине и крепко обняла её колени. — Я так тебя люблю!

— Ну что ты ползаешь на коленях по полу⁈ — пожурила девушку Беатрис, украдкой вытирая набежавшие слёзы. — Как маленькая.

Амели засмеялась и ещё крепче прижалась к бабушке.

— У меня ведь тоже для тебя подарок! — вспомнила девушка и быстро поднялась на ноги. — Секунду.

Она метнулась в свою комнату и вернулась с большой плоской крафтовой коробкой, перевязанной широкой лентой тёмно-вишнёвого оттенка.

— Счастливого Рождества, моя замечательная Беатрис! — нараспев произнесла Амели и протянула женщине подарок.

Та с нежностью взглянула на внучку и осторожно сняла крышку, являя миру фотокнигу, на обложке которой красовалось их счастливое совместное изображение, и мягкий палантин в тон упаковочной ленте.

— Обожаю этот цвет, — прошептала Беатрис и обняла девушку. — Ты слишком меня балуешь, родная.

— Я слишком мало тебя балую, — улыбнулась Амели и чмокнула бабушку в щёку. — Всё, несу закуски, включай фильм!