Омела для Амели

— Как прошло свидание? — Амели резко затормозила и чуть не врезалась в пожилую пару.

— Простите, пожалуйста, — улыбнулась она опешившим людям и повернулась к подъехавшему ближе Кристиану. — Какое свидание?

— На которое ты ходила вчера, — от его испытующего взгляда вспыхнули замёрзшие до этого щёки. — Ты ведь ходила на свидание?

— Рабочая встреча, — попыталась выкрутиться Амели, вспомнив о своём внезапном приступе вранья.

— Рабочая встреча у тебя со мной, и что-то я не наблюдаю соблазнительного платья и сапожек на каблуке, — прищурился Кристиан. — Так что?

— Я ответила, — пожала плечами девушка. — Верить или нет — твоё право… И вообще, что за допрос? Мы же играем. Моя очередь.

Она отвернулась, пытаясь скрыть улыбку. Заиграла её любимая «Christmas Tree Farm»*, захотелось танцевать и смеяться. Волшебное чувство счастья уютными огоньками разгоралось в душе. Плавно вильнув бёдрами, Амели развернулась к Кристиану, успев поймать его восхищённый взгляд, и улыбнулась.

— Самое яркое воспоминание из детства, — она подъехала к огромной арке, увитой вечнозелёными ветками и огнями гирлянд.

Кристиан широко улыбнулся и, скользнув к девушке, взял её за ладошку и крутанул вокруг оси.

— Диснейленд, — коротко ответил он.

— Диснейленд? — она недоверчиво изогнула бровь.

— Да. Что тебя удивляет?

— Думала, что у богатых мальчиков Диснейленд не вызывает восторга, — пожала плечами Амели. — Разве это событие?

— Когда папа и мама рядом с тобой. Оба, целый день… Да, ещё какое событие, — улыбнулся Кристиан. — Они не ругаются, жуют с тобой сахарную вату и уговаривают пойти на самые различные аттракционы… А ты отказываешься, потому что потеряешь драгоценное время рядом с ними.

— Счастье… — тихо проговорила Амели, пытаясь проглотить внезапно подкативший к горлу ком.

— Расскажешь мне о своём самом ярком воспоминании? — Кристиан оказался совсем близко и аккуратно поддел её острый подбородок указательным пальцем.

Амели молча смотрела в красивое лицо, следила за изучающим её взглядом и тихо таяла от горючей смеси чувств, ворочавшихся противоречивым клубком в её душе.

— Желание, — наконец прошептала она.

В глазах Кристиана мелькнуло понимание, а в следующий момент он уже прильнул к её губам в нежном, согревающем губы поцелуе. Голова закружилась, и Амели ухватилась за крепкие плечи, почувствовав, как на талии смыкается кольцо рук, которое не позволит упасть. Поцелуй, лёгкий, трепетный… Таявший на губах, словно первый снег, заставивший забыть обо всём на свете и раствориться в магии момента… Казалось, он длился вечность. Амели медленно открыла глаза и наткнулась на шальной счастливый взгляд самого красивого мужчины из всех, что когда-либо встречала.

— Кажется, это знак, карамельная девочка, — в его руке лежала небольшая, оторвавшаяся от арки веточка омелы.

Заиндевевшие листики красивой овальной формы, небольшая гроздь белых ягод в горячей ладони, минуту назад ласкавшей её лицо.

— Легенда нам благоволит.

— Ты веришь в легенды? — улыбнулась она.

— Сам в шоке, — усмехнулся Кристиан и поцеловал девушку в уголок губ. — Что вы со мной делаете, мадемуазель Дюваль?

Ответить она не смогла, да и что тут было сказать… Амели улыбнулась, кутаясь в тёплых объятиях, и сама потянулась за очередным, согревающим самые замёрзшие уголки души, поцелуем.

*«Christmas Tree Farm» («Ёлочная ферма») — рождественская песня американской певицы Тейлор Свифт.

Глава 13

— Ты меня слышал? — Тома-старший резко отвернулся от окна и испытующе уставился на сына.

Кристиан улыбнулся и свернул мессенджер. Обычно на праздник семья собиралась вместе, и, с тех пор как Кристиан вошёл в руководящий состав компании отца, они могли провести весь вечер в обсуждении рабочих вопросов. Но в это Рождество не хотелось говорить о делах, планировать и решать трудные бизнес-задачи. Хотелось есть вкуснейшее запечённое мясо, пить шампанское и представлять себе лицо маленькой большеглазой карамельки в тот момент, когда она увидит его подарок.

Прогулка по центру Парижа что-то неуловимо, но кардинально изменила между ними. Амели стала ещё ближе, а аромат вишни теперь, кажется, впитался в его кожу и мерещился повсюду. Нежная, милая и такая родная — Амели-Кристин Дюваль… Карамельная девочка, подарившая ему лёгкое прикосновение своих мягких губ. Показавшая ему настоящее Рождество. Перекроившая его душу и сознание…

— Где ты витаешь, Кристиан? — снова повторил свой вопрос Тома-старший.

— Всё хорошо, отец, я тебя слышал, — ответил Кристиан, снова открывший мессенджер. — Амели отправила фото. Чудесная вышла фотосессия, всё идёт по плану, и я рад.

— Фотосессия? — мать Кристиана, Анжелика-Амалия Тома, одетая в тёмно-синее мерцающее платье, вплыла в зал. — Ты заставил девушку работать в Рождество?

— Её заставишь, — усмехнулся мужчина. — У фотографа был свободный час, плюс они смогли выцепить нужных моделей. Быстро, а результат радует. Всё складывается идеально, идём в рамках концепции и сроков.

— Молодец, Кристиан, — похвалила женщина, похлопав его по плечу. — Видно, что ты горишь делом.

— Горит, не то слово, — покачал головой отец, поймав осуждающий взгляд сына. — Скажешь, не так?

— Давайте обедать, — примирительно произнесла Анжелика и протянула руку Кристиану. — Пройдём в столовую, родной.

Большой загородный дом семьи Тома готовился принять гостей. Было накрыто на восемь персон. Вдоль массивной столешницы тянулась узкая серебристая дорожка, на которой, огибаемые длинной литой еловой веткой, стояли разноуровневые прозрачные подсвечники, с мерцающими в них свечами. Лаконично, изящно и празднично — в стиле Анжелики-Амалии Тома. Кристиан бегло окинул взглядом помещение и повернулся к матери, тихо отдающей указания управляющему.

— В этом году принимаем гостей раньше срока? — улыбнулся он. — Родственники пожаловали?

Анжелика вернула улыбку. В этот момент дверь столовой распахнулась. На пороге возник дворецкий, а за ним и чета Гроссо со своим многочисленным семейством. Кристиан внутренне напрягся. Жан Гроссо не был в их доме уже достаточно давно. Все приёмы, что родители устраивали по тому или иному случаю проходили в специально арендованных помещениях. Домой же приглашались только самые близкие и члены семьи. Жан Гроссо был другом и партнёром отца, но последний раз за семейным столом они сидели на то Рождество, когда праздновали помолвку Кристиана и Адель. Тогда со стороны они напоминали большую дружную семью. Смеялись, вспоминали детские проказы жениха и невесты, планировали совместные праздники. Идеальная картинка для неискушённого зрителя. В действительности же отцы семейств запаслись сигарами и закрылись в кабинете. Избалованная малышня Гроссо то и дело устраивала подлянки прислуге. Да такие, что одной из горничных потребовалась медицинская помощь. Мадам Гроссо пустилась в бесконечные перечисления магазинов, в которых они с Анжеликой должны побывать, заставляя последнюю тихо умирать от нарастающей мигрени, а Адель была ужасно недовольна, что из-за этого «унылого семейного идиотства» она пропустила крутую вечеринку. Девушка ныла и ныла, надувая свои красивые пухлые губки, а Кристиан старался думать обо всём, как не самом удачном дне, и считал минуты до окончания вечера. Потом, правда, они с Адель всё же отправились на тусовку золотой молодёжи. После же заперлись в одной из комнат гостевого дома, где до утра исправляли неудавшийся день, но, кажется, именно тогда Кристиану стоило задуматься о том, насколько затея с договорным браком откликается его внутренним желаниям. По крайней мере, в тот день, когда всё пошло прахом, а семейство Гроссо перестало быть постоянным гостем в их загородном доме, мать Кристиана с облегчением вздохнула, да и отец не выглядел удручённым. Но в тот момент, когда решалась его судьба, Кристиан был влюблён в утончённую блондинку с надменным взглядом голубых глаз, а поэтому думал далеко не головой, и, как показала жизнь, не сердцем тоже.