Двойные листочки

Тут Петя заметил что-то жёлтое на асфальте. Он опустился на колени и поднял деревянный обломок. В руке у Пети лежала часть палочки. Викин подарок. Он сломал их. Сломал лучшие на свете палочки, которые должны были принести ему удачу. Похоже, они выпали при падении… Петя положил обломок в карман, поднялся и медленно пошёл в сторону тротуара. Голова немного кружилась. Его трясло от адреналина. Или от обиды. Или от последних слов отца, которые до сих пор звенели в ушах. Мама была бы разочарована… Петя постарался заглушить эти слова. Его ждёт Низовцев. А Петя опаздывает.

Сзади кто-то сигналил. Отец, пытаясь быстро затормозить, перегородил другим машинам проезд, но его это, похоже, нисколько не волновало, поскольку он даже дверь не закрыл. Отец догнал Петю и развернул, вцепившись ему в плечо.

— Ты соображаешь, что творишь? Как ты можешь выпрыгивать из машины?! После того, что случилось с мамой, как ты смеешь…

— А как ты смеешь манипулировать моей памятью о ней? — с горечью перебил Петя. — Ты не можешь знать, что она одобрила бы, а что нет. Она меня любит. Любила… Она бы приняла…

Глаза предательски защипало. Петя развернулся и как только мог быстро пошёл в сторону академии. Отец снова заставил его остановиться.

— Ладно. Я не должен был так говорить, это вырвалось случайно. Я не подумал. Пойми, ты моя семья, и мне не…

— Нет у меня никакой семьи! — Петя почувствовал, как горечь снова сменяется злостью. Он резко вырвал руку из хватки отца и выплюнул: — Тебя нет, ты всегда в офисе. А если не в офисе, то всё, что тебя интересует, это мои оценки. Ты и понятия не имеешь, что я за человек. Что я люблю, кто мои друзья и есть ли у меня девушка.

Отец молча смотрел на Петю.

— Представь себе, есть. У твоего сына есть девушка, есть друзья и есть талант. Нет только семьи. Моя семья умерла вместе с мамой. А ты… А ты смеешь говорить, что только рад тому, что её нет!

— Я этого не говорил.

— Именно это ты и сказал. А теперь извини, мне надо идти. Из-за тебя я опаздываю. — Петя сделал шаг, но обернулся. — И не волнуйся о том, что я провалюсь и приползу к тебе. Этого не случится. Если мне когда-нибудь понадобится помощь, будь уверен, ты будешь последним, к кому я обращусь.

Петя отвернулся и зашагал прочь. Отец его больше не останавливал.

ВАНЯ

Ваня стоял в коридоре у двери и постукивал пяткой об стену. Он приехал в академию на час раньше, как они с Певцовым и договаривались, но в итоге ждал и нервничал один. В очередной раз взглянув на часы, он тихо ругнулся: было без пятнадцати четыре. Где носит Певцова? Если он до сих пор не появился, значит, что-то случилось. Ваня понятия не имел, где его искать, а телефон у Пети был выключен. Может, позвонить Вике? Но стоит ли её беспокоить? С другой стороны, если Петя до сих пор с отцом, то даже она ничего не сможет сделать. Ваня снова посмотрел на часы. Без десяти четыре. На него уже странно поглядывали окружающие ребята, которые кучковались по своим группам и тихо беседовали или в очередной раз прогоняли тексты песен. Почти в каждой компании легко было узнать барабанщиков по палочкам в руках. Без пяти четыре дверь напротив Вани открылась, и в проёме показался парень на вид всего на пару лет старше. Должно быть, он здесь учился и сегодня выступал в роли ассистента, вызывая участников по списку.

— Группа номер одиннадцать. Низовцев, Певцов. Есть такие?

— Да, — сказал Ваня и оторвался от стены.

Парень поднял бровь.

— Где твой друг?

— Я здесь, — раздалось у Вани за спиной.

Ваня не стал оборачиваться, чтобы не выказать удивления и злости, и не придал значения округлившимся глазам ассистента. Видимо, тот обомлел от Петиного дорогого костюма. Ваня только спокойно кивнул.

— Мы готовы.

Ассистент хмыкнул и мотнул головой, приглашая их за собой. Они прошли до следующей двери по небольшому коридорчику, такому узкому, что идти пришлось друг за другом. Парень открыл дверь, и Ваня, перешагнув порог, понял, что оказался в комнате, похожей на студию звукозаписи. Вдоль стен стояло несколько стоек с микрофонами, по центру располагалась ударная установка, за ней — пульт и усилители.

— Кто из вас поёт? — спросил парень, с которым они пришли.

— Оба, — ответил Ваня.

— Тогда берите стойки, подключай гитару, педалборд перед тобой, мы будем там. — Ассистент махнул в сторону стены, которую Ваня сначала принял за очень тёмное зеркало, но это оказалось тонированное стекло, за которым смутно виднелись фигуры. Ваня сглотнул. У него вспотели ладони, и он взмолился, чтобы в самый ответственный момент не выронить из рук медиатор. Они с Петей подошли к стойкам с микрофонами и потащили их в середину зала. Петя всё ещё тяжело дышал, когда повернулся к Ване и хрипло сказал:

— Начинаем с кавера.

Это шло вразрез с их планом: они хотели начинать с их песни, где было мощное красивое соло Пети, а завершать выступление кавером, чтобы комиссия, разогретая их шедевром, окончательно в них влюбилась после Зверей и Ваниной сольной партии. Ваня собирался спросить о причинах перестановки, повернулся к Пете, но слова застряли у него в горле.

— Что… Что с тобой случилось? — шокировано спросил Ваня.

На Петиной щеке красовались ссадины, галстука не было, а пиджак и брюки были… грязными? Под Ваниным взглядом Петя провёл слегка дрожащей рукой по костюму в бесполезной попытке его отряхнуть.

— Пустяки. Небольшое недопонимание Певцовых по вопросу родительской поддержки.

Петя отвёл взгляд и прошёл к ударной установке. Ваня продолжал смотреть на него. Он видел, как осторожно Петя касается рукой стойки микрофона, видел, что все ладони у него были разодраны и, похоже, до сих пор кровоточили. У Пети горели щёки, а руки так тряслись, что он даже не с первой попытки смог достать из кармана палочки. Другие палочки.

— Где твои? — шёпотом спросил Ваня, вынимая гитару из чехла.

— Мои выпали, когда я выпрыгнул из машины.

— Что?!

— Низовцев, милый, сейчас не время для расспросов. Эти палочки я одолжил у какого-то парня в коридоре, отдав ему всю наличку, что нашёл в кармане. Мы начинаем с кавера, потому что вывести своё соло я сейчас сходу не смогу. Начинай первым. Пожалуйста.

На последнем слове голос у Певцова так дрогнул, что у Вани пересохло в горле. Что могло заставить его выпрыгнуть из машины? Как им играть, если Петя настолько выбит из колеи?..

Но он прав — для расспросов не время, так что Ваня серьёзно кивнул и повернулся к стеклу. Лучшее, что он может сейчас сделать, — это сыграть кавер и выложиться на сто процентов. На тысячу. Однако, когда Ваня приложил медиатор к струнам и подошёл к микрофону, его затрясло. Вид Певцова, кажется, сбил и его.

Из динамиков раздался мужской голос:

— Мы готовы. Начинайте.

Ваня кивнул и сделал глубокий вдох. Затем закрыл глаза. Сейчас нужно собраться. Забыть обо всём. Сосредоточиться на аккордах, которые Ваня слышал даже во сне. Но как только Ваня прикрыл глаза, перед ним тут же возник облик растерянного Пети в рваном костюме. Ваня распахнул глаза, сжал зубы и… заиграл. Не дав себе ни секунды на тревожные мысли. Но он всё же нервничал — кажется, даже первый такт сыграл немного медленнее, чем нужно, но, слава богу, почти сразу поймал ритм, ведь Петя вступил вместе с ним. Как они и репетировали. Певцов может играть. Значит, всё в порядке.

ПЕТЯ

У Пети болело всё тело. Пока он бежал до академии, его трясло от адреналина и страха, что он может опоздать. Так что тогда ссадин и ушибов он не чувствовал. Но теперь он сел, и боль накрыла его с головой. Догнало и раскаяние. На кой чёрт он выпрыгнул из машины? Слова отца настолько его разозлили, что он ни на миг не задумался о последствиях. Не задумался, о том, как будет играть. И теперь расплачивался за свою горячность. Всё то время, что они с Ваней репетировали, Петя был непоколебимо уверен, что они сыграют лучше всех, но сейчас он едва мог удержать палочки в руках и нервничал как никогда в жизни. Вторая волна адреналина, к сожалению, уже не приглушала боль. Она добивала Петю.