Страница 22 из 60
Он от души смеется и начинает плавать кругами по бассейну. Я подхожу к Арии в воде и смотрю на Ренато. Он примерно моего возраста и достаточно красив, у него светло-каштановые волосы, зеленые глаза и больше мышц, чем я могу сосчитать — клянусь, у него восемь кубиков вместо шести.
То, как они взаимодействуют друг с другом каждый раз, когда я вижу их вместе, заставляет думать, что они больше, чем друзьями, но я могу ошибаться. Внешность может быть обманчивой. Но любопытство берет верх надо мной, и я просто вынуждена спросить: — Итак, что у тебя с Ренато? Он твой парень?
— Он бы хотел, — усмехается Ария, отжимая воду из своих мокрых волос. — Он тоскует по мне, и я позволяю, — говорит она, пожимая плечами и нахально ухмыляясь.
— Кроме того, отец убил бы его, если бы он прикоснулся ко мне, — признается она, ее улыбка немного дрогнула.
Я хмурюсь.
Итак, возможно, Арии нравится Ренато больше, чем она показывает, но она держит дистанцию, потому что ее родители не одобрили бы этого. Это было бы трудное положение. Тоскуешь по кому-то и никогда не можешь по-настоящему обладать им. Я могу сказать, что Ренато действительно нравится Ария. Возможно, он даже любит ее.
— Если этому суждено случиться, так и будет, — говорю ей.
Она хмыкает в знак согласия и кивает.
— Думаю, мне нужно перекусить. Я умираю с голоду.
Она вылезает из бассейна и встает, ее мокрые ноги шлепают по патио, пока она идет к креслу с большим пушистым полотенцем.
— Знаешь, нам стоит как-нибудь пройтись по магазинам, — бросает она через плечо.
— Я бы хотела этого, — искренне говорю я.
Она одаривает меня широкой улыбкой, а затем исчезает в доме. Несколько секунд спустя я вижу, как Ренато выбирается из воды и бежит за ней.
Я могу только засмеяться. Он как потерявшийся щенок, когда дело доходит до этой девушки.
Я остаюсь в бассейне еще на час, наслаждаясь жарким солнцем и теплой водой, пока моя кожа не начинает приобретать ярко-розовый оттенок. Не желая обгореть на солнце, вылезаю из бассейна, вода стекает по моему телу, когда я иду за полотенцем. Быстро вытираю ноги и руки, прежде чем стряхнуть излишки воды с длинных волос. Мой купальник все еще довольно мокрый, когда я захожу в дом, но я все равно планирую повесить его и запрыгнуть в душ, когда вернусь в свою комнату. Как только я сворачиваю за угол, натыкаюсь на то, что можно описать только как самый тяжелый сундук в истории сундуков.
Крепкие, нежные руки хватают меня за локти, прежде чем я, спотыкаясь, отступаю назад. А затем я смотрю в знакомые серо-стальные глаза, к которым так привыкла.
Когда я смотрю вниз, то понимаю, что намочила своим мокрым купальником белую футболку Нико. Мои глаза блуждают по его мускулистым грудным мышцам и твердому, как скала, прессу, которые теперь видны сквозь влажную ткань, и я тяжело сглатываю.
— Полагаю, ты только что была в бассейне, — размышляет Нико, и его губы растягиваются в натянутой ухмылке.
— Прости, — мне удается прошептать.
После моего ночного кошмара Нико остался со мной. Он спал поверх одеял, ни разу не пытался перейти какие-либо границы. Он был рядом, чтобы помочь мне, утешить меня. Просто как друг.
Но тепло, которое я чувствую сейчас от его тела, и то, как его руки сжимают мои плечи, заставляет мое сердце замереть.
Что-то глубоко внутри меня пробуждается, и трудно определить точную эмоцию, поскольку я никогда раньше этого не испытывала за всю свою жизнь.
Когда я проснулась этим утром, Нико уже не было, и я задумалась, не снился ли он мне после кошмара. Однако, когда я перевернулась, то почувствовала его запах на подушке, аромат цитрусовых и сандалового дерева.
Этим утром я не выходила из своей комнаты, слишком смущенная, чтобы столкнуться с ним за завтраком, и заново переживая то, как я попросила его остаться со мной прошлой ночью, как отчаявшийся ребенок, боящийся монстра под своей кроватью.
— Все в порядке? — Его глубокий голос возвращает меня к настоящему, и я смотрю на него снизу вверх.
Мои губы внезапно становятся сухими, и я высовываю язык, чтобы облизать их. Глаза Нико темнеют, когда он наблюдает за этим движением. Мой желудок сжимается, тепло приливает к клитору, и я внезапно чувствую себя слишком близко, слишком горячо, просто слишком. Я не знаю. Внезапно отступая назад, я вырываюсь из его объятий.
— Я-я в порядке. Еще раз извини за твою футболку, — говорю я, оборачивая вокруг себя слишком большое полотенце и туго затягивая его, отчаянно нуждаясь в барьере между нами.
— Все нормально. Я все равно направляюсь в спортзал, чтобы позаниматься с Ренато, — объясняет он.
Я просто киваю, не в силах говорить, слова застревают в моем пересохшем горле.
— Увидимся позже, Лина, — обещает Нико.
Когда он уходит, я понимаю, что это за чуждая эмоция, которую чувствовала. Это желание.
Глава 18
Селина
Встреча с доктором Грэм, в среду утром, прошла примерно так, как я и ожидала. Она задавала безбожное количество вопросов, и я отказалась отвечать на девяносто девять десятых процента из них. А потом мы продолжали утомительную череду ее просьб и моих уклонений почти час, пока она, наконец, не смягчилась и не отослала меня с блокнотом, чтобы я могла записывать свои чувства или что-то в этом роде.
Блокнот кажется тяжелым в моей руке, когда я несу его обратно в свою комнату. Я никогда ни с кем не обсуждала свои чувства, не говоря уже о том, что у меня хватило смелости записать их на бумаге. Доктор Грэм думает, что для меня будет полезно записывать все, что у меня на уме, но она понятия не имеет об ужасных вещах, которые я видела, или о том, что творится у меня в голове. Я просто благодарена, что ни она, ни кто-либо другой в этом доме не умеет читать мысли.
Лежа на кровати, я вздыхаю, открывая первую чистую страницу блокнота. Я прикладываю кончик шариковой ручки к бумаге, но моя рука просто остается там. Я заставляю себя написать что-нибудь, что угодно, но слова просто выходят не так, как я хочу. Предложения выглядят сумбурными.
Не то чтобы мне не о чем было поговорить. Просто кажется, что если я изложу это на бумаге, то все это станет реальным. Пытки и агония, которые я пережила, кажутся мне непрекращающимся кошмаром в моем сознании. Но если я начну записывать их, то буду вынуждена посмотреть правде в глаза и зацикливаться на них снова и снова.
Разочарованно вздыхая, я вырываю страницу, комкаю ее и выбрасываю в ближайшую мусорную корзину. Глядя на свежую пустую страницу, мне приходит в голову идея. Вверху листа, на синей линии, я пишу, что я хочу сделать.
Это будет что-то вроде моего личного списка дел, но это для ближайшего будущего и всего лишь мелочи, ничего похожего на путешествие по миру или совершение чего-то впечатляющего перед смертью. На данный момент это скорее список желаний, краткосрочные цели, которых я хотела бы достичь, пока остаюсь здесь.
Номер один в списке — получить аттестат. Я уже начала работать над этим, благодаря семье Витале. Скоро я должна сдавать вступительный тест, чтобы начать учиться и сосредоточиться на всем, над чем мне нужно работать. И хотя я очень нервничаю, в то же время я и взволнована.
Школа никогда не была приоритетом для моей матери. Ну, думаю, я тоже на самом деле. Я был маленькой, когда она забрала меня из государственной школы, хвастаясь директору, что я буду учиться на дому у лучших репетиторов, каких только можно купить за деньги. Она любила важничать, хотя каждый человек, которого мы встречали, мог видеть ее брехню насквозь. Жаль, что мне потребовались годы, чтобы понять это.
Нахмурившись, я возвращаю свое внимание обратно к блокноту. Грызу кончик ручки, пока думаю несколько минут.