Спасти Ивановку

Вряд ли бы Спиридон (так звали казака) услышал в повседневном шуме и на таком расстоянии, как кто-то бултыхнулся в воду. Но он услышал пронзительный девичий крик:

– Вацлав! Вацлав!

Худенькая девичья фигурка в голубом платьице металась на борту парохода. На баржах встрепенулись люди, даже те, кто не успел к тому времени проснуться.

– Что случилось? – урядник Гриша Кантемиров выбежал из палатки.

– Да свалился кто-то в воду с парохода, – отвечал ему встревоженно Федор Гаевский, худощавый бледный казак с вечно кислым выражением лица.

Спиридон заметил копну светлых волос над водой и, не раздумывая, прыгнул с борта в реку. Вода оказалась довольно прохладной, хоть июль месяц должен был нагреть волны до комфортной температуры. Со всех барж к нему на подмогу уже плыли другие казаки, но куда им было успеть!

Пока Спиридон доплыл, копна светлых волос уже скрылась под водой. Тогда он глубоко вдохнул воздух и нырнул под воду. На поверхность он вынырнул вместе с обмякшим телом. Успел заметить, что это был щуплый молоденький мальчик, смуглый, с точеным носиком и светлыми, почти золотистыми волосами. Даже с закрытыми глазами паренек выглядел утонченно красивым. Не иначе, барчук какой-то. Теперь надо держать курс на пароход, где в отчаянии заламывала руки девчонка, однако, сильное холодное течение упорно сносило в сторону.

Ну ничего, течение упрямо, а мы еще упрямее. Стиснув зубы, Спиридон перебарывал сопротивление суровых волн и каждый раз одерживал победу. Был момент, когда он начал выбиваться из сил, и в голове промелькнула предательская мысль: а не бросить ли это тело, чтобы хотя бы спастись самому? Но ведь сотни глаз со всех барж и лодок были прикованы к нему в этот момент, на пароходе тоже толпились люди, и, главное, эта девчонка в голубом платье!

На счастье Спиридона и этого парня, которого он тащил на себе, с парохода наконец подоспела лодка, отправленная за ними.

Уставший и мокрый, но невероятно счастливый, Спиридон вместе со спасенным парнем наконец забрался с лодки на борт парохода. Он слышал торжествующие крики со всех сторон, в этот момент кричали и хлопали от радости все люди вокруг. Вот же переполох устроил этот красивый барчук!

На твердой палубе парохода Спиридона встретил полный немолодой человек с бородой, представительный и серьезный, но такой добродушный с виду! Одет он был в шелковую рубашку и сюртук, а на ногах блестели начищенные высокие сапоги.

– Живой? – тревожно спрашивал он.

– Вроде живой, – отвечали после беглого осмотра люди.

– Несите Вацлава в каюту к доктору! – скомандовал он своим слугам.

Слуги подхватили Вацлава на руки, девчонка в голубом платье и со скомканным платком в руках побежала за ними.

– Здравствуйте! – барин протянул руку Спиридону. – Меня зовут Алексей Григорьевич Кузнецов, купец первой гильдии. Спасибо вам за спасение моего человека. И извините, что так получилось. Поскользнулся паренек на мокрой палубе, сами видели – тщедушный он, слабенький, худенький, молодой совсем.

– Здравия желаю, я – Спиридон Курилов, рядовой Забайкальского казачьего войска, Нерчинский конный полк, – ответил парень, пытаясь выжать промокшую насквозь гимнастерку, – не извиняйтесь, всякое бывает…

– Сейчас мои слуги помогут вам помыться и переодеться, а после милости прошу вас ко мне на завтрак.

Каюта для завтрака называлась столовая. Она была богато убрана, как и другие помещения судна. На столе – белоснежная скатерть, фарфоровая посуда, хрустальные бокалы и графины, мягкие льняные салфетки. За столом прислуживала та самая девушка в голубом платьице, неслышно передвигаясь по толстым коврам. Она приветливо улыбнулась Спиридону:

– Благодарю вас, вы спасли моего жениха. Садитесь, пожалуйста.

– Как тебя зовут?

– Беата, – ответила девушка.

– Как-то ты странно слова выговариваешь, – удивился Спиридон, – и имена у вас странные: Вацлав, Беата…

– А они поляки, – объяснил Кузнецов, – да-да, не удивляйтесь, самые настоящие поляки из Царства Польского. Фамилия Вацлава – Романовский, он из польских дворян и очень этим гордится. Его ни в коем случае нельзя называть моим слугой, а то обидится.

– А как же его называть?

– Когда его кто-то пытается назвать слугой, он поправляет и говорит, что он не слуга, а помощник.

– А как они сюда попали из Польши?

– Их соотечественники регулярно устраивают бунты против нашего царя, а еще чаще пытаются устроить бунт, но терпят провал. Родители Вацлава, например, состояли среди заговорщиков, строили планы разные, да ничего у них не вышло, и в наказание их сослали в Сибирь. У нас в Иркутске таких немало. Я иногда принимаю их к себе на службу, они ребята толковые. Вацлав, например, и пишет хорошо, и рисует, он мой первый помощник…

– Бунт против нашего царя? – еще больше удивился Спиридон. – Как же их не казнили за такое?

– Некоторых казнили, самых главных зачинщиков. А тех, кто попроще, сослали. Да для них это очень суровое наказание, – снисходительно улыбнулся Кузнецов, – для них расставание с Европой навеки – хуже смерти, уж поверь мне. Почему они согласились со мной поехать на край света, в Амурский край? Да потому что им уже все равно куда. В Польшу они никогда не вернутся, так какая разница, где проживать?

– А вы сами почему отважились на край света поехать? – поинтересовался Спиридон. – У вас же наверняка серьезные дела, предприятия в Иркутске.

– Тут ты прав! – одобрительно заметил купец. – Дела нельзя надолго оставлять без присмотра. Хоть я и оставил управляющим своего старшего сына, а все же постараюсь контролировать, хоть и издалека. А зачем я поехал в такую даль? Так секрет есть такой у деловых людей: ты богатеешь тогда, когда помогаешь людям. Ну посуди сам. На новом месте людям нужны будут товары?

– Конечно. Вот город отстроим, через год семьи приедут, и все будет надо: и мыло, и свечи, и ткань, и посуда, да много чего понадобится…

– Вот и я про то же. В Иркутске у меня хорошо дела идут, но там и умных таких, как я, тоже много. А здесь я буду первым. Вложусь в производство, получу прибыль. Опять же, городу нужны будут школы, больницы, театры. Мне государство деньги на строительство выделит, и опять же я внакладе не останусь. Если все так пойдет, как я планирую, и если мне на новом месте понравится, то и семью сюда перевезу. Опять же это будет зависеть от успеха нашего предприятия. Ведь эта земля пока что еще не наша, она принадлежит Манчжурии.

– Ну так станет нашей. Говорят, в первую экспедицию солдаты много укреплений построили и даже дома.

– А мы еще больше построим, – согласился Алексей Григорьевич, – а потом наш генерал-губернатор с Манчжурской стороной договор подпишет, и все, станут эти земли законными русскими. А ты-то сам как оказался среди переселенцев? Я слышал, не все казаки хотели переезжать, многих по приказу отправляли, другие жребий тянули, кому ехать.

Спиридон, с удовольствием потягивая сладкий чай из цветастого блюдца, улыбнулся вопросу. Был он парень невероятно тщеславный и любил, когда им искренне интересовались.

– А я, Алексей Григорьевич, товарища своего спас.

– Вот как?

– Да, у нас в станице объявили, что в далекие земли поедут только женатые, так сказать, с целью надолго там поселиться. И вот выпал жребий моему товарищу женатому, Егору Скрытникову. Как уж он убивался, не хотел ехать! И выхода никакого для него не предвиделось, понятно же, что с приказами не спорят. А я вроде и не подхожу для набора, неженатый еще, а ехать уж больно хотелось. Говорят, каждому казаку на новой земле аж тридцать десятин земли бесплатно дадут в вечное пользование, подъемные деньги, от податей освободят. И самое главное, все инструменты для земельных работ выдадут. Я страсть как землю люблю и хочу на ней работать. Хочу зажиточное хозяйство иметь, хозяином на своей земле быть. Вот так и помог я Егору, вместо него ехать вызвался. Как же он, бедный, меня благодарил!

«Да, от скромности ты точно не помрешь», – добродушно улыбнулся своим невольным мыслям купец.