Страница 3 из 9
Первый день своего обучения они потратили на экипировку, точнее – вышивание своих имен на полученном комплекте обмундирования – алой шелковой нитью. После этого будущие кадеты должны были разбиться на тройки и выбрать звеньевого и двух капитанов, ответственных за дисциплину.
В школе Сагреш их превращали в настоящих мужчин. Кадеты просыпались в пять утра, оправлялись, умывались в старом фонтане. Затем на открытой веранде увитой диким виноградом съедали пару сваренных в крутую куриных яиц, четверть серого хлеба и выпивали унцию сарацинского кофе. А затем, раздевшись до панталон, бегали по морскому прибою, привязав к спине кожаные мешки с сырым песком, то, заходя в соленую воду по колени, то погружаясь в глубину по самый подбородок. Еще, они маршировали вверх и вниз по истертым каменным ступеням, идущим от пляжа к зданию школы. Школа располагалась на возвышенности, среди скал и заросшего парка идальго дона Фернандо – одного из основателей и главных кураторов школы кадетов Одинокой скалы. По сути, здание школы Сагреш являлось уже обветшавшим имением рода Фагарро и соседствовала с имением новым, отстроенным самим доном Фернанндо – последним из Фагарро, разбогатевшим на продаже специй.
Уже в конце первого года обучения, кадетов школы Сагреш тройками забросили на ближайшие необитаемые острова у мыса Тартаруга, что в переводе с португальского значит Черепаха. Задача для сдачи экзамена – выжить на островах, используя все, полученные за год обучения навыки и знания. За этот год кроме основного курса, кадетов школы Сагреш обучили тому, какие фрукты, и сорта ягод безопасны для еды, как найти воду и добывать ее из растений, как ориентироваться по солнцу и звездам, какие змеи являются ядовитыми, как изготовить рыболовный крючок и леску. Хотя значительная часть морской рыбы не менее ядовита, чем самые ядовитые змеи. Конечно, и плавание считалось одним из важнейших навыков, будущих покорителей океанов. А также гребля и сплоченность, т.е. умение действовать вместе, как пальцы обеих ладоней, сжатые в кулаки перед боем.
Заброска на лодке к мысу Черепахи по воспоминаниям юного Бартоломео была ужасной, из-за осеннего штормового моря, ветра и высокой волны, поэтому мальчишек сидящих на веслах всю дорогу укачивало и попеременно рвало желчной жижей. Однако ему самому повезло. Потомственный мореход Диаш совершенно не чувствовал качки, все остальные кадеты к концу путешествия позеленели и были сильно плохи. Поэтому, все они, включая наставников, испытали огромное облегчение, когда, наконец, слава деве Марии, сошли на каменистый и такой негостеприимный берег мыса Тартаруга.
Хотя в то время будущие мореходы этого еще не осознавали, но данный период обучения был довольно легким, впереди предстояло два года поистине суровейших испытаний.
Тройка звеньевого Бартоломео провела на необитаемом острове ровно семь дней, они стали друзьями, сплотились и выжили, хотя исхудали, простыли и на долгое время разучились смеяться. Многие из кадетов получили тогда – свои первые шрамы, которые впоследствии демонстрировали впечатлительным юным сеньоритам – выдавая их за боевые увечья.
Бартоломео, как всякий мужчина из рода Диаш обладал не только предрасположенностью к морской стезе, врожденными благородными манерами, но и мужественной и привлекательной внешностью. Типичные средиземноморские черты: вьющиеся каштановые волосы, полные алые губы, смуглая кожа, и большие выразительные карие глаза, соседствовали в нем с переданными по наследству всем Диаш: высоким ростом, широкими плечами и выдающимся подбородком. Поэтому за спиной его часто называли бонито, что значит – красавчик. Его лицо не портили шрамы.
Однажды утром, Бартоломео и двое его друзей, Армандо – из клана потомственных солдат и благородный Маурео, в котором, несомненно, плескалась кровь сарацин, не зря он носил свое имя, наслаждались редким для школы Сагреш событием – бездельничали – отдыхали. А все потому, что в этот день, всем кадетам был объявлен джинскансу, это значило, что они освобождаются от привычных занятий. И только несчастные дежурные все также уныло подметали пыльные дворы, таскали воду для кухни в деревянных ведрах, вытряхивали набитые соломой матрасы, избавляясь от вездесущих насекомых, и несли вахту у главных ворот и калитки в сад их покровителя – дона Фернандо.
Большинство свободных кадетов, весело галдя как портовые чайки, еще рано утром отправились в город на поиски приключений, или нашли уединенные и скрытые от строгих учителей уголки, и отсыпались за все свои ранние подъемы и неожиданные ночные побудки.
Армандо, Маурео и Бартоломео Диаш сидели у моря. После того экзамена на островах у мыса Тартаруга они редко расставались, всегда стараясь держаться поближе к друг другу.
Солнце уже взошло, и Бартоломео мог видеть, как оно просвечивает сквозь оливковые деревья, отбрасывающие благословенную тень.
Мальчик думал о судьбе. О том, что таится за линей горизонта. И о том, что отец не приезжал к нему погостить уже третий месяц подряд.
Армандо, стоя голыми ступнями в соленой воде не думал не о чем, улыбаясь, наслаждаясь их случайным счастьем, он бросал подпрыгивающие в волнах плоские камушки враченцо. Вранченцо прыгали до самого горизонта.
А Маурео, закрыв глаза, пел, сочным, словно вязкое костела дэ айдао, вибрирующим, вторящим ветрам, звучным басом, старую песню морского народа:
Иногда я думаю, что
Хотел бы отправиться в далекое плавание,
Как отец, смелый моряк.
Но как мама может остаться дома одна.
И кто споет мне колыбельную,
И скажет, что Бог бодрствует
Всю ночь напролет, заботясь о нас.
Иногда я думаю, что одиноко,
Когда дуют ветра;
Мы зажигаем свечу у окна
Как маяк, и грустим.
А грустит ли Бог,
Там, на небесах.
О тех, кто не вернулся из моря
Как мой отец….
*
Потом они боролись в песке, отрабатывая бросок через колено, купались в теплой соленой воде и, обсохнув на солнце, долго спорили, обсуждая вчерашнюю лекцию падре Энрико Пинто да Роша о «Филиокве» и святой троице. Армандо, сказал, что он ничего не понял из слов падре.
– Все это так сложно, что у меня просто болит голова.
А Маурео злился, утверждая что:
– Голова не может болеть от понимания Бога! – Маурео утверждал, что в отличие от глупого сына солдата – Армандо. Он все-все понимает. Ну, почти все…
Бартоломео тогда обнял обоих друзей за плечи и потребовал примирения.
– Ты не поверишь, друг Маурео, – Диаш смотрел другу прямо в глаза. – Настоящие истины и мудрости, они – простые и доступные. Все сложное и запутанное, это – ложь. Ее, в отличие от мудростей и истин, для того и запутывают, чтобы выдавать за высшую правду. – Бог, это – любовь. Все просто.
Оба, Маурео и Армандо заулыбались тогда в ответ, подумав каждый о своем.
Такими Бартоломео Диаш и запомнил своих лучших друзей. После окончания школы они больше не встретились. Армандо погиб на войне, в битве за Навару. А Маурео спустя семь лет после окончания школы ушел в монастырь, он скрылся там от мира, когда в Гранаде, а затем в Португалии начались гонения на мавров и темнокожих перестали считать за людей.
Судьба.
За оставшиеся два года, Диаш стал лучшим кадетом школы Сагреш, одним из двух капитанов, и занял первое место по артиллерийскому делу и строевой подготовке, едва не уступив второму капитану первое месту по морской навигации. Так из мечтающего о море наивного мальчика Бартоломео Диаш превратился в настоящего мужчину и будущего великого мореплавателя, чья слава гремела во всех западных королевствах. А затем, его ждали высокие и быстрые волны Атлантического океана и паруса.
*
8 января 1454 года Папа Римский Николай V подписал буллу, даровавшую Португалии суверенное право на захват африканских земель к югу от Марокко. Сей документ ознаменовал начало захвата народом Запада сокровищ Чёрного континента. Тогда уже опытный капитан Бартоломео Диаш вместе с еще двумя отчаянными молодыми капитанами по поручению короля Жуана 2 решился, достичь нигерийских копей. На своих каравеллах они прошли реку Гамбию и вторглись в земли Королей сидящих на тронах из слоновой кости и голов своих старых врагов. Чёрные люди приносили им золото, мускус, перья редких тропических птиц и слоновую кость. Им отдавали взамен бусы из мрамора, дрянные железные топоры и другие малоценные вещи.