Страница 2 из 36
Голод подавлял его, как бесшумная стремительная волна, и он вдруг поймал себя на том, что карабкается по склону к Прибрежной дороге и железнодорожным путям и деревне за ними. Наступившая вечерняя тьма укроет ботинок. В темноте его никто не найдет, и уж тем более Макуилт, который будет далеко за полночь разливать эль в кружки и собирать монеты. Ботинок был в безопасности. С вершины холма у дороги он казался не более чем приливной заводью причудливой формы. Скизикс поест, а потом найдет Джека Портленда. Джек поможет ему с ботинком. Они отправятся за ним сегодня же ночью и притащат к дому доктора на тележке, старик Дженсен откроет им дверь в ночных рубахе и колпаке, а рядом с ним будет стоять миссис Дженсен. Время уже будет близиться к рассвету. Они с Джеком будут без задних ног, вспотевшие после ночной работы по спасению ботинка, и пока доктор будет на улице с фонарем под проливным дождем рассматривать его находку, миссис Дженсен пригласит их в дом и угостит домашним печеньем, кофе, сыром, соленым огурчиком и кусочком пирога.
Скизикс любил думать о еде, в особенности когда был голоден. Каждый день часа в четыре пополудни он витал в облаках, размышляя о еде, которую будет когда-нибудь есть. Несколькими годами ранее он поклялся себе, что настанет время, когда он отправится в кругосветное путешествие и по пути будет заходить поесть во все кафе и гостиницы. Он будет съедать по два десерта, а если и станет толстяком, то хотя бы добрым. Полумеры ни черта не стоили, когда речь шла о еде.
Когда он добрался до деревни под тучами и деревьями прибрежной полосы, наступила полная темнота. В каминах общих комнат и гостиных плясали веселые языки пламени. Из труб поднимался дымок. Скизикс тащился сквозь дождевые струи по мощеной улочке, которая петляла между домов параллельно Главной улице. За стеклами окон он видел семьи за обеденными столами, сестер и братьев, матерей и отцов – все они поедали картофельное пюре, жаркое с овощами, нарезанные яблоки с корицей. Если бы он постарался, то мог бы вспомнить лицо своей матери, но старался он редко. К тому же он не мог вспомнить, чтобы они вот так же сидели за столом и ели всей семьей. Ведь семьи у него не было.
Теперь у него были Джек и Хелен… и, конечно, Пиблс и Ланц. Джек жил не в приюте; а с мистером Уиллоуби на вершине холма. Джек был влюблен в Хелен, хотя и помалкивал о своей любви, даже своему лучшему другу Скизиксу ничего не говорил. А Хелен жила в приюте по меньшей мере столько же, сколько Скизикс. Она держала в тайне свое отношение к Джеку, что, без сомнений, того обескураживало.
А вот Пиблса Скизикс недолюбливал. Его вообще никто не любил, за исключением разве что мисс Флис, которая возглавляла приют или по крайней мере была ближе, чем кто-либо другой, к его возглавлению. Пиблс «держал ее в курсе». Она сама всегда говорила: «Пиблс будет держать меня в курсе». После этого она прищуривала глаза, словно в них попал песок, и очень медленно кивала головой. Нос у Пиблса был такой же, как у Макуилта, словно кто-то свернул его набок плоскогубцами, и Пиблс всегда вертелся около мисс Флис, докладывая, что Скизикс слишком много ест.
После этого она целый час читала Скизиксу лекцию о правильном питании. Она говорила, что сама, когда была девочкой, ела только цельнозерновые лепешки и пила колодезную воду. Похоже, так оно и было на самом деле, поскольку она была тоща, как побитое ветром пугало, а под глазами у нее темнели синяки. Скизикс не понимал, какой прок от подобного питания. И даже если бы мог, то вряд ли съедал бы меньше ее пустых щей и хлеба; таких порций хватало разве что на то, чтобы не умереть с голоду. Хелен нередко отдавала ему свою порцию хлеба, потому что была маленькой и говорила, что ей мало надо, а Скизикс приносил ей засушенных морских звезд, пустые раковины многокамерных наутилусов, натиков, которых шторма в изрядных количествах выбрасывают на берег.
Но с Пиблсом приходилось как-то уживаться. Ведь он никуда не девался, все время шнырял тут и там. Уиллоуби называл таких «печальный случай». Его ненавидели почти все, кроме мисс Флис, а больше всех ненавидел его сам Скизикс. По крайней мере, так ему казалось. Скизикс перебрался через невысокий забор за приютом и пошел по высокой, до колена, траве, сунул медную линейку между рамой и оконным переплетом и сместил маленькую задвижку, которая не позволяла окну открыться. После минуты стонов, подтягиваний и дрыганий ногами он пробрался внутрь и упал на пол, закрыл окно, предварительно бросив медную линейку на траву рядом со стеной, и выглянул в коридор, откуда доносилось позвякивание тарелок и стаканов.
В воздухе висел кислый, тяжелый запах вареной капусты. По коридору в сторону Скизикса брели два кота, и он нагнулся, взяв на руки одного из них – белого с оранжевыми подпалинами по кличке Мышь, его любимца. Он был почти уверен, что этот кот может говорить, и в последнее время не раз просыпался посреди ночи и обнаруживал, что кот пристроился рядом с его ухом и нашептывает ему что-то, вот только слов он не мог разобрать. Это солнцеворот был во всем виноват – перевернул все в его голове вверх тормашками.
Завидев его, мисс Флис только моргнула. Ее волосы, казалось, сошли с ума. Половина была собрана сзади в пучок и схвачена бечевкой. Другая половина избежала бечевки и висела у нее на ушах, как весла галеры. Уголки ее рта потянулись вниз.
– Ты опоздал, – пропищала она своим едва ли похожим на человеческий голосом.
– Я заснул. Ужасно устал из-за дождя прошлой ночью.
– Ты опять лжешь.
– Так оно и есть, – весело поддакнул Пиблс. – Полчаса назад его не было в кровати. Я к нему заглядывал, а он еще и не появлялся. Его весь день не было. Вы посмотрите на него – у него вся одежда мокрая.
– Да, мистер Пиблс, я уверена, что мокрая. – Мисс Флис смерила Скизикса проницательным взглядом, который мог означать, что она видит его насквозь, что ему придется сильно постараться, если он хочет водить за нос кого-то вроде нее.
– Это ты врешь, – усталым голосом сказала Хелен Пиблсу. – Я своими глазами видела, что он спал час назад, и опять же это было до ужина.
Теперь пришла очередь Хелен встретить прищуренный взгляд. Мисс Флис оглядела ее с головы до ног, словно в эту самую секунду увидела ее в первый раз. Или словно только сейчас увидела в ней предателя.
– А мокрая одежда? – с улыбкой спросила она, улыбаясь и кивая Пиблсу.
– Просто я спал с открытым окном, – сообщил Скизикс, не желая, чтобы Хелен лгала ради него. К этому времени ему было уже совершенно ясно, что сама мисс Флис в его комнату не заглядывала. Она редко туда заглядывала. Обычно она занималась тем, что читала бульварные романы в комнате, которую называла «зала», и предсказывала судьбу за пенни.
А еще она устраивала сеансы. Как-то раз Скизикс и Хелен заглянули в окно и, к своему удивлению, увидели призрака, появившегося в середине спиритического сеанса со стороны кухни. Одна из женщин упала в обморок, другая вскрикнула, и та, что не справилась с эмоциями, решила, что это призрак ее мертвого сына, вернувшегося по вызову мисс Флис. Но это был не ее мертвый сын – впрочем, женщина об этом так и не узнала, – это был Пиблс, обсыпанный мукой и облаченный в черную мантию. Упавшая в обморок была женой мэра, другая – сестрой мэра, а сам мэр откусил кончик сигары и чуть не поджег свои брюки тлеющим пеплом, и потребовался целый галлон дорогущего чая, чтобы вернуть участников сеанса в состояние, в котором они могли добраться до дома.
Хелен и Скизикс выждали день и только потом спросили у мисс Флис, зачем Пиблс вывалялся в муке и что означали дикие крики. Скизикс тем вечером получил лишнюю пайку хлеба, а Хелен была освобождена от мытья посуды, и два следующих месяца они прожили лучше, чем когда бы то ни было за долгие годы: приходили и уходили, когда душа пожелает, находили кусочки солонины в своих пустых щах и со смехом вспоминали время от времени, как они удивились, увидев Пиблса в таком одеянии – в мантии и все такое, вспоминали и о том, как ловко мисс Флис провела двух дам, которые, к своему несчастью, оказались слишком легковерными. А они с Хелен «смогли уличить мисс Флис и Пиблса», гнул свое Скизикс. Получили бы обманщики по заслугам. Но мисс Флис принимала все меры, чтобы избегать таких скандалов, она даже как-то вечером, наступив себе на горло, купила Скизиксу пирог на ужин, и он съел его – поделившись с Хелен – до последней крошки, пока мисс Флис стояла с открытым ртом и шипела, как бомба за мгновение до взрыва, который сровняет с землей дом. Мисс Флис ненавидела их обоих. Как и Пиблс.