Страница 9 из 13
…
– Но позвольте, господа! – воскликнул Ставров, – Мстислав Залесский скончался в месте довольно далеком от нашего города. Я, конечно, понимаю, что духам, как и бешеной собаке – семь верст не крюк, но все же как он попал на сеанс к Левицкой?
– Как как? – возмущенно ответил Репнин, – услышал зов. Вы, видимо не верите в способности Магира. Но я убежден, что это невероятно сильный медиум, способный вызвать не то что какого-то Залесского из Варшавы, но и пробудить саму Клеопатру или Нерона!
– То есть нам еще повезло! – язвительно заметил критик, – Мог бы сейчас наш господин Н. устраивать казни неугодных и гонения на христиан.
Рассмеялись снова все кроме издателя, глядевшего на Ставрова с неприкрытой ненавистью. А тот, довольный всеобщим одобрением, продолжал:
-Но что самое интересное! Если Мстислав Залесский продал душу дьяволу, то получается после смерти его душа должна находиться в преисподней, а не таскаться по спиритическим сеансам. Это уж, извинтите меня, нарушение договора! Искренне надеюсь, что дьявол наймет толкового стряпчего и привлечет продажную душу Залесского к ответственности!
Присутствующие покатились от хохота. Лишь мрачный Репнин, стоял сурово потупив взор.
– А в свидетели стоит непременно позвать того самого Онтарио, Обскурио или как его там.
– Оскурио! – поправил Ставрова Авдотьин. – Его я тоже немного знал.
– Какие интересные у вас, господин Авдотьин, знакомства! – с улыбкой заметил Вяземский. – Расскажите уж нам и про Оскурио, коль его таинственная персона всплыла в этой запутанной истории.
– Ах, господа… – грустно ответил поэт, – в моей жизни случались, да и сейчас случаются дни, когда я фатально близок к тому, что б обратиться к этому самому Оскурио.
– Ужель и вы собираетесь заложить душу? – с наигранной растерянностью осведомился Ставров. Кто-то хихикнул, однако большинство, видя серьезную мрачность Авдотьина, оставили смех.
– Представьте себе. Вам, вероятно, чужды муки творчества и тщеславие, но каждый, кто хоть раз сидел в отчаянии перед чистым листом бумаги, тщетно пытаясь выжать хоть каплю вдохновения, должен меня понять.
– Ну не продавать же, право, душу за стишки! – возмутился Вишневский.
– Это смотря какие стишки! – Авдотьин внимательно посмотрел на хозяина дома, – если стишки даруют вечную славу, то почему бы и нет? Вечная слава на вечные муки. По-моему, вполне равноценный обмен.
На мгновение в комнате воцарилось гнетущее молчание.
– Ну так и как же состоялось ваше знакомство с этим Мефистофелем? – осведомился профессор Вяземский.
– Мефистофель – это сам дьявол, а Оскурио – всего лишь посредник. Он человек, хотя и весьма жуткий, но человек.
– Неужели вы верите во всю эту чушь? – с неприкрытым раздражением спросил Ставров. – Наверняка это обычный шарлатан, выуживающий из наивных дураков деньги. А везение Залесского – чистой воды случайность.
– О! Вы не правы. Оскурио не берет денег.
– А что же? Неужто просит расписаться кровью?
– Вовсе нет. Достаточно просто слов.
– Но вы, стало быть, так и не решились? – спросил поэта Вяземский.
– Нет, не решился. Я испугался. – ответил тот.
-Так кто же он все-таки такой – этот злосчастный Оскурио? – Вишневский пододвинул к Авдотьину кресло, приглашая тем самым начать рассказ про посредника дьявола.
…
Никто не знает где и при каких обстоятельствах появился на свет странный господин, именующий себя Оскурио. Неизвестен также точный возраст этого загадочного итальянца. Однако в мистических кругах восточной и южной Европы о нем слыхали многие. Говорят, будто бы Дьявол лично явился юному Оскурио и избрал того в посредники между собой и людьми. Иные же утверждают, что мужчина- сын Нечистого, зачатый одной могучей ведьмой на шабаше в Вальпургиеву ночь. Третьи уверены, что Оскурио и есть сам Сатана, принявший человеческое обличье, дабы сбивать с пути людские души. Сложно установить истину, однако все, кто встречал этого таинственного итальянца, сходятся в одном – он имеет прямой контакт с Дьяволом и меняет души на исполнение заветных желаний.
Список, попавших в цепкие лапы лукавого при помощи Оскурио весьма внушителен. Вмешательству Сатаны приписывают успех многих выдающихся литераторов, художников и даже полководцев. Впрочем, по слухам, Сатана и его посредник не гнушаются и более приземленными людьми. Так, по некоторым сведениям, несколько румынских крестьян таинственном образом разбогатело за весьма короткий срок, а дочь одного зажиточного помещика в Бессарабии сбежала с нищим сапожником. И это, не говоря уже о том, что парочка публичных девиц из дома терпимости в Будапеште внезапно нашли весьма зажиточных покровителей. Впрочем, вполне вероятно, что это лишь совпадения, но вы же знаете людскую молву. Любой незаслуженный успех приписывается проискам Сатаны. Так же было и с неожиданным карточным везеньем уже известного нам Мстислава Залесского.
Поэт Авдотьин повстречал Оскурио при весьма странных обстоятельствах. Волею судьбы он оказался в северном румынском Семиградье, где гостил в древнем замке одной эксцентричной особы. Окруженный глухими лесами, овеянный темными преданиями и слухами, замок мрачно возвышался на одинокой горе, наводя ужас на жителей окрестных деревень. Из слуг в доме были лишь печальный немой дворецкий, да сухонькая старая кухарка. Загадочная хозяйка замка ездила в карете, высунув в окно, обтянутую черной кружевной перчаткой руку с таинственным перстнем на указательном пальце. Никто и никогда не видел ее, сокрытого траурной вуалью, лица. Ходили слухи, что она крадет новорожденных, что за ужином ей прислуживают демоны. Местные сплетницы шептались, что дама родила сына от самого Сатаны, и в черной люльке на цепях диким криком оглашает своды замка дьяволово отродье, требуя человечьей крови. Однако поэту воочию удалось убедиться, что слухи эти совершенно беспочвенны. Но нечто странное все же происходило. В канун праздника, именуемого у католиков днем всех святых, к хозяйке пожаловали весьма необычные гости. Жуткий горбун, мертвецки бледная старуха, одетая в платье позапрошлого столетья, долговязый человек в черном длинном плаще, загадочная молодая дама и тот самый Оскурио. За ужином завязался разговор о творческих муках, и поэт признался, что страдает от иссякшего вдохновения и уязвленного тщеславия. Оскурио, не мешкая, глядя прямо в глаза Авдотьину спросил, чем тот готов пожертвовать ради величия. Итальянец не предлагал в открытую продать душу Дьяволу, но поэт умом и телом чувствовал, о чем на самом деле идет речь.
– Многие великие умы, чтобы остаться в вечности, обрекли себя на вечные муки! – мрачно сказала хозяйка дома.
– Но стоит ли игра свеч? – спросил Авдотьин.
– А это каждый решает сам! – хитро улыбнулся Оскурио. – Но скажу вам вот что – если бы все в этом мире думали о посмертных страданиях, человечество не получило бы ни одного хоть сколько-нибудь годного романа, сонаты или живописного полотна.
– Неужели вы хотите сказать что… – возмутился было поэт.
– Я лишь хочу сказать, что праведники не наследуют величия. – отрезал итальянец.