Страница 12 из 13
Жизнь в подобном месте была весьма непростым испытанием для здоровья и нервов. По ночам, когда в камине догорали немногочисленные дрова, запасы которых остались, наверное, с каких-то очень давних времен, в комнатах было нестерпимо холодно. В коридорах отчаянно завывал ветер, а в окна стучали ветви деревьев, что явно не способствовало сну.
Единственной моей отрадой в ту пору были прогулки с Лизой в саду. Сад, заброшенный и заросший сорняками был по-своему прекрасен в этом мрачном запустении. Молочный туман по утрам обволакивал старые яблони и вишни, на полуголых ветвях серебрилась паутина, пахло сыростью и прелой листвой. Когда днем Александра Михайловна дремала, Лизавета сама варила кофе и накрывала поднос нам прямо на улице, хоть и было зябко. Она вся заворачивалась в теплую шаль, я кутался в пальто и так, вдвоем, мы коротали время за рассказами о жизни.
Оказалось что Лиза осиротела еще ребенком, родителей своих вовсе не помнит и до пятнадцатилетия воспитывалась в пансионате. Пару лет назад, когда Александра Михайловна стала слабеть здоровьем она выписала правнучку к себе. Сперва Лизавета расстроилась, увидев в каком упадке находится дом, где прошли ранние годы ее жизни, однако будучи существом весьма набожным вскоре смиренно приняла и разорение, и свою неблаговидную участь сиделки.
Вечера, когда старушка вела себя тихо, мы с Лизой проводили в гостиной, у единственного в доме камина, который давал достаточно тепла, чтобы не стучать зубами. Я нашел в кабинете старые шахматы весьма искусной работы, обучил Елизавету азам и частенько мы разыгрывали несколько партий, где я, признаюсь поддавался ей самым наивным образом. Но как отрадно было видеть на ее лице радостный румянец, когда Лиза думала, что ей таки удалось меня обыграть. Мы читали ветхие книги из библиотеки. Те, что еще не истлели и не были погрызены мышами. В основном вычурные романы, которые, должно быть не пристало читать молодым девушкам, но надо же было как-то спасаться от скуки.
В одно из наших чаепитий я попросил Лизу рассказать немного о прабабушке. И вот что она мне поведала. Александра Михайловна Горбовская, будучи румынкой по происхождению звалась ранее Стефанией. Родословная ее туманна и теряется где-то в горах Трансильвании. Сама Александра-Стефания утверждала, что род ее берет начало от древних воинов Семиградья, однако злые языки поговаривали иное. Кто-то отчаянно распускал сплетни будто бы молодая девушка (а Горбовской на тот момент едва минуло девятнадцать) имела весьма низкое происхождение. Говорили, что князь встретил ее во время путешествия в Валахию, где Стефания разливала сливовицу в трактире, и был так очарован, что, будучи вдовцом, немедля решил жениться на взирая на разницу в положении. Но были и сплетники, опускавшиеся в своей клевете гораздо ниже. Они утверждали, что его сиятельство совершил сей брак вовсе не по доброй воле, а под воздействием самого диавола, с которым девица якобы имела связь.
Все эта Лизавета рассказывала мне, смеясь от души. Она, как и я не верила ни единой сплетне, однако находила забавным до чего могут договориться любопытные кумушки.
Итак князь женился на молодой валашке и привез ее в Россию. Здесь Стефания крестилась в православную веру и стала Александрой. Родные Горбовского не приняли иностранку и стали всячески сторонится их дома, хоть мужская их часть и нашла юную особу весьма привлекательной. Так князь с новоиспеченной супругой стали уединенно жить в этом старом поместье. Они не устраивали балов и званых ужинов, почти никуда не выезжали сами. И хотя многие хотели заполучить их гостями, чтобы увидеть наконец загадочную невесту о которой ходили самые невероятные слухи, на все приглашения, пославшие их получали от Горбовских вежливый отказ. А спустя время в обществе начали уж и забывать и о самом князе, и о его скандальной женитьбе.
Вскоре старый конюх, служивший при князе, сбежал из поместья и начал разносить по окрестностям страшные вещи. Он утверждал будто бы молодая супруга Горбовского самая настоящая ведьма- она опаивает мужа ядовитыми отварами, отчего тот лишь безвольно сидит в кресле да смотрит перед собой. Самому конюху все это рассказала горничная, которую по его же уверению извела новая госпожа. Старик клялся, что собственными глазами видел, как Стефания-Александра перерезала горло несчастной служанки и сцедила ее кровь в странный сосуд. За день до страшной казни горничная успела поведать конюху, что князя регулярно травят, отчего тот или спит с открытыми глазами или бредит наяву, видя демонов и призраков. На кануне, когда горничная разливала чай, Горбовский схватил ее за руку и взмолился о помощи, да только аккурат в тот самый момент, когда пальцы старого князя впились в локоть служанки, в гостиную вошла его супруга. Именно это, по мнению конюха и определило дальнейшую судьбу несчастной женщины.
Кроме прочего старик уверял будто бы ему, страдающему от бессонницы не раз приходилось ночами бродить вокруг господского дома и каждый раз он видел как в одном из окон горел ярко-красный противоестественный демонический свет, будто бы разверзлась преисподняя и оттуда, из этого кошмарного окна доносились жуткие звуки – смешки, разговоры, похотливые стоны – но голоса эти никак не могли принадлежать не то что человеку. но и любому встреченному им ранее существу.
Да вот только можно ли верить пропащему пьянице, чей сливовый нос видел дно стакана чаще чем небесный свод. Но находились и те, кто принимал рассказ старика на веру. Подкреплялись эти слухи еще и тем, что Горбовские вели уж слишком закрытую жизнь, которая никак не походила на предыдущие годы князя. И отчего эта иностранка такая нелюдимая? Разве не хочется молодой и богатой даме блистать на балах и светских приемах?
Дойдя до этого момента, Лиза, будучи весьма смешливой до этого резко погрустнела.
– Ах, знаете как ужасны эти обвинения? – едва ли не со слезами спросила она. Прадедушка захворал, ведь он был уже не молод. И она, – Лизавета кинула в сторону окна, – будучи верной и любящей женой ухаживала за ним до самой кончины. Как жестока порой бывает молва.
Помню я схватил тогда ее руку, и сам не осознавая что делаю, прижал ее к своим губам. Лиза густо покраснела. Я тотчас же, отпустил ее кисть, а девушка, оправившись от смущения, продолжила рассказ.
Горбовские прожили в уединении полгода, когда по окрестностям разнеслась весть, что князь скончался. Похороны его прошли весьма мрачно и малолюдно, но от всех, кто на них присутствовал, не утаился факт, что молодая вдова готовится в скором времени стать матерью. Злые языки стали всюду разносить сплетни, настолько отвратительные что повторять их вовсе не пристало приличному человеку. Говорили будто бы отец будущего младенца вовсе не покойный Горбовский, а сам Владыка Преисподней. Пьяница-конюх снова разносил небылицы, дескать не раз видел в окне рогатую фигуру, лобзающую уста молодой женщины.
Вскоре стало известно, что Александра Михайловна родила дочь, которую назвали Ольгой, однако ни одна живая душа не могла бы с уверенностью сказать, что дитя это было крещено в христианскую веру. Фамильная часовня Горбовских пустовала, расписанный именитым художником свод ее почернел от сырости, а иконы в богатых окладах покрылись плесенью. Лиза объясняла столь печальные обстоятельства тем, что пережившая столько страданий и боль потери прабабушка утратила веру и отвернулась от Господа. Да можно ли ее в том винить? Ведь Александра Михайловна была так молода, а уже вдова с младенцем на руках.
Впрочем, и сам Господь, кажется, отвернулся от семьи Горбовских. Бабушка Лизы -Ольга прожила совсем короткую жизнь. Едва успев выйти и замуж и родить чудесную дочь, названную в честь матери Александрой, она вместе с супругом скончалась от брюшного тифа. Разделили печальную судьбу и Лизины родители – мать умерла от чахотки, а отца сбросила в обрыв впавшая в бешенство лошадь.