Страница 61 из 82
Деятели культуры собрали детишкам в подарок книжки и мультфильмы, преподнесли видеодвойку, устроили праздничный концерт…
У Юльки просто сердце сжалось, когда она увидела полный зал принаряженных ради такого случая малявок. Совсем крошки — не больше трех лет… И видно, что не привыкли они носить эти платьица с оборочками и чопорные галстуки-бабочки… А глазенки жадно смотрят по сторонам… заглядывают взрослым в лица с таким просительным выражением…
Какая-то крошка проковыляла к актрисе, надевающей на руку куклу Красной Шапочки для спектакля, уцепилась за юбку и утвердительно пролепетала:
— Мама…
Актриса вспыхнула до слез, видно, что дыхание перехватило…
— Что ты, деточка… Ты ошиблась… Твоя мама скоро придет…
И к Юльке тоже подходили детишки. Только мамой не называли, видно, не была она по их понятиям похожа на маму, скорее на старшую сестру. Она раздавала им конфеты, которых привезла с собой полный кулек, и тоже чуть не ревела…
Какие-то кукушки нарожали и бросили своих кровиночек… И даже не подозревают, как их ждут… как мечтают об их появлении…
Живут себе спокойно, не вспоминают… Как будто так и надо…
Вот что значит неправильно принятое решение…
Да лучше не дать ему появиться на свет, чем обрекать на такую судьбу!
Мама Карла репортажем осталась недовольна.
— Ну что вы, Синичкина, какие-то розовые сопли распустили… Да, это больная проблема нашего общества. Так надо говорить о ней жестче, суровее. Зря я Гришу Васильева не послала…
— Но вы бы видели их, Вероника Андреевна… — возразила Юлька.
— Да я за свою жизнь чего только не видела! — хмыкнула мама Карла.
Она набила свою ароматную сигаретку трубочным табаком и приготовилась прочесть Юльке длинную лекцию о журналистике, перемежая ее личными воспоминаниями…
Юлька не стала дожидаться, пока она закурит. И сдалась без боя, лишь бы поскорее смыться из кабинета.
— Да-да, вы правы… Я не справилась с заданием… Мне очень жаль…
Вероника Андреевна чиркнула зажигалкой, затянулась… а Синичкиной уже и след простыл…
Ну что за молодежь пошла! В ее время рыдали, переживали, если материал не шел в номер… За каждую строчку дрались… А теперь… Все им трын-трава.
Они теперь все на телевидение рвутся… И эта… «заездила»… Подумаешь, новый цикл! Эти проекты как грибы после дождя возникают, и так же короток их век.
А газета — это вечное…
Ишь, привыкли, что вечером разносчики уже продают в метро завтрашний номер! Раньше из типографии дежурный выносил, а автор хватал экземплярчик и чувствовал себя на седьмом небе. Как же, все только утром узнают, а он сейчас…
Знала бы она, что Юльку совершенно не радует ни новый телевизионный цикл, ни собственные успехи и неудачи…
Юлия Синичкина решала другой, воистину гамлетовский вопрос: быть или не быть?
Только решала не за себя, а за другого человека… Или еще не человека?
Проще было думать, что это всего-навсего бесчувственный, бесформенный кусочек. Просто разросшееся образование клеток… «Опухоль», как сказала Лида…
И Юлия Синичкина всерьез задумывалась о своей карьере. Ведь, родив ребенка, она собственноручно поставит на ней жирный крест. Какие репортажи, когда дома орущее создание? Какие командировки? Она просто выпадет из жизни, из привычного круга…
А этот круг жесток: пока ты на виду, тебя знают, помнят и любят… Тебе предлагают новые темы, тебя зовут, рекомендуют, с тобой считаются… А стоит выпасть на год-полтора из общей тусовки — и все.
«Кто такая Юлия Синичкина? А что она делала? А… так это было давно… И с тех пор ничего нового? М-да…»
Новые придут на смену, потеснят плечами. Молодые, напористые… И им будут отдавать предпочтение, а не молодой маме с малышом, у которой тысяча условий: без ночных смен… без дальних поездок… ох, малыш заболел… ох, не успела…
Да даже материально она не потянет… И сейчас едва перебивается, все, что получает за репортажи, разлетается в момент…
А вдвоем на одно пособие? Просто нереально…
А Юльке надо рассчитывать только на себя Хватит тешить себя надеждой, что Квентин по-прежнему ее любит и стремится к ней…
Ясно уже все. Тю-тю Квентин… Испарился как дым Растаял как мираж… Пора избавляться от иллюзий.
— Долго же ты думала! — с порога напустилась на нее врачиха. — Что, оставить решила?
— Нет, — потупившись, пробормотала Юлька.
Ей было стыдно за свое малодушие. Но ведь она честно все взвесила… И все же… как будто преступление совершает…
— Значит, аборт?
— Д-да… — кивнула Юлька.
— А чего же тогда тянула? Срок хочешь пропустить? За «криминалку» никто не возьмется! Я из-за тебя под суд не пойду!
Юлька испугалась.
— А разве поздно?
Врачиха словно специально мотала нервы. Что-то долго считала по календарику, листала карту, читала свои прошлые записи…
И только изрядно помурыжив Юльку, милостиво изрекла наконец:
— Ну… если успеешь анализы сдать… И если в абортарии небольшая очередь…
— Я успею… Я договорюсь… — зачастила Юлька — Давайте направление.
Но врачиха все тянула. Она, видно, и выбрала эту работу, чтобы удовлетворять свое неуемное, гнусненькое любопытство…
— А разве твой мальчик против?
У нее это прозвучало так ехидно…
— Он не знает.
— Да? И почему же ты ему не сказала?
— Это только мое дело.
— Он что, женат?
Во взгляде врачихи промелькнула плохо скрытая враждебность. Наверное, она на всех девушек смотрит, как на потенциальных соперниц, способных увести из-под носа чужого мужа… В частности, ее законного… Ее щит благополучия и благопристойности…
— Я не знаю, — честно ответила Юлька.
Ей уже было все равно, что о ней думают. Ведь она на самом деле ничего не знает о своем любимом…
— Маша, выпиши ей направление, — царственно велела она замухрышке-медсестре, которая тихо сидела в уголочке как мышка.
Она подняла на Юльку глаза, и только в ее взгляде Юлька увидела сочувствие…
Но «мышка» Маша быстро склонилась над бумажками, видно, боялась свою мегеру…
— Имей в виду, следующий аборт можно делать только через полгода, — сказала Юльке врачиха, как будто полагала, что Юлька теперь к ней каждый месяц будет бегать…
Юлька и это молча проглотила.
— Ты на платный пойдешь или как все?
— А какая разница?
— Платный с наркозом.
— А бесплатный? — ужаснулась Юлька.
— Ничего, потерпишь, — ухмыльнулась врачиха.
— А… с наркозом… дорого?
— Миллион.
С ума сойти! Где же она возьмет такие деньги?!
— Как все, — скрепя сердце решила Юлька.
В конце концов ведь все терпят…
Несколько дней она носилась как белка в колесе. Вскакивала ни свет ни заря, спешила в поликлинику, сидела в длинной очереди на анализы. Потом бежала забирать результаты, ехала в районный роддом становиться на очередь…
А там девчонка-регистраторша вела запись только полчаса.
И три дня подряд захлопывала окошко прямо перед Юлькиным носом:
— Мест больше нет!
… Она и в этот раз уже готовилась прекратить запись, но Юлька, отчаявшись, прорвалась к окошку и нахально сунула в него голову.
— Девушка, миленькая, я корреспондент ОРТ, — прибегла она к последнему безотказному средству. — Мне через неделю в командировку улетать. Можно как-то… поскорее?
Регистраторша посмотрела на нее…
— Ой, кажется, я вас видела… В «Вестях «…
— Это Российский канал, — поправила Юлька.
— Тогда в новостях… в молодежных! — просияла девушка. — Да, точно! Сейчас я посмотрю…
Она перелистала толстенный кондуит.
«Неужели это все на аборты?!» — ужаснулась Юлька.
— Есть одно место на двадцатое июля… У вас какой срок? Юлька протянула ей направление.
— Ой! Вам это поздно! — едва взглянув, воскликнула регистраторша. — Вам надо на этой неделе…