Страница 31 из 36
Дом Пупаро
Стрелки часов приближались к пяти, и я начала гадать, как же нам с Никосом встретиться, ведь он избегает заходить в квартиру, сдерживая свое негласное обещание не нарушать покой моей матери. Я, однако, не проявила такой же деликатности по отношению к его отцу — заявилась с утра на крышу и имела наглость требовать, чтобы Де Сальво бросили работу и Никос исполнил мою прихоть. Как мне теперь поступить? Ждать неведомо чего или подняться и опять выставить себя на посмешище?
Заглянув в зеркало, я увидела то же дрябловатое и потухшее лицо, которое отражалось в нем утром, но странным образом осталась довольна собой, потому что уже с нетерпением предвкушала тот миг, когда мы с Никосом останемся вдвоем и мое лицо просветлеет. Зная, что вечером станет прохладнее, поверх футболки накинула трикотажный джемпер, взяла сумочку и направилась к двери. Выйдя на лестничную площадку, я увидела Никоса, по ступенькам спускающегося с террасы. Удивленные этой встречей, мы оба расхохотались.
— Ну, пошли? — спросил он.
Я кивнула, и через мгновение мы уже сбегали вниз по лестнице, выходили на улицу, приближались к его мотоциклу; я застегнула шлем и обхватила Никоса за пояс, мечтая о том, что сейчас мы поедем к морю. Однако он взял курс в центр города, и я ощутила разочарование.
Мы катили по улицам, проходящим параллельно порту, и на перекрестках утыкались взглядом в многопалубные круизные лайнеры, которые словно припарковались на городских стоянках. Проехав центр, Никос свернул на виа Индустриале, в сторону района под названием Марегроссо. Тут я поняла, куда он меня везет, и пришла в восторг, потому что тоже обожала это место. В школьные годы мы с Сарой были там дважды, причем второй раз выдался особенно памятным, — пригнав туда на мопеде в сумерках, мы покурили травку и долго пугали друг друга разными страшилками.
Никос остановил мотоцикл перед домом человека, известного в городе как рыцарь Каммарата, или Пупаро. «Почему, назначая мне эту встречу, он сказал: „Я тебя кое-куда свожу“? — задумалась я. — Неужели и вправду решил, что я настолько плохо знаю родной город и никогда тут не бывала?» Перед нами красовалась постройка, которую Джованни Каммарата превратил в настоящий замок, предвосхитив искусство переработки вторсырья. Изготавливая фасадные мозаики, скульптуры и витражи из кусочков стекла и камня всевозможных оттенков, он чередовал абстрактные узоры с фигурами людей и зверей. Каммарата сделал свой дом святилищем, а может, и музеем; всю свою жизнь он посвятил созданию красоты в самой захолустной части самого захудалого района Мессины.
— Ты знал, что Пупаро украсил и фасады других зданий, но их все снесли, когда освобождали пространство под автостоянку при гипермаркете? — заговорила я, желая намекнуть Никосу, что это место притягивает не только его. — Он хотел сотворить улицу Искусств с большой буквы.
Мне почудилось, будто я заглядываю в душу Никоса, который стал мне ближе, после того как привез меня сюда. Я подумала о Каммарате, о том, как судьба этого каменщика-авантюриста, занявшего землю, которая ему не принадлежала, и создавшего на ней собственную вселенную, могла взволновать душу юноши, унаследовавшего ремесло своего отца, и невольно сравнила его с Пупаро. И Де Сальво, и Каммарата занимались строительством домов, только их пути пошли в противоположных направлениях — первый подчинялся правилам, второй сам их изобретал. Никос же еще не выбрал, какой дорогой ему идти. Днем он усердно работал на кровле моего дома, вечером получал удовольствие от соприкосновения с этим воплощением анархии в искусстве, обветшалым и необитаемым. Наши мысли текли в одном русле, вслух можно было ничего не говорить.
— Я не сумела бы построить ничего красивого, — произнесла я и уселась на тротуар возле мотоцикла.
Никос плюхнулся рядом, предварительно вытащив из багажника пакет, в котором обнаружились пластиковая бутылка, наполненная красной жидкостью, и два хрустальных бокала, завернутых в газету.
— Вино с Этны. Выпьешь?
Он угадал, что я буду пить и предпочту стеклянный бокал пластиковому стаканчику, а может, просто хотел произвести впечатление и подчеркнуть благородство собственных привычек. Я скрестила ноги, устроилась поудобнее и отхлебнула первый глоток из бокала, протянутого мне Никосом. Вино оказалось терпким и приятным.
— Прости за мой вчерашний вопрос. Обычно я не вторгаюсь в жизнь людей столь бесцеремонно.
В голове начинало проясняться, по ногам и рукам заструилось тепло.
— Это тяжелая история.
— У меня сильные плечи.
— Дело было два года назад. Хочешь еще вина?
Он снова наполнил наши бокалы. Мне подумалось, что нам не помешала бы какая-нибудь закуска вроде чипсов или орешков. Тем временем кривоватые творения рыцаря Каммараты мрачно взирали на нас. Лошади, знатные люди, воины в доспехах — все эти создания словно очнулись ото сна и обступали нас, желая согреться у очага нашего разговора.
— Ее звали Анна. Она единственная девушка, которую я любил. Мы попали в аварию, возвращаясь из Сан-Сабы. Знаешь, где это? Там берег холмистый, а песок так и сверкает.
Я молча кивнула. Мы с родителями много раз ездили купаться и в Сан-Сабу, и в лежащий по соседству Акваладрони. Я как наяву представила себе тот пляж с переливающимся на солнце песком.
— Мы поехали туда поплавать. В тот день нам хотелось просто побыть вдвоем. Анна окончила школу и мечтала поступить в университет, но ее родители были против, они заявили, что у них нет денег, что все это глупости и что Анна в любом случае не осилит учебу.
— Это действительно было так?
— В школьном аттестате у Анны были невысокие оценки, и учителя не любили ее — в первую очередь за красоту, а еще за то, что она всегда им перечила. Как говорится, за словом в карман не лезла. Она не могла спокойно сидеть за партой, не могла держать рот на замке.
— Она была твоей девушкой?
— Она была девушкой моего друга Марчелло. Такое случается.
Я допила второй бокал вина, держа его двумя руками, точно чашку без ручки.
— В тот день мы о нем не вспоминали, — продолжил Никос. — Мы с Анной тайно встречались на протяжении четырех месяцев и каждый день думали, что делать и как открыть ему правду. Анна боялась, что, если бросит Марчелло, он убьет себя.
— У нее были основания так считать?
— Я тоже боялся. У Марчелло дома творилась неразбериха, годом раньше умер его отец, и мой друг занялся наркоторговлей. Я тусуюсь с такими вот людьми, а не с девушками на выданье, уж извини.
— Ну, я вроде бы не девушка на выданье, а замужняя женщина, так что можешь не извиняться.
— Ага.
Никос налил нам по третьему бокалу и закурил.
— А дальше? — поторопила я.
— Тебе не наскучил мой рассказ? Ладно, тогда продолжаю. Я уже упомянул, что в тот день мы с Анной не говорили о будущем наших отношений. Да и что там было обсуждать — мы жадно любили друг друга всякий раз, когда оказывались наедине, я хотел, чтобы она стала только моей, ей было страшно расстаться с Марчелло, я чувствовал себя виноватым, Анна чувствовала себя виноватой, а Марчелло ни о чем не подозревал. В тот день мы решили не касаться больной темы еще и потому, что нет ничего хуже для влюбленных, чем ссориться и кричать после того, как они уже позанимались любовью.
— Сколько вам было лет?
— Мне восемнадцать, ей двадцать. Так вот, мы приехали на море и решили зайти в воду вместе, как поступили бы парень с девушкой, которым нечего скрывать. Прежде мы виделись украдкой, нигде вместе не бывали, ни в баре, ни в пиццерии. Анна опасалась, что кто-то из знакомых заметит нас и разболтает обо всем Марчелло. Я предложил: «Давай сегодня вести себя так, как будто всем известно, что мы с тобой любим друг друга. Погуляем, искупаемся». Я давно обратил внимание, что плавание успокаивает.
— Ты прав, мне плавание тоже помогает расслабиться. Только для этого я должна быть в море одна, а не с кем-то еще.