Versipellis

Глава 14. Смотря уверенно страху в глаза

Когда Виктория проснулась, в зале практически никого не было: лишь Арес и Алекс сидели за столом и о чем-то переговаривались со старушкой Деви. Девушка чувствовала себя гадко — всю ночь ей снились кошмары, в которых переплетались реальные воспоминания и игры сломанного разума. Несколько раз она просыпалась в холодном поту и бежала к кулеру, которым её научил пользоваться возлюбленный. Отвратительное чувство беспомощности с пробуждением будто бы отступило, но когда она прислушалась к диалогу, нахлынуло с новой силой.

— Я почти уверен, что код как-то связан с датой, — обхватив голову руками бубнил Алекс. — Но не похищения, тогда бы цифры были одинаково стёрты на панели.

— Ты не верно мыслишь, сын Либера, — флегматично прокомментировала старейшина. — В записке речь о брате, а не о девочке. А ты уцепился за первую же идею и скачешь вокруг нее, аки заяц.

Ноги Виктории, начавшей было вставать с матраса, подкосились. Она сама не заметила, как по её щекам вновь полились слёзы. Девушка криво улыбнулась своей мысли о том, что, находясь в заточении у Себулы, за последние годы она не проронила ни слезинки — они закончились, больше не вставали комом в горле, не вырывались с порывом боли или отчаяния. Только во время родов она позволяла себе такую явную, видимую слабость. И не из-за мучений физических — мудрёные соединения минералов избавляли девушку от них, а из-за душевных. Она, как могла, подавляла в себе всхлипы, но оборотни уже заметили её пробуждение. Арес устремился к возлюбленной и обнял её. Смотря сквозь слезы, она видела в его чертах лица Брута. "Дура, дура! Почему ты продолжаешь молчать? Почему не сказала ещё тогда, в квартире Армана? Чего ты ждёшь?" — мысленно корила она себя, цепляясь ногтями за спину мужчины.

— Это был он, — прошептала она и слова встали у самого рта острым режащим камнем. — Он похитил меня.

— Кто? — отшатнулся Арес.

— Когда переводили на первую ступень, был медосмотр, помнишь? — бормотала она, не слыша вопроса. — Он вышел из-за ширмы и врач мне что-то вколол.

Речи девушки перерастали в душераздирающий крик. С каждой новой фразой ей казалось, она разрывает себя на куски. Не хотела, боялась, но продолжала говорить.

— Потом я проснулась в машине. Он ударил меня и я забыла, кто это был. Но тогда, тогда на кухне… Я сразу поняла.

Деви уже мчалась к ней с пледом и стаканом воды. Алекс же не сдвинулся с места, но его взгляд мог сказать ей куда больше, чем казалось со стороны: "Говори. Говори то, что должна. Это поможет нам всем. Это поможет тебе". Ей нужно было это дозволение. Сглотнув ком, Виктория села прямо, положив руки на колени, она посмотрела в ответ со строгостью и уверенностью, которую раньше в себе не ощущала:

— Это был Брут.

Её глаза сверкнули жёлтым огнем, зрачки сузились, а позвоночник пронзила боль смещения костей. Арес не заметил этих перемен. Взревев, он вскочил, моментально воплотившись, и в два прыжка оказался у двери. Но путь ему преградил Алекс, не пропустивший мимо себя не единой детали происходящего.

— Стой, — прорычал он, ломающимся от смены формы, голосом. — Я тебя не пущу.

— Я не спрашивал, — ответил альфа, вгрызаясь его холку.

Он не хотел нанести увечий, лишь покинуть это место и разыскать отца. Но Алекс, будучи не самым опытным бойцом, не понимал этого. Клыки пронзили тонкую плоть на брюхе Ареса, окрапившись алой кровью. Они катались по полу, силясь сбить с себя противника, прекратить бессмысленный поединок, но и уступать ни один не желал.

— Убьетесь, революционеры недоделанные, — с криком неслась к ним Деви.

Волков окатило ледяной водой. От неожиданности челюсти разжались и они остались лежать рядом, смотря друг на друга.

— Полегчало? — фыркнула старушка. — Нашлись самцы. Лишь бы разгромить тут всё. Лучше бы о девочке подумали! Ощущение, что одной мне на неё не наплевать, а вам двоим лишь бы померяться, чем вы там меряетесь.

Алекс и Арес одновременно повернулись к Виктории. Она, глубоко и быстро дыша, оцепенев, смотрела на свои руки, на которых прорастала медного цвета шерсть.

Семь лет назад…

Либер, провожая взглядом Миранду и двух сыновей, лишь на миг прикрыл глаза, не давая слезе скатиться. Как только они скрылись в тени деревьев, он развернулся и кинулся в чащу. "Гуманитарный коридор", через который волки добровольно шли в руки людей, был в десятке километров от этого места и под вооруженным контролем — вожак, как бы не хотел, не мог проводить семью ближе. За ним открылась охота: военные и новосозданная федеральная служба контроля регулярно выслеживали с вертолетов и затем отстреливали тех, кто был даже отдаленно на него похож. Не меньше пяти славных волков и их семей, как входящих в сопротивление, так и нет, стали жертвами таких актов. Либер бежал, не позволяя себе даже минутной остановки, всё дальше и дальше от пожаров, гектаров вырубленного леса, соратников и врагов.

За это потом над ним злостно насмехались волки в центре для престарелых: "Поджав хвост, бросил "своих"!", "Думал других идиотов найти, которые под пулями лягут?", "Как скотину порвать, так ты первый, а как принять последствия…". Но старый вожак их не винил: нюансы стираются, а остаются лишь эмоции. Ведь никакого сопротивления уже тогда не было — он не имел власти, а другие несогласные склонили головы. Своей смертью он бы никак не помог им. Да, сбежал, за что каялся перед Луной много ночей подряд, но тогда он не мог поступить иначе.

В офисе федеральной службы контроля, днём…

Новоявленный начальник оперативного штаба, коим он сам себя нарек, слушал новые доклады агентов. ФСК, по сути, своих функций не изменила: всё также люди ловили разумных существ, проводили следственные действия, следили за работой центров, участковых магов и прочих государственных служащих. Но, стараниями Леонарда Себулы, большой процент сотрудников отошёл под личное руководство провинившегося агента. Он раз за разом прокручивал в голове тот вечер и не мог понять, действительно ли смерть троих конвойных — рок судьбы или же её хитроумный план, чтобы продвинуть его по службе. Так или иначе, цель у него одна — поймать Алекса. И, разумеется, не своими руками. В них тот попадет в предпоследнюю очередь, перед доставлением министру.

— Хорошо, хорошо, — тараторил мужчина, катая по дубовому столу фигурку слоника на цирковом шаре. — Допросите. И нормально так, как учили! Вообще не понимаю, почему раньше не сделали?

— Так ведь, приказ…

— А что вам мой приказ: своей головы на плечах нет? Какой пример стажёру подаёте? Так, завтра отчитаетесь, а сейчас кыш, — сказал начальник, роняя игрушку.

В тот момент, когда агенты уже было открыли дверь, оттуда показалось уставшее осунувшееся, но, до карикатурности злобное лицо директора федеральной службы контроля.

— Агент! Вы какого расселись в моем кабинете?!

— Так это ж неиспользуемый, — не задумываясь ответил он.

— А приветствие по уставу? А отдать честь? Встать, в конце концов, когда старший по званию обращается? Совсем уже прихирел?

Глаза директора налились кровью. Быстрым шагом он направился к наглецу и попытался вытащить его из-за стола. Тот не сопротивлялся, но и горделивую насмешку в голосе не пытался скрыть:

— Что, товарищ генерал, боязно за место насиженное? Так знайте, при всем уважении, у вас всё как раз в тепле и прикрыто. А меня за любую ошибку Себула вздернет. Я рискую, а вы коньячок попиваете. Так что, будьте добры, не мешайте рабочему процессу.

Директор от таких слов остолбенел. Всего четыре дня назад в меру отлаженная, в меру строгая и в меру коррумпированная система дала небольшой сбой и вот, какой-то подчинённый, к тому же, за это и ответственный, смеет ему хамить так, как ни один комментатор в социальных сетях не посмел бы. Сперва мелкие группы с самого дна иерархии службы, а теперь и лучшие специалисты ФСК с радостью переходят к нему ради денег, теряющего позиции, министра. "Его" людей не хватает даже на регулярные профилактические операции, не то что на чрезвычайную, которая разворачивалась сейчас в городе. И при всем при этом он должен стоять, обтекая?