Страница 5 из 20
– А что, собственно, я должен сказать? – Развел руками Петр Петрович. – Я понятия не имею, кто это. Может, варшавские налетчики, которые недавно в городе объявились. Насколько мне известно, они грабят прохожих и богатые кареты. Только за последнюю неделю три ограбления да двое убитыми в придачу.
Чернокуцкий листал газету, и, остановившись на одной странице, посмотрел мутным взглядом на Островского. Затем улыбнулся.
– Боюсь, mon cher, этого никак не может быть. Вот, изволь полюбопытствовать.
И протянул «Вечерник ведомости». Петр Петрович взял их и принялся читать статью, на которую указал князь. Там было написано следующее:
ПЕРЕСТРЕЛКА В АЛТУФЬЕВО
КОНЕЦ ВАРШАВСКИМ ГАСТРОЛЁРАМ
Вчера, в десятом часу вечера, в загородном доме доцента Ерофеева в поселке Алтуфьево произошло кровопролитное противостояние между представителями закона и организованной преступной группой. Как стало известно из достоверных источников, в доме скрывались четверо варшавских налетчиков, совершавших нападения на жителей города N в темное время суток. Полиции удалось выйти на след бандитов, и они окружили дом. На призыв сдаться и сложить оружие те подняли стрельбу, пытаясь в суматохе скрыться. Но им это не удалось. Вся банда была ликвидирована, когда попыталась покинуть дом. Последний оставшийся в живых ее предводитель Юлиуш Яблонский бросил бомбу с нитроглицерином и побежал в лес, но меткий выстрел статского советника Ивана Леопольдовича Кудасова, руководившего операцией, сразил его наповал.
Таким образом, банде польских гастролеров пришел конец. Не обошлось, правда, и без жертв со стороны полиции. Филер Смуров и филер Скворцов, принимавшие участие в задержании, получили осколочные ранения и были доставлены в больницу. Однако на сегодняшний день серьезной угрозы для их жизни нет.
Иван Леопольдович Кудасов, специально прибывший из Петербурга для поимки опасных преступников, сообщил, что была проделана огромная межведомственная работа, следствием которой и стало обнаружение местонахождения банды Яблонского. И только благодаря храбрости сотрудников третьего Ярославского отделения полиции эта банда была обезврежена.
Что касается доцента Валентина Ерофеева, то он, как нам стало известно, уже второй месяц находится за границей. Следствию еще предстоит выяснить, каким образом его дом стал убежищем для международных преступников.
– Что-то уж больно скромна статья для такого громкого дела, – только и сказал Островский, дочитав до конца.
– Слабовато, да! – Согласился граф. – Но об этой истории мы еще услышим, уж будьте покойны. Ха-ха, как вам нравится «межведомственная работа»?! Знаем мы их работу, не понаслышке знаем. Стукач заложил какой, и всего делов. А они – межведомственная работа! Ха-ха!
Евгений Палыч согнулся пополам в приступе истерического хохота. Видимо, в делах, касающихся выпивки, он меры не знал. Хорошо еще, что бутылка опустела, а то бы этим не ограничилось.
Экипаж свернул налево, в один из переулков, которых было так много в этом районе. Антон увидел низенькие с обсыпанной штукатуркой серые домишки, похожие друг на друга, как братья-близнецы. В некоторых горел свет, остальные утопали во мраке ночи. Пахло гнилью и нечистотами.
Но главное – это тишина. Эта зловещая, ночная тишина, которую не нарушал даже лай дворовых собак. От этого становилось жутко. Любой человек, если он не сухарь и умеет чувствовать, с полной уверенностью заявил бы, что в местах этих присутствует нехорошая энергетика и даже стены домов источают какой-то потусторонний ужас. В воздухе ощущался аромат страха и смерти, и это безошибочно угадывалось. Как будто что-то злое обитало в этих местах и подчиняло себе все вокруг. Хотелось покинуть эти места как можно скорее и никогда сюда не возвращаться. И нет, пожалуй, ничего удивительного, что именно их выбрал для своих прогулок загадочный Упырь.
– Йаахуу! – Высунулся по пояс из кареты Евгений Палыч, подставив лицо встречному ветру. – Поживее, Игнат, поживее! Карамба!
– А все-таки, Петр Петрович, – обратился Ковров к промышленнику, не обращая внимания на пьяного графа, – кто вас хотел похитить? Не варшавские, нет. Почему вы не хотите мне сказать? Вы что думаете, я из любопытства спрашиваю?
Конечно же, спрашивал из любопытства, и только. Но произнес это так уверенно, что чуть сам себе не поверил. Во всяком случае, если бы ему кто-то так же сказал, поверил бы непременно. Господи, а если отец Марго спросит: «А зачем же тогда вы это спрашиваете, позвольте узнать?» Что тогда? Эх, не нужно было этого говорить.
Петр Петрович, к величайшей радости студента, неосторожно брошенную фразу проигнорировал.
– Ну что же, я ничего не скрываю и скрывать не собираюсь. Более того, я вам обязан жизнью, а потому не имею ни малейшего намерения ходить вокруг да около. Коль вам так любопытно, извольте. – он сделал короткую паузу. – Человека, который сегодня хотел выкрасть меня и мою дочь, зовут Марчин Хавинский. Это очень опасный человек, и я до сих пор проклинаю тот день, когда нас с ним свела судьба. Мало того, что он ведет нечестную игру на бирже, так еще и не брезгует шантажом, ростовщичеством, шулерством и многим чем еще. Думаю, не преувеличу, если скажу, что это один из самых мерзких и отвратительных особ…
– Хавинский? – Услышав это имя, Чернокуцкий влез обратно в карету. – Тебя хотел похитить Хавинский?
Граф быстро замотал головой из стороны в сторону, показывая тем самым, что не понимает, о чем идет речь.
– Ты хочешь сказать, что Хавинский…брр! Ничего не понимаю!
– Да, Евгений, именно он! Антон, вы слышали что-нибудь об этом человеке?
Антон ничего о нем не слышал, поэтому пожал плечами.
– Оно и понятно, ведь вы не вращаетесь в этом кругу. А об этом человеке можно писать романы, увлекательности которых позавидовал бы сам Буссенар. Вы, верно, думаете, что я преувеличиваю? – Островский заметил, что Антон улыбается, и принял это на свой счет, хотя причиной этому была Марго, которая улыбалась студенту в ответ.
– Нет-нет, что вы?!
– Поверьте, я говорю правду. Вы, возможно, слышали о самоубийстве графини Бокуцкой?
– Конечно, – ответил Антон, и улыбка мигом слетала с его лица. – Об этом все газеты писали.
– Ну так вот. А может, вы и причину знаете?
– Причину самоубийства? Ну конечно – безответная любовь к своему дворецкому.
Петр Петрович в ответ на это рассмеялся, хотя ничего смешного, как показалось Коврову, он не сказал.
– Это вы так думаете. Открою вам маленький секрет: – дворецкий здесь ни при чем. Да, у них была мимолетная связь, но слуга этот оказался славным малым и даже пытался помочь графине. В общем, это темная история. В своей жизни Бокуцкая по-настоящему любила только одного человека. Нет, не своего бывшего супруга, как вы, верно, предполагаете, и даже не этого родственника скандинавского короля, с которым они были помолвлены. Ну и, конечно, не дворецкого, который просто оказался рядом в минуту ее слабости. А была у нее любовь, которая, как в песне поется, бывает в жизни только раз.
Полюбила графиня военного одного, штабного. Я не знаю, где он служил, и какое у него было звание, да это и не важно. Важно другое. А именно то, что отправили его куда-то по ведомственным делам, и надолго. Она здесь, а он там. Естественно, переписывались. Все письма, которые приходили от него, Бокуцкая хранила и перечитывала по сотни раз. Ну любила очень его, что тут еще сказать? Ну, а потом на каком-то званом ужине на прелестную вдову обратил внимание родственник короля, очень видный политический деятель, уверен, вы о нем слышали. Сделал ей предложение. Сами понимаете, когда речь заходит о замужестве таких людей, любая тень, брошенная на честность и порядочность одного из них, просто недопустима. Тем более жених, консерватор по натуре, выросший в семье строгих правил и устоявшихся традиций. Ну, а когда он узнал, что у его суженой есть любовник, разумеется, порвал с ней всякие отношения.